Воцарилось молчание.

Елене не хотелось выдавать сестре их тайну, но притворяться перед ней она тоже не могла. Девушка поправила на плечах шаль. Большие, ласковые глаза Анны, с укором смотрели на неё.

— Аня, — наконец произнесла она. — Я вижу в этом юноше не Дмитрия, а его самого. Знаю, что они не похожи. Арсений другой. — Елена перевела дух и призналась. — Сестра, я уже не надеялась и не ожидала, что смогу полюбить. Аня, ты даже не представляешь, что сейчас в моей душе. Его нет рядом, а я чувствую его сердцем.

Анна обняла её.

— Любить, Леночка, тоже надо уметь.

Елена попыталась улыбнуться и, улыбка её не была печальной. Она была вымученной.

— Я умею.

— Бедная моя сестрёнка. Умеет ли он?

В ответ, Елена промолчала.

— Есть выход. Уезжайте отсюда! — предложила Анна.

— Куда?

— В Луговое. Деньги открыли тюремные двери не только для Даши. Они погасили все наши долги в опекунском совете и, мы полновластные хозяйки имения. Вася поможет нам юридически уладить все дела. Полиция перестала искать Дашу. Давай спрячем её в Луговом.

— Ты не берёшь в расчёт тех людей, которые заставили Дашу пережить весь этот ужас. Совершив такое с ней однажды, они не успокоятся. Её найдут и что тогда?

Анна, понурившись, молчала.

— Нет, Анюта, — решительность звучала в голосе Елены. — Мы должны остаться в доме Рунича до тех пор, пока он не поможет нам полностью оправдать имя Даши. Он ищет преступников и я уверена, что найдёт.

— Ты так доверяешь этому господину?

— Абсолютно.

— Елена, в обществе ходят грязные, порочащие вас слухи.

— Слухи всегда существовали и, будут существовать. От них некуда скрыться. — Не терпящим возражения тоном, перебила сестру Елена. — Прости, но я не могу принять твоё предложение. Даша и я останемся здесь.

***

Сегодня снег казался ему чище и белее чем в любой другой день зимы. Он просто сиял и искрился на ярком солнце.

Завершив обычный утренний туалет, Арсений вышел в столовую.

На столе аппетитные пирожные, ароматная выпечка и ваза с фруктами. Посреди горячий самовар.

— Приятного аппетита! — он сел за стол и принял из рук Катерины чашку чая.

Андрей читал свежий номер газеты «Санкт-Петербургские ведомости».

— Что пишут нового? — поинтересовался Арсений.

— Всё как обычно в такие дни. Кто-то подрался, кто-то перепил, кого-то подрезали ножом в пылу драки. О вчерашнем бале пишу. Ещё государь император занемог. Простуда.

— Боже царя храни! — улыбнулся юноша.

— Вижу у тебя хорошее настроение.

— Замечательное. А где наши милые дамы?

— К ним приехала сестра. Сейчас они, в сопровождении Алексея, в храме, на молебне.

— Ты отпустил их? — встревожился юноша.

— Они так пожелали, — недовольно буркнул Андрей. — Даша захотела помолиться в церкви при монастыре. Я не смог ей отказать.

— Да, но…

— Она имеет право на молитву именно там. Их лица скрыты от посторонних глаз вуалью. И потом, в толпе их никто не узнает.

— Но меня всё-таки беспокоит…

— Не стоит, — прервал сына Рунич и, прислушавшись, добавил. — Вот и они вернулись.

В прихожей послышались голоса. Ни сказав отцу, ни слова, Арсений ринулся туда.

В шубках, в отороченных мехом шапочках с густой вуалью, в меховых муфтах, в руках дамские сумочки — ридикюли.

Пересмеиваясь, девушки сбивали снег с ботиков — женских зимних полусапожек.

Лёгкий январский мороз разрумянил их щёки, глаза блестели, ресницы трепетали.

Арсений, отстранив в сторону Леонида, стал помогать сёстрам, снимать верхнюю одежду. Не заметно пожал пальчики Елены. Девушка ответила ему приветливой

улыбкой.

Короткий, зимний, первый день нового века, угасал.

========== Часть четвёртая. Предательство. Глава 1 ==========

Прошумели новогодние праздники и колядки.

Старший Рунич был занят с утра до вечера делами ресторана, а его сын целыми днями сидел у себя в комнате, обложившись книгами и словарями, занимаясь переводом новой книги стихов Бодлера.

