Тем временем остальные заняли свои места и приготовились к обсуждению. У каждого сейчас было чувство, что на этот раз им предстоит долгое испытание способности мыслить.
— Я так понимаю, судя по времени смерти, алиби ни у кого нет? — робко начала Марибель.
Она не верила, что у кого-либо может быть алиби на промежуток между одиннадцатью вечера и часом ночи, но всё-таки решила попытать удачу. Конечно же, никто ей не ответил. Марибель тяжело вздохнула. Эрика хмыкнула.
— Глупо надеяться, что такие люди найдутся, — заявила детектив. — Гораздо полезнее в таком деле сосредоточиться на “немых” уликах. Например, способ убийства.
— А с ним разве не всё очевидно? — вскинул одну бровь Ёшики. — Ведь в “Файле Тау” сказано, что у него рана в животе, а мы на кухне как раз нашли нож, на котором есть следы крови…
— А что вы скажете насчёт синяков на шее, Кишинума-сан? — вступила в разговор Хитаги. — Вы их не видели, а я да, и могу сказать, что они явно имеют какое-то значение.
— Ты думаешь, что вся возня с внутренностями — фарс, чтобы отвлечь от истинной причины смерти — удушения? — уточнил Марти.
— Кто знает… — проговорила Хитаги, покачивая головой. — Но отбрасывать такую теорию пока слишком рано. Учитывая, насколько крупные эти синяки… Они выглядят так, словно душил кто-то очень сильный. А к “очень сильным” тут можно отнести только парней.
На этих словах Хитаги подозрительно оглядела мужскую половину присутствующих. В её изучающем взгляде было нечто пугающее, так что все трое невольно нервно сглотнули. Впрочем, каждый из них в той или иной степени попадал под описание “сильный”: Ёшики натренировался в уличных потасовках, Минато мог сражаться, будучи повелителем персон и борцом с тенями, а для Марти неплохим физическим упражнением была игра на ударных, и это не включая его давние занятия по фехтованию.
— Или же убийца душил его уже умирающего, чтобы создать иллюзию того, что он умер не из-за раны, — предположил Минато. — В конце концов, потеряв много крови, человек слабеет и сопротивляться не может. В таком состоянии даже хилый убийца смог бы оставить на шее жертвы довольно внушительные синяки.
— Верно, — подтвердила Хитаги и вздохнула. — Обстоятельства, при которых умер Дей, всё ещё слишком размыты.
— Тогда почему бы не попытаться выведать что-нибудь из обстановки? — предложила Марибель, оглядывая всех, кто был на крыше. — Есть какие-нибудь предположения после осмотра места преступления?
— Ну, если вы спросите меня, я считаю самым значимым обстоятельством после самого трупа торчащую из изгороди проволоку, — заявила Эрика.
— Странно, что не написанное на снегу ваше имя, — съехидничал Марти.
— Не знаю, в курсе ли вы, господа, — продолжила детектив, игнорируя его комментарий и обращаясь к тем, кто не был во время осмотра на крыше, — но за проволоку зацепилась тёмная нитка, а также на ней есть следы крови, из чего можно заключить, что некто поцарапался об неё. Я осмотрела труп и могу точно сказать, что Хицугири-сан не был тем человеком. Следовательно, это был убийца.
— То есть, нам надо искать кого-то в рваной тёмной одежде? — уточнил Ёшики.
— Кажется, я видел в списке улик что-то про куртку, у которой слегка порван рукав… — вспомнил Минато и, достав справочник, быстро пролистал список до нужной улики. — Так и есть — “На левом рукаве бледно-сиреневой куртки есть небольшая полоска разрыва”… Кстати, чья это куртка? — поинтересовался он, оглядывая одноклассников.
Ему ответили не сразу. Кое-кто полез проверять это в списке улик, кто-то просто не знал и теперь оглядывался вместе с Минато. Истинный же владелец куртки молча думал о том, что настал тот миг, которого он так боялся: каких-то пара мгновений — и он вновь под подозрением. Снова это мерзкое чувство того, что все смотрят только на тебя, примеривая роль убийцы на твои плечи, представляя, как ты берёшь в руки орудие и хладнокровно вонзаешь его в плоть жертвы…
— Это… моя куртка, — наконец тихо, через силу выдавила Марибель.
