Тем временем Тау поудобнее взяла карты в руки и с широкой улыбкой заявила:
— И правда, Игрок-сан. Уважающий себя азартный игрок никогда не бросит партию. Благодарю, что напомнили мне об этом, а то я со своей паранойей… — она посмеялась. Хитаги выдавила вежливую улыбку. Внезапно выражение лица Тау сменилось с жизнелюбивого на безумное и она, маниакально блестя глазами, гробовым тоном произнесла: — Смотрите, как бы вам не пришлось пожалеть об этом, Хицугири-сан.
Тау склонила голову набок и с вновь возникшей на её лице невинной улыбкой сделала ход. Хитаги нервно сглотнула. В сознание чётко сформировалась мысль, что она только что вступила в непроходимое болото.
***
Чем дольше Марти размышлял о своём поведении в момент согласия выполнить просьбу Хитаги, тем большим мазохистом он начинал себе казаться. Вовлечь Эрику в долгий разговор было несложно — гораздо труднее было этот разговор вытерпеть. Вначале Марти было даже весело дразнить Супер Детектива, но с каждой минутой энтузиазм барабанщика медленно и бесповоротно угасал.
На самом деле, “общение” с Эрикой было для Марти своеобразным экстремальным развлечением. Каждый их диалог, каждое словесное противостояние здорово раздражало его нервы, иногда доводя до бешенства. Нередко уже на середине разговора ему хотелось выбить этой надоедливой особе пару зубов, но он сдерживал себя. Показать всё своё истинное раздражение? Нет, такого удовольствия он ей не окажет. Пожалуй, всё это стало для него чем-то вроде привычных репетиций, только упражнялся он не в умении попадать точно в ритм, а в остроумии и выдержке. Вместо идеального звука в качестве результата — вид разозлённой, униженной, разъярённой, ненавидящей соперницы.
Если бы Марти кто-нибудь спросил, почему ему настолько не нравится Эрика, он бы вряд ли быстро додумался до ответа. Его неприязнь к ней образовалась где-то на подсознательном уровне, так что задача облачить её в слова вызывала затруднения. Он и не осознавал, что больше всего его раздражают в ней те же пороки, которыми он обладает сам: повышенное самомнение и себялюбие, желание быть идеальной во всём и полное неприятие факта, что кто-то может быть лучше, сознательное решение закрывать глаза на чувства других людей…
Единственным объективным плюсом такого общения было то, что эти мелкие но яркие негативные эмоции хорошо затмевали собой более крупные.
На этот раз предметом жаркого спора далеко не в первый раз стали горячо любимые обоими детективы. Уже добрых полчаса Марти, благодаря просьбе Хитаги, удерживал Эрику в библиотеке, защищая позицию. В данный момент он отстаивал права детективных фильмов и сериалов против литературы.
— Но у кинолент есть несомненное преимущество перед книгами: в них есть ваша любимая визуальность, благодаря которой вы видите всё и можете остановить внимание на том, что кажется подозрительным именно вам, — заявил Марти и вызывающе добавил: — Разве не в этом заключается мастерство настоящего детектива — увидеть среди вороха деталей нужную улику?
— Хороший, не третьесортный писатель детективов может умело замешать улику и в ворохе пустышек, — с видимым спокойствием возразила Эрика, хотя Марти с удовлетворением успел заметить, как у неё на мгновенье дрогнули губы и изломилась бровь: это служило лишним подтверждением того, что собеседница теряет хладнокровие. А Эрика продолжила: — Нет, даже такое достоинство меркнет перед шаблонностью и предсказуемостью большинства сюжетов.
— Просто режиссёрам, сценаристам и остальным не повезло родиться уже после того, как тот или иной трюк был использован в литературе, — хмыкнул Марти.
— Они даже не пытаются сделать из загадки что-то интересное, надеясь, что все будут увлечены наблюдением за якобы “колоритными” героями, — вынесла вердикт Эрика.
Со стороны их спор выглядел довольно мирно, да и предмет дискуссии не сильно располагал к жарким скандалам. Но стоило чуть приглядеться, чтобы увидеть в глазах спорящих неприкрытую ненависть друг к другу и упрямое желание доказать собственную правоту. Они буквально метали взглядами молнии, а между ними висело практически физически ощутимое облако взаимного презрения и враждебности. Даже такая невинная тема являлась для них поводом излить желчь и как-нибудь поддеть друг друга.
