Хитаги настолько была погружена в свои мысли, что совершенно не обратила внимания на косой взгляд Дэймона. Его изумрудные глаза были с мрачной сосредоточенностью устремлены на сестру. “Лилии, значит…” — пронеслось в его голове.

***

Как ни странно, кабинет физики, который так старательно избегали остальные и который отталкивал своей недоброжелательно-футуристической атмосферой, привлёк Кёко. Наверное, именно потому что там редко кто бывал, он приглянулся любящей одиночество Ирису. Ей нравилось запустение, позволяющее оставаться наедине со своими мыслями, не боясь вторжения. А её мысли сейчас занимал определённый человек.

“Ууджи”.

Даже сама Кёко не могла точно сказать, в какой момент она сократила в своей голове имя Ууджимы Сатоши. Просто теперь, после того как она совершенно случайно, из чистого любопытства заглянула в его блокнот, она начала чувствовать в нём родственную душу.

За всё время заключения они ни разу не разговаривали. Но Кёко и не нуждалась в пустой болтовне — ей хватало просто встречаться с ним взглядами. Ей было достаточно постоянной дистанции между ними — каким-то чудесным образом за завтраком между ними всего оказывалось одно и то же число стульев. Но главным средством общения с ним она считала рисунки. Хоть их стиль был довольно прост, Кёко они казались восхитительными. Она верила, что Супер Художник оставляет этими рисунками сообщения, а она сумела понять их смысл и его самого. Он разделял её чувства, и от этого на душе становилось тепло. Наверное, она не была так счастлива со времён младшей школы.

Кёко свято верила, что именно этот человек и предназначен ей. Она уже живо представляла, как они вместе будут обсуждать его новые рисунки. В её мечтаниях не было никого, кроме них двоих.

Внезапно в её фантазии ворвались чьи-то голоса. Кёко раздражённо щёлкнула языком и, не желая быть кем-то увиденной (не дай Бог, с ней ещё заговорят!), скрылась в тени шкафчиков. Благо, Ирису всегда умела быть незаметной. Иногда даже она думала, что могла бы с таким умением стать шпионом.

Кёко успела спрятаться как раз вовремя: в помещение вошли Ренко и Марибель. На лицах девушек были серьёзные выражения, а Супер Мечтательница ещё и болезненно держала руку на лбу.

— Ты точно не хочешь вернуться в комнату? — обеспокоенно спросила Супер Физик. Марибель слегка покачала головой.

Кёко в своём укрытии едва сдержалась, чтобы не хмыкнуть и не выдать себя. Девушка уже давно не верила, что люди могут искренне сопереживать другим, и в словах Ренко ей виделось лишь лицемерие.

Тем временем вошедшие остановились неподалёку от укрытия Ирису. Ренко огляделась, но не заметила притаившуюся совсем рядом Кёко, и заговорила:

— Итак, в чём дело, Мери? В этой точке помещения мы скрыты от камеры, не бойся, — добавила она, заметив обеспокоенные взгляды подруги.

Марибель слегка качнула головой. Она некоторое время молчала, глядя в пол и собираясь с мыслями. Наконец, она заговорила:

— Ренко… Я, кажется, наконец-то поняла, в чём причина моего плохого самочувствия.

Ренко встрепенулась. Ещё в первый день в этом месте её подруга стала жаловаться на боль в голове, которая с тех пор постоянно сопутствовала ей, а теперь она знает причину. Но что-то встревожило Супер Физика. В голосе Марибель была странная обречённость, смешанная с ужасом, и волнение закралось в сердце Ренко, с каждой секундой молчания мечтательницы всё глубже и болезненней пуская корни и перерастая в нечто более жуткое, граничащее с настоящим животным ужасом.

Наконец, Марибель подняла глаза на Ренко. Они будто почернели за несколько секунд, а взгляд их сделался опустошённым. Всё это только подпитывало нарастающую панику. Хриплым голосом девушка заговорила:

— Я уже говорила тебе, что перестала видеть сны. Моя способность видеть границы также притупилась, но сегодня ночью я поняла, что вновь могу их чувствовать. И тогда я попыталась хоть чуть-чуть рассмотреть, что нас отделяет от внешнего мира. И лучше бы я этого не видела… — сипло заключила Марибель, невидящим взглядом уставившись на подругу. Она смотрела на неё, но в то же время словно пыталась разглядеть что-то сквозь неё.

