— Нравиться?

— Он будет моим талисманом. Очень мило, правда? — обратилась она к сестре и вновь повернулась к Арсению. — Твой подарок бесценен.

— Потому что, он сделан от чистого сердца. Разреши я помогу тебе. — Он наклонился к ней и, застегивая браслет на запястье, слегка коснулся пальцами руки. — Готово.

— Арсений, это всё? — сурово спросил у сына Андрей.

— Нет, не всё.

Юноша встал из-за стола, зашёл за буфетную стойку и вынул из-под неё завёрнутый в цветную бумагу прямоугольный свёрток.

Развернув подарок, осторожно взял его в руки и подошёл к Даше.

— Это тебе, сестра Дарья.

На столе перед девушкой лежала старинная, в кожаном переплёте, тиснённая по корешку золотом, книга.

— Эта Библия копия той, что принадлежала жене царя Ивана, царице Анастасии. Она твоя.

— Боже! — восхитилась Дарья. — Это царский подарок. Благодарю.

— Сожалею, но мой подарок не удивит никого. — Андрей виновато пожал плечами. —

Всего лишь, каждой из вас, палантин из горностая. Эта зима обещает быть холодной.

Заметив недовольство на лице отца, Арсений сел за стол и предложил:

— Давайте выпьем шампанского.

Не дожидаясь ответа, наполнил бокалы и, чокаясь с отцом и сёстрами, пожелал:

— Счастливого Рождества и нового двадцатого века!

Весь ужин молодой человек весело шутил, смеялся, всё своё внимание, сконцентрировав на девушках.

Но от Андрея не укрылось, что за видимой весёлостью сына, скрывается сильное волнение. Он больше не перебивал Арсения, только время от времени, напряжённо посматривал в его сторону.

— Почему ты совсем не ешь, папа? — наконец обратился сын к нему. — Полина постаралась на славу! — он вытер салфеткой губы и положил её на край стола. — Всё, я сыт.

— Ешь на здоровье, сынок, — мрачно буркнул Рунич.

— Простите. — Елена поднялась из-за стола. — Мы оставим вас не на долго.

Как только за сёстрами закрылась дверь, Андрей обратился к сыну:

— Зачем ты всё это делаешь?

— Разве Рождество не повод для подарков и мне нужно было спросить у тебя разрешения?

— При тебе они чувствуют себя неуютно.

— Неправда, им хорошо со мной! — воскликнул юноша. — А вот ты смущаешь Дарью.

Он подошёл к буфетной стойке и открыл новую бутылку шампанского. Налил бокал себе и отцу. Вернувшись, протянул ему бокал.

— Вместо того чтобы ссориться, лучше давай выпьем за новый век. Поднимай бокал, папа!

— Без нас?

Мужчины оглянулись на голос. По лестнице в зал спускалась сёстры.

— Нет, что вы! Только с вами.

Арсений пошел им на встречу и подал руки, помогая спуститься со ступенек. Подведя к столу, помог сесть, а сам расположился рядом с отцом.

— Знаете, что мы сейчас будем делать? — продолжил он и выразительно посмотрел на Елену. — Танцевать! Скоро новогодний бал-маскарад. Мы приглашены туда. Поедем?

— Да! — оживилась Елена.

— Значит, нужно танцевать.

— Я несколько лет не встречала новый год, — весёлый огонёк, в газах девушки, потух. — И не танцевала.

Арсений тревожно посмотрел на неё.

— В монастыре празднуют только Рождество, — добавила Дарья. — Новый год, колядки с ряжеными, считается грехом и бесовщиной. — Глядя перед собою, она продолжала вспоминать. — Сестра, ты помнишь, когда мы последний раз праздновали этот праздник вместе? Родители, ты, я, Анна, наши родные и друзья.

— Даша, не надо, — попросила Елена.

Арсений опустился на колено перед Дарьей, прижал её дрожащие ладони к груди.

— Сестра, прошу тебя, не огорчайся.

— Даша, успокойся. — Андрей взволнованно поднялся со своего места.

— Я спокойна. — Она посмотрела на сестру и Руничей. — У меня в жизни ближе сестёр и вас, никого нет. Поймите это, пожалуйста.

— Мы понимаем, Даша. — Андрей Михайлович с нежность смотрел на неё. — Понимаем.

— Не грусти. — Арсений встал и потянул ей за руку, приглашая с собой. — Давайте лучше танцевать!

