– А мне Андо один раз приволок такой букет… Он, наверное, их все там скупил, не удивлюсь, если после его визита лавочка закрылась до нового подвоза… Мы всем магазином тару собирали, чтобы их все расставить… Я за всю жизнь до этого столько цветов не получала, начальница говорила, что тоже.

– Ну, вообще, странно… Хотя какие твои годы, успели б надарить ещё… У тебя ж до Андо муж был, он что дарил?

– На такое у него годовой зарплаты б не хватило. Он дарил хризантемы, а весной тюльпаны. Небольшие такие букетики. Хрупкие, трогательные… Тюльпаны вообще, по-моему, не смотрятся в больших букетах, а очень мило смотрится, когда тюльпан один. Я почему-то всегда, когда смотрела на тюльпаны, думала о детях… Странно, да? Ну, у нас ведь с Этьеном детей так и не получилось…

– Ну и плохо, что ли, что не получилось? Потом бы делили, нудное это дело… А кроме Этьена, у тебя ухажёры были?

– Ну, был один ещё в старших классах… Нудный тип, как ты бы сказала, и вообще, он ухаживал за всеми девчонками и в нашем, и в параллельных классах…

– Авось, какая-нибудь, да даст? Мудро, а что.

– Ну да, наверное… - Офелия рассмеялась и прильнула головой к плечу Виргинии, - он потом на старосте как-то умудрился жениться, то есть, думаю, это она его на себе женила, ей тоже хоть бы кого, она ещё более некрасивая была, чем я.

– Так, ну прекрати, кому сколько раз было сказано? Укушу сейчас!

– Не, ну правда… И что Андо во мне нашёл, а? Хотя что бы он в красоте понимал, он же на Нарне вырос, кто б ему там земные стандарты красоты преподал…

– Так, ну началось. Тебе кто эту дурь в голову вбил, мать, что ли? А она сама что, красавица была? Судя по тому, как часто твой отец вас навещал, не очень-то.

– Ну, я её вообще как-то всегда разочаровывала… Сначала тем, что не мальчик родился…

– Ну, если б ты мальчиком родилась – Андо бы, думаю, всё равно бы оценил… Этьен вот уже вряд ли… Что, двум мужикам голову вскружить для тебя мало, что ли? Ой, ну что бы я, конечно, в девичьих проблемах понимала – у меня воздыхателей всегда было лопатой греби, и они все мне были до форточки… Пришла б тогда – я б тебе отсыпала десяток, сама б потом решала, куда их девать, солить или в поленницу укладывать, ни на что полезное они всё равно не годятся.

– Да кто б на меня посмотрел, тем более тогда, я ж одевалась как пугало… И груди у меня не было… И сейчас нет…

Виргиния придержала Офелию и другой рукой отвесила ей подзатыльник.

– Элайе это скажи, что-то находит, а ему, по-моему, виднее, чем мужикам… Зачем мужику, вообще, у бабы грудь? Своё уже откормились, так что это уже так, от лукавого… Фигурка у тебя очень даже, личико милое, волосы вообще шикарные… Чего тебе ещё надо? Вот прямо не понимаю я этого в женщинах, а! Если и грудь и задница есть – ыыы, я толстая, если худая – ыыы, я плоская, смотреть не на что, если волосы тёмные – ыыы, чего я не блондинка, надо срочно покраситься, если блондинка – ыыы, таких, как я, море, чего бы мне над собой отчудить… Почему вы не умеете себя любить, пока вас кто-нибудь комплиментами не задолбает, да и то, стоит сделать в комплиментах перерыв на денёк – сразу уже какие-то страхи начинаются?

Офелия сконфуженно шмыгнула.

– Да я же… Я не ради комплиментов, я просто… Всегда, с самого подросткового возраста вот смотришь в зеркало, а потом на девчонок других – красивых, ярких, за которыми много взглядов замечаешь восторженных, и как-то… Нет, это, конечно, ничего, по сравнению с… С тем, из-за чего я на самом деле была, можно сказать, изгоем в обществе, но все равно… Мне никогда не было особо обидно, когда другие начинали дружить, встречаться с парнями… У меня вот даже, представляешь, первой влюбленности не было. Потому что фамилию, как собственную тень, не отстегнёшь, дома не оставишь. Так что это не всегда больно, что тебя не замечают, ты пустое место. Иногда это - покой, хотя бы недолгий… Это потом уже, спустя много лет, смотря на других подрастающих, юных, покупающих цветы и валентинки друг другу, понимаешь, что этого не было.

