Дарья отвернулась от него.

— Андрей, ты себя слышишь?

— Разве я своим предложением оскорбил тебя? — Рунич умоляюще смотрел на неё. — Готов поклясться чем угодно, что я всегда буду любить тебя.

— Чем угодно? — Дарья склонилась к его лицу. — Ты готов, в эту минуту, поклясться своей любовью ко мне, что если я соглашусь на твоё предложение, ты оставишь Василия Ушакова в покое? И наш с тобою брак, останется… фиктивным?

Андрей нервно передёрнул плечами и отвернулся к окну.

— Вот видишь, — упрекнула его девушка. — К этому ты не готов.

Нервно сжав пальца рук в кулак, после минутной паузы, он заговорил:

— Я глубоко уважаю твою честность и прямоту. К тому же, не мальчик и, пожил довольно на этом свете. Я пойду на любую сделку, потому что хочу уберечь тебя от грозящей опасности.

Он серьезно посмотрел на взволнованную девушку.

— Я согласен. Наш брак не будет для нас настоящим супружеством. Иначе говоря, мы будем свободны от обязанностей жены и мужа, в прямом смысле этого слова. Это моё последнее слово, Даша. В противном случае, я сделаю то, что сказал.

Не веря своим ушам, Дарья, молча, смотрела на Андрея. Его чёрные глаза, казалось,

прожигали её насквозь.

***

Глеб Александрович Измайлов, в который раз уговаривал Ксению.

— Ксения, я присмотрел хороший участок земли. Заказал проект дома, разбивку сада и озера в парке. Наш дом будет не очень большим, всего комнат на двадцать. Думаю, нам и нашим будущим детям этого хватит.

Девушка улыбнулась.

— Выходит, ты делаешь мне предложение?

— Именно так.

Она отошла к окну и замерла возле него.

— Что ты там увидела?

— Зиму, — шепотом отозвалась девушка. — Нашу русскую суровую зиму. Она как сама жизнь.

— Пришло время выбора, дорогая Ксения. Ты должны выбрать с кем хочешь быть.

Она повернулась и, уткнув лицо ему в грудь, неожиданно, заплакала. Глеб гладил её волосы, давая возможность выплакаться.

— Ксения, — говорил он. — Ты будешь счастлива со мною. Обещаю тебе. Избавься от мыслей об этом недостойном господине. И ты сразу же почувствуешь себя свободной и счастливой! Прошу тебя.

— Он любит одну женщину.

— Разве он может любить? Хотелось бы знать кто эта счастливица.

— Это не секрет. Она содержанка его отца.

— Надо же! — Измайлов даже присвистнул от удивления. — Я много наслышан о ней, но никогда не видел. Рассказывают, что она очень красивая и Андрей Рунич боготворит её.

— Отец и сын, оба — её жертвы. Бессовестная, она не брезгует обоими!

— Ксения Сергеевна, Ксения, Ксюша! — не удержавшись, Измайлов покрыл поцелуями мокрое от слёз лицо девушки. — Я сделаю тебя счастливой! Ты забудешь об этом кошмаре. Мы вместе. Ничего не бойся, любимая.

Девушка вздрогнула и крепче прижалась к нему.

Всё это время Ксения старалась не думать об Арсении Руниче.

Он — это безвозвратно потерянное прошлое. Иногда она даже пугалась этого прошлого.

Что было бы, если бы Арсений ответил на её любовь? Наверное, очень скоро, он бросил бы её как бросал других женщин.

Арсений проявил благородство и не воспользовался наивной девочкой. Он сберёг её честь и имя. Самое ценное, что есть у девушки и, она может с гордо поднятой головой смотреть в глаза Глебу Александровичу.

Но сердце. Сердце Ксении он разбил.

И сейчас, рядом с Глебом, она собирала его осколки и пыталась соединить их воедино.

Глеб сделал ей предложение. Несколько дней, эта мысль неотступно преследовала девушку.

«Глеб. Мама говорит, что он будет хорошим мужем. А я? Смогу ли в достаточной мере ответить на его любовь и стать примерной женой? Арсений. Свою непомерную, неистовую любовь он отдал не мне. Другой. Мне досталось только холодное уважение. Надо признать и моя любовь к нему, постепенно, угасает».