Как она и предсказывала, удивлённые, любопытные и подозрительные взгляды присутствующих тут же сосредоточились на ней. Марибель невольно вжала голову в плечи, но затем сглотнула и как можно решительнее выпрямилась. Она уже нашла в себе силы признаться и буквально привлечь всеобщее внимание, так что теперь должна уверенно выстоять и найти аргументы в свою защиту.
— Да, моя, — повторила она, словно отвечая на немой вопрос окружающих. Дрожь в голосе удалось подавить.
На некоторое время повисло молчание. Затем Ёшики нерешительно произнёс:
— Ну, для убийцы она как-то слишком легко призналась…
— Но это не отменяет того, что есть некоторые улики, говорящие в пользу виновности Хан-сан, — заметила Хитаги, скрестив руки на груди и обводя зал задумчивым взглядом. — Например, таблетка, которая вполне может иметь отношение к делу. Из медпункта как раз пропало обезболивающее, и мы ещё со второго суда знаем, что вы его принимаете, Хан-сан. — Она остановила взгляд на Марибель, и та нервно сглотнула. — К тому же, ваша же компания нашла светлый волос там, где хранятся ножи…
— Погоди-ка, — остановил её Минато. — Начнём с того, что волос вполне может принадлежать и тебе — у вас цвет почти одинаковый, в конце концов. К тому же, он легко мог попасть туда и задолго до убийства, скажем, если кто-нибудь из вас резал себе бутерброд или просто брал что-то другое с ближайшей полки.
— А куртка, между прочим, светлая, в отличие от нитки, обнаруженной на месте преступления, — вставила уже сама Марибель.
— Да и таблетки, теоретически, мог принимать любой, особенно из нас троих, — неожиданно согласилась с ними Хитаги. На их опешивший вид она пояснила: — Я и сама понимаю, что эта теория очень хлипкая. Я просто рассуждаю и перебираю все возможные варианты.
Минато с Марибель лишь растерянно переглянулись. То, как легко Хитаги опровергла свою же теорию, показалось им обоим странным. С другой стороны, она всегда была такая — легко меняла взгляд на вещи в зависимости от обстоятельств. “Наверное, я просто надумываю…” — подумал каждый из них. И всё же в такой атмосфере было сложно избавиться от подозрений, так что невольно зародившаяся мысль: “А могла ли она убить своего брата?” — уже закрепилась где-то в глубинах сознания.
— Кстати, о мисс Хан, — подал голос Марти. — Разве не примечательно, что у неё пропал справочник? Может быть, это как-то связано с убийством…
— О, раз уж мы заговорили о справочниках, то сейчас самое время вспомнить о справочнике убитого, — неожиданно перебила его Эрика.
Марти слегка опешил, а затем, сообразив, что произошло, скривился. В её выступлении чувствовалось неприкрытое намерение поддеть его. “Господи, когда она угомонится?” — раздражённо подумал барабанщик. А Эрика, с удовлетворением понаблюдав его реакцию, энергично продолжила:
— Ведь разве не интересно, зачем убийце понадобился справочник жертвы? Для чего они вообще нужны, помимо бесполезной личной информации? Чтобы попасть в места академии, недоступные без них, такие как раздевалки. Напрашивается вывод, что убийца — девушка, забравшая справочник жертвы, чтобы попасть в мужскую раздевалку. В пользу этого говорит и тот факт, что в итоге справочник оказался в женской раздевалке, где, казалось бы, ему совсем не положено быть.
“Что-то не так, — осенило Марти в самом начале её монолога. — Она явно не просто позлить меня намеревалась, перескакивая с темы на тему. Она к чему-то ведёт…” — Марти нервно облизнул пересохшие губы, лихорадочно соображая, чего именно добивается Эрика. Её последняя фраза как раз совпала с моментом, когда он осознал: “Она хочет выставить убийцей Хитаги!”
— Разве не подозрительно, что он был в вашем шкафчике, Хицугири-сан? — в тот же миг с невинным видом поинтересовалась Эрика у Хитаги, в душе издевательски посмеиваясь.
Марти в этот момент яростно прошипел что-то по-английски. Эрика на секунду мило улыбнулась ему. Тау на это всполошилась и, всплеснув руками, впервые за суд подала голос.