Только Елене разрешалось без стука заходить в его комнату, когда он работал. Всем остальным это было строго запрещено.

В один из дней, Андрей Михайлович вызвал Арсения в кабинет и протянул ему папку с векселями и закладными. Он внимательно наблюдал за сыном, читающим деловые бумаги.

Наконец Арсений отложил их в сторону и повернулся к отцу.

— Если честно, я ничего в этом не понимаю.

Андрей Михайлович испытующе смотрел на него.

— Не понимаешь?

— Увы, — вздохнул сын.

— Тогда, окажи мне услугу, — мягко попросил Рунич.

— Какую?

Арсений не спеша вынул из портсигара папиросу, раскурил её и пустил струю дыма в потолок.

Андрей положил руку на плечо сына и лёгким движением развернул его лицом к себе.

— Встреться с Адель.

— Зачем?

Рунич многозначительно добавил:

— Заставь её рассказать всё.

Арсений перестал улыбаться.

— Мне дорого может обойтись эта встреча. Ты же знаешь, чего она ждёт от меня.

— Ты уже давно живёшь один, — сухо перебил сына Андрей. — Общение с женщиной тебе не повредит.

— Какого же ты высокого мнения обо мне, — обиженно поджал губы Арсений. — Или для достижения цели все средства хороши?

— Помоги мне! — не обращая внимания на его нежелание, попросил Рунич. — Пойди на всё, чтобы узнать правду. Этот промышленник Измайлов каждый вечер здесь. С чего бы это? Азартным игроком его не назовёшь. У него странные отношения с Адель, хотя он ухаживает за Ксенией Карницкой. — Он не сводил с сына внимательного взгляда. — Но я думаю, тебе это всё равно.

— Верно, всё равно. Однако и я думаю, что это не тот человек, который нужен для счастья Ксении. — Недружелюбно отозвался Арсений, но спохватившись, вновь напустил на себя равнодушный вид.

Повисло молчание.

Андрей первым нарушил его.

— Ну, ты выполнишь мою просьбу?

Арсений нахмурился, однако, благоразумно промолчал.

— Почему молчишь, как истукан?! — вспылил Рунич.

— Что ты пристал ко мне с Адель? — огрызнулся в ответ сын. — Мне бы этого не хотелось.

— Не злись, а подумай, что делать.

— Не знаю! — хмурясь, ответил Арсений. — То, что они появляются вместе в «Дюссо» может быть просто совпадением. Почему ты решил, что нам угрожает опасность?

— Я это чувствую, — горячо отозвался Рунич. — Чувствую!

— Не поддавайся женским страхам! — рассмеялся сын.

— Страхам? — сердито проворчал Андрей Михайлович. — Ладно. Посмотрю, что будет дальше. Ступай.

Арсений послушно направился к выходу. На полпути остановился.

— Пап, я поговорю с Адель.

— Если тебе это не составит труда.

После ухода сына Рунич закурил. Он смотрел на колечки дыма и не мог избавиться от тяжёлого предчувствия, которое сдавливало его сердце.

***

В половине второго, Арсений приехал к дому, где в последнее время, снимала квартиру Адель.

Он испытывал лёгкую меланхолию от воспоминаний. То время, когда он, будучи подростком, ещё не осознав своих желаний и чувств, влюбился в Адель, которая показалась ему самой лучшей девушкой на Земле. Вместе с ней он неплохо проводил время.

Спустя годы многое изменилось. Одно осталось неизменным. Любовь Адель.

Швейцар в зелёной ливрее, обшитой золотым позументом, с почтением открыл перед ним тяжёлые дубовые, с бронзовыми петлями и ручкой, двери в парадную и сказал номер квартиры мадемуазель Бове.

Пройдя по красивому, с колоннами, подъезду, Арсений поднялся по лестнице на второй этаж, и озябшей рукой в лайковой перчатке, дважды повернул рычажок звонка.

Распахнув двери и увидев его на пороге, француженка расцвела в счастливой улыбке.

— Признаюсь, я ожидала, что ты придёшь!

Она говорила чуть напевно.

Арсений внутренне улыбнулся. Эти интонации обычно появлялись в голосе француженки, когда она начинала испытывать к нему особо нежные чувства.

— Так ты ждала меня?

— И не могла дождаться!