Ренко поёжилась. Возможно, ради собственного спокойствия лучше просто забыть о том, что ей только что сказала Марибель, но природное любопытство было сильнее. И Ренко поддалась ему. Она собралась с силами и тихо спросила:

— И… что же ты увидела?

Марибель покачала головой.

— Я могу тебе рассказать, но лучше увидеть это самой.

Марибель вопросительно взглянула на подругу. Ренко едва заметно, но уверенно кивнула. Поздно было поворачивать назад, когда она уже начала этот разговор. К тому же, после всего, во что она втянула подругу, Ренко не могла позволить ей нести это бремя в одиночестве.

Даже получив согласие Ренко, Марибель некоторое время колебалась, недоверчиво глядя на подругу. Внезапно на её губах появилась слабая благодарная улыбка, и Супер Мечтательница беззвучно прошептала: “Спасибо”.

Супер Мечтательница положила руки на глаза подруги, и в следующие несколько секунд Марибель и Ренко уже обе видели это — нечто кроваво-красное и пульсирующее, всем своим видом напоминающее кровеносную систему. Переодически оно вздрагивало от пробегающих по нему электрических импульсов. Всё его существо словно представляло собой сгусток отрицательной энергии, и короткого взгляда хватало, чтобы у девушек разболелась голова.

Не в силах долго видеть это, исследовательницы быстро прекратили смотреть. От ужаса у Ренко сбилось дыхание. Зрачки сузились, и она в немом вопросе уставилась на Марибель, которая с виноватым видом опустила глаза. Мысли разбегались, словно множество проворных кроликов. Едва Ренко собрала их в кучу, она хрипло спросила:

— И ч-что это было?

Марибель ещё больше помрачнела.

— Боюсь, это — барьер, который отделяет эту школу от внешнего мира. Но это ещё не всё: когда я попыталась заснуть, мне это долго не удавалось. А когда всё-таки получилось, я увидела во сне, что… — Марибель нервно сглотнула. Ренко с трепетом ожидала продолжения.

— Что? — тихо спросила Супер Физик.

— Это барьер, который питается отрицательными эмоциями. Эмоциями тех, кто находится внутри него.

Комментарий к Wind of Agartha

Я выполнила своё обещание, данное после вторых “обычных дней”. И попыталась создать пищу для размышлений.

В этой главе очень много курсива, мда…

========== The Far Side of the Moon ==========

Взмах рукой — и на белом листе появляется карандашная черта. Из-под руки художника появлялись карикатурные образы животных, с каждыми штрихом всё больше напоминая кошек.

Блокнот Ууджимы Сатоши уже давно заполнялся тысячами изображений кошек. И всё бы хорошо, если бы не одно “но”: чем дольше разглядываешь эти рисунки, тем более жуткими они начинают казаться. Кошка, заснувшая в микроволновой печи; кошка, поедающая отравленный торт; кошка, медленно убивающая себя сигаретный дымом — кошки и смерть, и на каждой странице их не менее десятка, ни одна смерть не повторяется. Рисунком, который занимал Сатоши на данный момент, он особенно гордился. На листе сейчас было три кошки; первая безвольно повисла в петле, вторая свернулась калачиком на рельсах, а третья отчаянно барахталась в воде, пытаясь урвать хоть немного кислорода. Спустя несколько минут к ним присоединится ещё одна, тающая под палящим солнцем.

Для большинства это место было клеткой — Сатоши же воспринимал своё заключение как благодать. Смерти одноклассников как ни что другое вдохновляли Супер Художника на творчество, но было и ещё кое-что, подталкивающее его рисовать больше.

Ирису Кёко.

С тех пор как эта девушка заглянула в его блокнот и явно получила удовольствие от творений, Сатоши почувствовал, что нашёл преданного обожателя в её лице. Он и не заметил, как из простого способа выпустить негативные эмоции рисование превратилось для него в средство связи. Он полностью разделял чувства Ирису, даже не подозревая этого. И так же, как и Кёко, ему не нужно было разговаривать, чтобы чувствовать привязанность к человеку. Более ценными он считал случайные взгляды и их связь через рисунки.