Старик чокнулся со всеми, выпил и вдруг повернулся, буркнув, что ему пора. Юрка бросился его удерживать, неловко на ходу благодарить, уговаривать остаться. Старик достал из рюкзака небольшой свёрток и произнёс: - Это тебе! Потом посмотришь! Прощай! - Эй! Куда же вы? - закричал Юрка, которому хотелось ещё и ещё раз переживать триумф рядом с человеком, понимающим толк в таких делах, - продолжение банкета гарантирую! Старик обернулся, махнул рукой. В этот момент показалось, что под его лохматыми бровями что-то блеснуло. Он быстро зашагал прочь. Вечером праздновали день рождения Юрия у спасателей. Ребята шумно радовались, хлопали по плечу, подливали спирт в кружку именинника: - За тебя, Юрка! - А я что, давайте лучше за моих друзей выпьем. Без них я бы не решился... - Да, друзья у тебя что надо! - С самого детства вместе! Мишка вдруг выскочил за дверь и тут же вернулся с пакетом, из которого высыпал в миску крупные ягоды клубники. - Вот, чуть не забыл. Это тебе. Помнишь, как к Юсупихе лазили? - Да, было дело, - засмеялся Юрий. - Но откуда?... - Да неважно! Давайте выпьем за дружбу! С наслаждением ели красные ягоды, такие неожиданные здесь, выше зоны леса, где вокруг только белый снег да чёрные камни. - Жалко, Старик не остался! - задумчиво сказал Юрий. - Угу! А кстати, когда на гору поднялись, погода какая была? - спросил кто-то из спасателей. - Хорошая! Солнце слепило! - А до этого? - До этого - тучи, ветер... - Вот! - возбуждённо воскликнул спасатель, - заметьте, когда Белый Старик на маршруте, всегда светит солнце, даже если до этого неделю пурга была! - Ну, уж это из разряда мистики! Поговорили о странном проводнике, ещё немного выпили. Вскоре глаза начали слипаться, и Юрий, уговорившись со Стёпкой и Мишкой, во сколько завтра подъём, пошёл спать.
По дороге домой вырвались наружу слёзы. В голове мелькали мысли, которые он сдерживал с того самого момента, как увидел его... "Сын... сынок мой, Юрка! Не думал уже, что увижу... Кое-как удержался, не кинулся на шею, прости, мол, я твой отец...Тьфу! Театральщина какая...Что же делать? А всё Старик Белый, всю жизнь поломал, проклятый..."
В который раз начала разматываться плёнка воспоминаний. Вот он на первой вершине Горы, к которой шёл с самого детства. Опять царапнуло разочарование, пустота внутри. Темнело, надо спускаться, спешить за вертолётом - спасать этого... искателя страны бессмертия. Да, Колю жалко... Не попал Коля на вершину. Потом - долгий путь по гребню. Все уже устали, бредут, еле передвигая ноги. Шпигель вспомнил, как туго была натянута верёвка между ним и вторым в связке, Данилой. Он буквально тащил их, пёр в Гору, а они... - Притормози, Витька! - заорал тогда Серёга. "Почему тогда не остановился?" - в который раз Шпигель задал себе этот вопрос. - Не гони! Сердце уже под мышками... - хрипел Данила. А он... Шпигель поморщился, вспомнив, как обернулся к ним, обложил матом. Вторая, самая высокая, вершина уже рядом, через каких-нибудь тридцать-сорок метров, какого чёрта тормозили? Опять, что было сил, натянул верёвку, раздражаясь и злясь, что они мешали, сдерживали его продвижение к такой уже близкой цели. Шагнул на карниз, машинально прошёл по нему. Ещё раз оглянулся. Не увидел в темноте, а почувствовал, что Данила слишком много стравил верёвки, слишком сильно отстал от него и почти вплотную приблизился к Серёге. Они сбились на том конце верёвки в кучу, это неправильно, опасно... Карниз может не выдержать двоих! Страшное предчувствие остановило Шпигеля, заставило прыгнуть в противоположную от карниза сторону и рвануть вниз по склону. Быстрее, дальше - создать противовес!