После слов Эрики ненадолго воцарилась тишина. Соперники сидели друг напротив друга за противоположными концами длинного стола, периодически бросая в сторону собеседника оценивающие взгляды. От их улыбок, вежливой и расслабленной, веяло фальшью. Марти редко барабанил пальцами по деревянной поверхности стола, обдумывая свой следующий аргумент. Эрика терпеливо ждала, сложив руки на коленях и косясь на Супер Барабанщика. Если бы он внимательнее пригляделся к ней, то наверняка обратил бы внимание на странное выражение Супер Детектива. Но Марти был слишком увлечён для этого. Именно поэтому, когда он раскрыл было рот для своего следующего хода, он был удивлён внезапным обращением Эрики.
— Марти-сан, от чего вы пытаетесь меня отвлечь?
Вопросительно вскинув бровь, Марти с интересом взглянул на неё: на губах Эрики была всё та же расслабленная улыбка, но в глазах играла насмешка. “Поняла, значит…” — пронеслось в голове Марти, и несколько секунд он будто оценивающе глядел на Супер Детектива, соображая, какую манеру поведения лучше держать перед ней на данный момент. Наконец, он остановился на том, что было ему привычнее. Издевательски усмехнувшись, Марти подался вперёд, чтобы опереться локтями на стол, а подбородком — на сцепленные в замок руки, и сочувственно поинтересовался:
— Нелегко, наверное, жить с паранойей, мисс Эрика?
Эрика на это лишь снисходительно покачала головой. Затем она с усмешкой склонила голову набок и с хищным выражением глаз взглянула на Марти.
— Паранойя? Не думаю, — заявила Супер Детектив, поднимаясь с места. Марти следил глазами за тем, как она, заложив руки за спину, неторопливо обходит стол, пока Эрика продолжала: — Дело в том, Марти-сан, что вы слишком подозрительно себя ведёте. Начнём с того, что, когда вы полчаса назад увидели меня здесь, в библиотеке, на мгновенье на вашем лице невольно появилось довольное выражение. Рады ли вы были видеть меня? Wrong. Скорее, этот блеск в глазах выдавал в вас человека, нашедшего что-то, что он некоторое время искал. Далее, — Эрика остановилась возле середины стола и беззаботно покачнулась, перенося свой вес с носков на пятки, а затем продолжила путь, — вы слишком явно искали повода со мной заговорить. Сначала ищете меня, затем пытаетесь вовлечь в разговор… Может показаться, что это проявление симпатии или чего-то подобного, но, опять же, that’s far from the truth. Во время нашей маленькой дискуссии я перебрала варианты причин вашего странного поведения и пришла к наиболее вероятному: ваши действия — попытка отвлечь меня от чего-то важного, происходящего в данный момент.
В этот момент Эрика обогнула край стола и оказалась в полуметре напротив Марти. Тот с непроницаемым лицом наблюдал за её действиями. Эрика невинно усмехнулась.
— И лишь по наблюдениям за вашим поведением, такой уровень рассуждений доступен для Фурудо Эрики. Что скажете… — Эрика сделала паузу, во время которой оперлась рукой на край стола и слегка нагнула корпус, так что теперь она буквально нависала над Марти, и с издёвкой протянула: — Ма-а-арти-са-а-ан?
— Вот что я вам скажу, мисс Эрика: your accent makes me cry, — не стушевался Марти, глядя в её безумно блестящие глаза. Затем он неторопливо закинул левую ногу на правую, обхватил левое колено обеими руками, откинулся на стуле и, бессовестно улыбаясь, невозмутимо признал: — And yes, I am trying to distract your attention. Всего лишь небольшая помощь другу. Какие-то проблемы?
Эрика несколько секунд смотрела на него расширившимися от удивления глазами. Внезапно она прыснула со смеху, прикрыв рот свободной рукой. Марти недоумённо вскинул бровь.
— Марти-сан, — насмешливо заговорила Эрика, глядя на него сверху вниз, — называя Хицугири-сан другом, кого вы пытаетесь обмануть: меня, её или себя?