После музыки и танцев принялись за десерт: чай с пирожными, фрукты, шоколад и конфеты. Мужчины налили в рюмки коньяк.

Елена, украдкой, бросила выразительный взгляд на Арсения. Поняв её намёк, он чуть пригубил и поставил рюмку на стол.

Выпитое вино итак разгорячило сына Рунича. Кровь прилила к щекам, сделав его лицо, с тонкими чертами, ещё симпатичней.

Разговор коснулся литературы. Читавшая много Елена, очень хотела вставить слово, но робела Андрея Михайловича.

Тот поддержал разговор с сыном, в конце которого, стараясь развеселить девушек, Арсений стал сыпать остротами как из рога изобилия.

Впервые, Даша, не стесняясь, могла смотреть открыто на Андрея.

Морщинки возле глаз, лёгкая седина на висках, около губ — складочки усталости.

Но это совершенно не портило его обаяния и непонятной притягательности.

Каждое его движение, каждый взгляд, слово, смех, всё вызывало в душе Даши трепет и волнение.

В четыре часа ночи, сёстры покинули праздник, и ушли отдыхать.

Андрей Михайлович прошёлся по залу и, остановившись напротив сына, вперил в него взгляд.

— Ответь мне, только честно. Ты неравнодушен к Елене?

Арсений смело поглядел в глаза отца и промолчал. В этих глазах Андрей прочёл горькую правду.

— Оставь это. Не нарушай её покой.

— Позволь ей самой решать, как поступать. Ты не смеешь навязывать Елене свои мысли и чувства. Так же как и Даше. Если мне не изменяет память, сестра Дарья уже сказала тебя своё слово.

— Елена и так достаточно настрадалась. Я не потерплю, чтобы ты сломал ей жизнь. Поэтому, дорогой мой, не торопись на бал-маскарад. Туда ты не поедешь.

Арсений, было, открыл рот, но его заставил замолчать радостный голос за спиной.

— Вижу, в этом доме уже празднуют Рождество!

Сын и отец увидели в дверях Александра Лаврентьевича Краева.

— Простите, за ночной визит. Рад! — он пожал руки хозяину и его сыну. — Рад видеть обоих Руничей вместе и, за мирной беседой.

— Приглашаю вас, отпраздновать Рождество вместе с нами! — Арсений налил по бокалам шампанское.

Александр Лаврентьевич посмотрел по сторонам.

— Отчего вы в одиночестве пьёте шампанское? Где же ваши дамы?

— Они только что покинули нас, и пошли отдыхать, — ответил Рунич.

— Сестра Дарья нуждается в отдыхе, — подтвердил Арсений. — И у Леночки… — он быстро спохватился, заметив, что оговорился. — У Елены разболелась голова.

— С новым веком вас, господа! — Александр Лаврентьевич пригубил предложенное шампанское.

— И вас, Александр Лаврентьевич.

— Спасибо, вам доктор, за всё, — поблагодарил Арсений и тут же поинтересовался. — Но разве кому-то плохо?

— Вас удивляет, Арсений Андреевич, мой визит? Просто я решил проведать сестёр и, заодно поздравить всех вас с наступающим праздником. Господин Рунич, — обратился он к хозяину. — Вы мне позволите увидеться с ними?

— Конечно, доктор. Прошу. Думаю, сёстры ещё не спят.

Краев внимательно посмотрел на хозяина и, следуя за ним, спросил:

— Надеюсь, вы не станете ревновать?

— С чего вы это взяли, доктор? Я и не собираюсь ревновать ни к вам, ни к кому другому.

— Бедный Отелло тоже начинал с этого. — Краев не скрывал усмешки. — Мой вам совет, Андрей Михайлович, понаблюдайте за собой. И на досуге перечитайте Шекспира. Берегитесь ревности! Иногда ревность может убить самое дорогое на свете существо.

— Не вижу причины, доктор, читать Шекспира. — Пробурчал Рунич.

— Кто знает. Я психолог и, вижу то, что другим людям еще не понятно. Поверьте мне, у вас есть причина перечитать Шекспира. Не убейте самое дорогое в вашей жизни. — Уже серьёзно повторил врач. — С вашего позволения я войду к дамам.

Рунич угрюмо посмотрел ему в след.

***

Около часу дня Андрей Михайлович проснулся от шума.

Слышался женский голос. Поспешно встав с кровати, и набросив на плечи бархатный, домашний халат, вышел в коридор.

— Открой немедленно! — Катя с силой дёргала ручку запертой двери в комнату его сына. — Слышишь?