Мне иногда кажется, что я сам люблю его больше, чем себя. Он всегда был для меня кем-то возвышенным. Я знаю, что «не сотвори себе кумира» и всё такое, но всё, чем бы он ни занялся, производило на меня неизгладимое впечатление: я хотел делать так же, уметь то же, вести себя так же, но не лучше, а именно так же. Я до сих пор это чувствую. Он меня вдохновляет. Да, я сам себе удивляюсь, но чего таить-то.

Обычно братья не очень хорошие друзья, и мы с ним не были исключением. Дело во мне. Я как истинная «Рыба» терпеть его не могу, но души в нём не чаю. Он всегда был любимчиком в семье, хотя мама убеждала меня в обратном (не верю я вам, ребята, я слишком глубоко увяз в политике, красноречии и прочей дребедени развивающей IQ).

Александр родился в семье, где преобладали хорошие манеры поведения и безупречный этикет цивилизованного общества.

Ему прививали доброжелательное отношение к людям, безотносительно к их общественному положению; почтение к пожилым членам общества; учтивое обращение к женщинам; правила поведения в обществе и за столом, чтобы манеры соответствовали требования вежливости, в основе которых лежат принципы гуманизма.

Он рос целых четыре года в идеальных условиях, по меркам об идеальности, конечно.

С родителями ему было весело и уютно. Они путешествовали по родным просторам, хотя он уже, наверное, забыл об этом, в силу слабости кратковременной памяти в человеческом мозге.

Само собой, он, как и другие дети, иногда доставлял неприятности, но первый ребёнок – всегда счастье, поэтому небольшие шалости не представляли особых хлопот семье, моей семье.

Соскучились по политике? Вот вам немного информации, которая просочилась в мой мозг на лекции: дети, рождённые в СССР, были ничем большим, чем средство к получению государственной помощи в виде личной квартиры, за второго ребенка. Ужасные, но факты. Это и есть причина моей слабой привязки к семейным узам. Я благодарен за то, что меня вырастили, выкормили и выучили, отправив в университет, но ведь мне совсем не это надо было от семьи.

– Ты типей будис фыть с нами? – спросил меня мой брат.

Точнее сказать, он направил свой вопрос в сторону того, что должно было быть мной: я был закручен-перекручен тысячей и одним одеялом, чтоб не замерзнуть и не выпачкаться (или чтобы я ничего не выпачкал). Единственное, что было видно – мои большие и зелёные как изумруд глаза.

– Мама, а как иво завут?

– Мы ещё не знаем, – сказала мама и улыбнулась. – Как ты думаешь? Какое бы ты хотел дать ему имя?

– Я ни знаю, – маленький Саша был в замешательстве, – я чилавекав исё не называл никакда.

Все умилённо улыбнулись.

– До сих пор я звала его Артист, но ведь это не совсем имя… – мама на секунду задумалась. – Знаешь что, Санька, есть одна очень интересная книга, написанная известным русским писателем Николаем Островским, она называется «Как закалялась сталь».

Книга рассказывает о революционных тяжёлых временах советских людей, их жизнь, заботы, их борьбу за выживание и сражения с врагами народа. Книга описывала множество замечательных людей, их характеры и жизненные устои.

Так вот, был там один слесарь депо, очень сильный, большой и добрый, рассудительный и спокойный. Я бы хотела, чтобы у твоего братика были все эти качества.

Имя его было – Артём. Оно происходит из древнегреческого, от имени богини Артемиды, и означает «здоровый», в обоих пониманиях этого слова.

Так вот, Арт, это сокращенно, и не обозначает «Арт-стайл дизайн» или «Арт-галерея», и вообще ничего общего с искусством в целом не имеет, о чем многие думали до сих пор. Позже это имя сыграло немаловажную роль в моей жизни (или лучше сказать живучести).

Как только мама закончила свою речь, мой дед, её отец, до сих пор молчавший, взял меня в руки и поднял над всей семьёй под потолок, и сказал:

– Да будет так! Артём звать будут его отныне! – он это, наверное, специально так громко произнес, чтобы я запомнил. – Он будет велик и очень важен в жизни многих людей! Он тот самый, которого ждали… – Он положил меня туда, откуда взял и поднял стакан водки, опустошив его залпом.