Виргиния задумчиво поглаживала её по голове.

– Ну да, это могу себе представить… Меня-то это миновало, меня, конечно, одно время пытались гнобить на тему телепатии, но как-то быстро увяли. Да, что ни говори, мне как-то всегда и во всём везло… Но с комплексами, знаешь ли, надо завязывать. Так-то и я б нашла, из-за чего комплексовать, но мне это и раньше было не свойственно, и теперь тем более… Нет, ну правда, ну что за глупости! Ну бери пример с меня, что ли… Ну взрослая же женщина уже, до сих пор, как подросток… Прекрати ты себе проблемы выдумывать!

Офелия хлюпнула носом и допила последний глоток - из всё ещё первой чашки, закалённая Бримой Виргиния допивала вторую.

– Ничего я не выдумываю…

Виргиния сколько-то времени искоса смотрела на её губки в зеленоватых капельках вина, а потом извернулась и поцеловала её.

Майкл открыл глаза. Это было так удивительно, что казалось нереальным… И в то же время было более реальным, чем всё, что было в жизни до сих пор. Над ним в кружеве древесных крон золотым, добрым светом светилось небо, и с него падали золотые сверкающие хлопья, и таяли, не долетая до его лица.

Он повернул голову. С ним рядом сидела женщина… Сознанием он мог бы поклясться, что никогда раньше не видел её, а сердцем знал, что знает её очень хорошо. Женщина казалась созданной из этих золотых искр, падающих с неба – у неё были золотые кудрявые волосы, светло-карие, почти жёлтые глаза, редкие бледные веснушки на лице, даже кожа с каким-то густым, тёплым золотистым оттенком.

– С пробуждением, Май-Кыл, - и голос её, низкий, певучий, тоже был каким-то удивительно солнечным, тёплым… золотым.

– ШиМай-Ги?

– Да, это я. Мы оба живы, мы снова вернулись на землю. Но ты спал дольше, наверное, потому, что был ранен… Я смотрела, как ты спишь, это так чудесно – смотреть глазами, как ты.

– Но… что произошло, как это произошло? Ты стала человеком? Я остался человеком, и ты тоже им стала? Я думал, дерево… не может подобного сделать.

– Выходит, что может… Почему-то именно так оно решило сделать. Я думала, оно возьмёт за образец меня, и сделает тебя тоже тучанком… Но оно предпочло изменить меня, как тебя. Может быть, это потому, что… что я и прежде была необычной, и мечтала о том, что мне недоступно? Теперь я не смогу слышать мысли… наверное… Но смогу видеть звёзды. Как ты.

Майкл поднялся, оглядел свои руки. Руки как будто остались прежними, своё тело он узнал.

– А я… не изменился внешне? Остался таким же?

– Мне сложно сказать. Раньше ведь я не видела тебя, это было иное восприятие… Кажется, да, прежним. Мы можем пойти к озеру, увидеть своё отражение в воде… Это тоже то, что мне лишь теперь станет доступно. Ведь вода отражает только тогда, когда она спокойная, гладкая…

Она поднялась на ноги, подала руку ему.

– Так странно… Я и не представлял никогда, что буду ощущать себя… так. Я совершенно здоров… Мои глаза видят, так, как никогда не видели, даже в самом начале жизни… И всё тело такое лёгкое, что кажется, способно летать… Дерево сделало меня более здоровым, чем я изначально был.

– Думаю, будучи способным считывать информацию из ДНК, из памяти… оно воссоздало тебя как идеально здорового человека. Как и меня.

Он смотрел на неё и не мог налюбоваться – не такой, конечно, он её увидел и полюбил, но такой любил её не меньше.

– Может быть, странно, но я… не ощущаю, что стала какой-то сильно другой, что стала не собой. Это не чужое тело, оно моё… хотя оно и продолжает удивлять меня, оно моё. И… теперь между нами всё может быть, во всей полноте, во всей красоте… И я смогу спать. И видеть сны. Как ты.

Комментарий к Часть 6. СЕЙХТШИ. Гл. 9. Искры в снегу

Иллюстрация. ШиМай-Ги и Майкл

https://yadi.sk/i/YWYG462F3MV8YP

========== Часть 6. СЕЙХТШИ. Гл. 10. Во власти страстей ==========