— Наконец-то, образумилась! — воскликнула Маргарита Львовна, когда Ксения сообщила ей о своём согласии принять предложение Глеба Измайлова. — Видно Бог услышал мои молитвы! Глеб Александрович, лучшая партия для тебя. Он умён, молод и привлекателен, манеры приятные, богат. Ты уже не станешь обвинять меня с отцом, что хотим выдать тебя за старика. Он заботиться о тебе уже сейчас. Подарки каждый день. Не бездельник, не мот, не игрок и пьяница. Молись, что именно тебе выпало такое счастье!

— Я согласилась, — грусть звучала в голосе Ксении. — Потому что надеюсь обрести с Глебом покой. Смогу ли я забыть Арсения? Не знаю. И если я ещё могу понять и оправдать его прежний образ жизни, то понять и простить его распутство с этой женщиной, его отвратительный поступок в отношении отца, не могу. А ведь когда-то я мечтала стать его женой.

— Милая дочь, ты ничего не понимаешь в жизни, — Маргарита слегка поморщилась.

— Не хотела тебе говорить, казалось бы рано ещё, но если дело обстоит так, то, милая моя, женщине надо иметь одного мужа, а менять — любовников. Замуж, замуж… —саркастично продолжала она. — Если бы можно было, я бы никогда замуж не вышла.

— Мама, какая ужасная философия! — возмутилась Ксения.

— Ужасная? Быть может. Ты попробуй одеть, новые туфли и пройдись в них, пешком, от Невского проспекта до Аптекарского острова. Вот тогда и узнаешь, что почём. А замужество ещё ужаснее! Ты сохла по этому мальчишке? Хорошо. Представь, он каждый день будет с тобою, со своими требованиями, суждениями, желаниями и привычками. Дорогая моя, флёр влюблённости очень скоро пройдёт, а муж останется. Так было у меня с твоим отцом. Я, наивная, даже пыталась его переделать. — Маргарита Львовна махнула рукой. — Ничего не получилось. И у тебя бы не получилось с этим Руничем. При мысли о том, что моя единственная дочь, всю жизнь терпела бы капризы, мотовство, пьянство этого мерзавца, унижение от его любовниц, у меня внутри всё начинало гореть.

— Если ты так отрицательно относишься к замужеству, почему же тогда не противишься ухаживаниям за мною Глеба Александровича? — поникнув от слов матери, прошептала девушка.

— Потому что он — идеал современного мужчины. В противном случае, лучше бы ты оставалась в монастыре. Я не слабая женщина и то… порою жить не хочется. Ты, с твоей доверчивостью и слабой натурой, вовсе пропадёшь!

— А как же, Платон? — слёзы вертелись на глазах Ксении.

— Какой Платон? — вздрогнула Маргарита Львовна. — У тебя ещё и Платон завёлся?

— Платон — греческий философ. Он говорил, что: «Человек любящий, божественнее человека любимого». Любовь не унижает. Даже безответная.

— Почитываем, значит, по ночам, да? — укоризненно покачала головой Карницкая.

— Я библиотеку, закрою на вот такой, — она описала перед лицом дочери круг, — амбарный замок! Чтобы ты глупостями голову не забивала.

Она посмотрела на Ксению со смесью нежности и жалости.

— И потом, от чтения книг, глаза вовсе не хорошеют, — и погладила её по бледной щеке.

Поэтому ласковому движению, на которые Маргарита Львовна была крайне скупа, Ксения поняла, что мать успокоилась, понимая, что убедила её в принятии очень важного решения.

***

Ясным, морозным днём, Елена в прекрасном расположении духа, вошла в комнату Даши.

Сегодня она уговорила Андрея отпустить их на прогулку в сад.

Шёлковое, шуршащее платье, облегало стройную фигуру Дарьи, волосы собраны в строгую причёску, однако губы сестры дрожали, а глаза были полны слёз.

Елена испугалась.

— Дашенька, милая, что с тобой?! — бросилась она к ней.

— Ничего, — пробормотала Дарья.

— Помилуй, но ты плачешь!

— Я не ожидала от него, — девушка запнулась. — От Андрея. Он.

— Вёл себя оскорбительно? — встрепенулась Елена.

— Нет. — Даша покраснела от неловкости. — На днях Андрей поставил мне условие и настаивает на нём. В противном случае, он выставит на аукцион имения нашего зятя.

— Василия?

— Пострадает наша сестра. Она, с мужем и ребёнком, станут нищими.

— Я ничего не понимаю, Даша! — изумлению Елены не было конца. — Объясни, что происходит у тебя с Андреем?