– Папа, – укорительно взглянула Виктория, – не кричи, ты его пугаешь.

– Тихо, женщина! – сморщившись после принятого алкоголя, прошипел он. – Твой сын и мой внук однажды станет очень силён и храбр. Его друзья преклонятся перед ним, а враги разбегутся.

Вся семья засмеялась, поняв, что дед уже в кондиции, и никто не придал никакого значения его словам, кроме меня. Подсознательно. Каким-то образом. Это одна из тех вещей, которые я отчетливо помню из детства. Даже теперь я чувствую, что знаю деда всю свою жизнь.

Он умер пять лет спустя. Печально и грустно осознавать, что единственный человек, который видел тебя насквозь и понимал, как никто, умер нежданно от аневризмы мозга (наверняка, знаете – это бомба замедленного действия, которая убивает мгновенно и мгновений не выбирает).

На его похороны пришли соратники, соседи, родственники и много малознакомых людей, столкнувшихся с ним и благодарных ему. Он был человеком с большой буквы. Нездоровье убило его.

Жертва обстоятельств.

…Белый песок Сахары искрился в лучах палящего солнца, которое жгучими лучами прожигало моё тело насквозь. Шум «вертушки» уже не напрягал мой слух, ибо я, расплывшись в улыбке, умилённо вспоминал первые дни младенческой жизни и видел лица своих родителей.

Айс смотрел вглубь проблемы, которая нависла над нами, и даже не думал о побеге. Мы с ним молчали, набираясь сил. Мой учитель уже знал, что делать дальше. Я видел это по кончикам его пальцев, которыми он что-то колупал в углу стекла. Он всегда так делал, когда что-либо задумывал.

Доверившись его опыту, я закрыл глаза и ненадолго задремал, вспоминая очередную историю детства.

… – Дети! Пора вставать! Завтрак на столе! – этими мамиными словами началось очередное скучное серое утро. – Неужели вы не хотите блинчиков с клубничным вареньем? Так вкусно, м-м-м!

Ну почему? Почему каждый раз мы с братом должны объяснять ей, что мы сами можем приготовить себе завтрак. Мама, блин! Мы уже не маленькие, нам шесть и десять!

До сих пор иногда улыбнет воспоминание об этом.

Мы любили маму и поэтому не хотели, чтобы ради нас она просыпалась в семь часов утра только ради того, чтобы пожарить блинчики. Ведь нам стыдно было признаться в этом, поэтому приходилось отмазываться собственной самостоятельностью.

Однажды она сдалась и, обидевшись, ушла спать.

С тех пор мама готовила еду с вечера, а мы с братом в спокойной обстановке завтракали тем, чем хотели, и никто не совал нам стряпню под нос. Кажется, именно поэтому мы с Александром выросли независимые и готовые к любым жизненным ситуациям. Сейчас мы стараемся заботиться о родителях – мы просто обязаны их отблагодарить за то время, что они потратили на нас.

А теперь небольшое лирическое отступление с целью ознакомить Вас с жизнью моей семьи.

Родители много работали, чтобы обеспечить нас с братом жизненно необходимыми вещами и баловать изысками, поэтому они проводили с нами мало времени и, следовательно, нас частенько оставляли бабушке, чтобы она за нами присматривала.

Нет, папа и мама как-то раз отдали меня в детсад, но все же решили больше не водить туда, ввиду плохой моей приживаемости. Я проводил время дома под наблюдением мамы или бабушки, а позже, когда подрос и стал совершенно самостоятельным, как мне тогда казалось, исследовал все закоулки придомового двора и соседние улицы.

Потому я мало что знаю о жизни в детском саду, или просто забыл о том времени, как о страшном сне, и не сильно об этом сожалею. Почему так случилось?

Скажем, предки пытались… но это всегда заканчивалось драками, как с мальчиками, так и с девочками, и ни один воспитатель не мог со мной совладать. Родители пришли к выводу, что я слишком агрессивен для содержания меня взаперти, и решили оставить на свободе.