- Пах! - трещина со вздохом разрезала карниз. Не выдержав тяжести двух здоровых мужиков, он начал оседать, сначала медленно, будто ступеньками, потом, стронув со склона скопившиеся там тонны снега, превратился в лавину, устремившуюся вниз со всё возрастающей скоростью. Два человеческих тела, увлекаемые грудами снега, который сами же только что обрушили, начали падать. Сильный рывок опрокинул Виктора на спину. - Данила! - заорал Шпигель, пытаясь перевернуться. За первым тут же последовал второй рывок - завис на верёвке Серёга. Лежащего на спине Шпигеля потащило вверх - ему не перевесить, не удержать двоих! Теперь уже не он их, а они, вдвоём повиснув над пропастью и раскачиваясь маятником вдоль склона, тащили его на верёвке за собой. Шпигель извивался, упирался всем телом, ободранными в кровь руками хватался за выступы, цеплялся ногами. Его неудержимо тащило на гребень. "Конец!" - подумал Шпигель. Но тут что-то сильно ударило его по каске, и движение прекратилось. "Лопнула верёвка!" - догадался он. Схватился за неё, в руках - двухметровый обрывок с собранной в гармошку оплёткой, из которой торчали неровные нити сердцевины. "О камни перетёрло!" Виктор перевернулся на живот, подполз к самому краю. Заглянул вниз. Там всё гудела и клубилась, завершая свой страшный путь, лавина. Раскатистый гул умножало и повторяло эхо.
Вот и дом - охотничья избушка, где в одиночестве жил Шпигель последние годы. Виктор разделся, зажёг керосинку, сел за стол, уронив голову на руки. Воспоминания не отпускали.
Он не мог теперь сказать, сколько времени пролежал тогда на краю бездны, поглотившей его племянника и друга. Не мог сказать, как взошёл на ту, главную, вершину. Помнил только, что сидел, обхватив голову руками и раскачиваясь, совсем как тот, бомжеватый искатель земного рая. "А чем я, собственно, лучше его? Чего искал я? Тот хотя бы распоряжался только одной своей жизнью..."
Из забытья его вывел тогда колокольчик, установленный на вершине. До этого молчавший, и поэтому остававшийся незамеченным, колокольчик издал вдруг протяжный звук. Поднимающийся ветер тронул его, сначала легонько, потом всё сильнее - звук стал усиливаться, пока не превратился в яростный колокольный звон, побуждающий к действию. С поверхности поднялось снежное облачко, которое закружилось вокруг колокольчика и, быстро увеличиваясь в размерах, зазмеилось вниз. Шпигель поднялся и пошёл вниз по гребню, нигде больше не задерживаясь. Даже на третьей вершине не стал останавливаться, равнодушно прошагал дальше. До спасателей он добрался уже под утро. Валил снег. Из-за непогоды вертолёт смог вылететь только после обеда, когда немного прояснило. Он тоже полетел. Ветром порвало палатку. Шпигель ещё из окна вертолёта увидел полузасыпанный снегом спальник, копошившегося рядом человека, который из последних сил пытался махать чем-то, привлекая к себе внимание, как он его и учил. По обмороженным щекам Николая катились слёзы. - Витя, друг, ты спас меня... а я вот...- как будто извинялся Коля, потом оглянулся, махнул рукой, - этот совсем плох... Искатель Шамбалы был в забытьи, но ещё дышал. Да, Коля... Коля - настоящий герой. Спасая бомжеватого, Николай поборол в себе брезгливость, уложил его рядом с собой в спальник, а потом кормил таблетками и грел всё это время своим телом с одной мыслью - не дать замёрзнуть, продержаться до утра, ещё хоть сколько-нибудь продержаться...
Шпигель тогда сильно запил. Не решаясь вернуться в город, посмотреть в глаза своей сестре, Даниловой матери, и родным Серёги, он жил какое-то время здесь же, в базовом лагере. Потом приехала жена. Звала, уговаривала. Он не хотел никого видеть. И жену тоже. Он мог только пить, накачиваться спиртом до беспамятства, до омерзения. Потом узнал, что жена умерла, говорили, слегла от горя, когда он прогнал ее... Отныне жизнь вообще потеряла всякий смысл. Он не мог видеть никого из живых, когда эти умерли по его вине. Шпигель умер тогда вместе с ними. Через некоторое время он ушёл в монастырь. Прожил там пять лет, пытаясь вымолить себе прощенье.
Белый Старик снова позвал его. Шпигель вспомнил, как овладело им в монастыре странное беспокойство, со страшной силой потянуло его сюда. Здесь его уже и не помнили. Людская память короткая... Устроился работать в заповедник, неподалёку от спасательной станции. И остался здесь навсегда. "А теперь я сам Белый Старик. Как произошло, что я отождествил себя с тем, из легенды? Белый Старик... Хранитель Камня... Какого, чёрт подери, камня? Чего я тут охраняю? Жизнь прошла мимо...Теперь вон Юрка, сын, появился здесь... Это что у нас, семейное наваждение - бежать на зов Белого Старика? Мистика какая-то! Да-а, всё повторяется!"
