Но его слова не сильно помогли. А когда на нас посыпался огненный дождь, думать стало некогда.

- Поднять щиты!

- Мы не храмовники!

- Подождите, мы не хотим сражаться!

- Убить их всех!

Я не знала, кто кричал, все смешалось в неразборчивом многоголосье из криков боли, ярости и жестких приказов. Откуда-то появились настоящие храмовники с пылающими мечами на щитах, и они напали тоже, разрубая мечами всех без разбору, словно это была единственная цель в их жизни.

Моя лошадь встала на дыбы, когда стрела прилетела ей в круп, скинув меня в ближайшую канаву. Каким чудом я не сломала себе шею – не знаю, но, вскочив на ноги и осоловело вертя головой, я уже не могла понять, где были наши люди, а где враги.

Оказавшийся волшебным образом у меня в руках, посох зажил едва ли не своей жизнью, крутанувшись в руке, отгоняя слишком ретивых воинов, попытавшихся накинуться на беззащитную эльфийку.

- Убей ушастую тварь!

- Сдохни, мразь!

Я не видела ничего, кроме ненависти в их глазах. Они не были похожи на людей, словно весь их страх выжег все человеческое, что оставалось в их телах.

Рукоять посоха щелкнула, и я снова раскрутила вокруг себя трость, отгоняя врагов, частенько пытаясь отпихивать их металлическим наконечником.

Когда на концах посоха появились острые трехгранные лезвия, разрезающие кожу, как бумагу? Когда они успели окропиться алой кровью, уже застилающей землю вокруг?

Я помнила, как пыталась отогнать солдата, крутанув рукоять в руке, и как внезапно хлынувшая кровь из разорванного горла забрызгала мне лицо. Металлический запах ударил в нос, заставив испуганно отшатнуться, и, споткнувшись на чьем-то распростертом на земле теле, рухнуть на землю.

Вскинутая рука выстроила вокруг меня щит, по которому сполз прилетевший откуда-то файерболл, едва не превративший меня в горстку пепла, и зеленая молния соскользнула с левой руки почти сама по себе, вызвав на другой стороне дороги крик боли.

Наверное, я должна была ужаснуться самой себе, может, даже сделать ритуальное харакири, лишь бы облегчить совесть, запачканную кровью. Но у меня не было и секунды, чтобы задуматься о подобных вещах.

Вскочив на ноги, я успела только заморозить ещё троих храмовников, сильно заинтересовавшихся беловолосой магессой, и выстроить новый щит за спиной Варрика, отстреливающегося сразу от троих лучников, перед тем как новый солдат бросился мне наперерез. Не было времени сожалеть. Либо мы, либо они.

- Они ждали нас, - Варрик хмуро перезарядил арбалет и прострелил сердце задыхающемуся храмовнику.

Его трахея была сломана, и мучиться мужчине оставалось всего пару минут, но даже это едва не послужило прощанием с далеким завтраком. Судорожно сглотнув желчь в горле, я отвернулась, пытаясь найти хотя бы один клочок земли, не залитый кровью. Глаза, как назло, наткнулись на солдата с перерезанным горлом, того, которого убила я сама.

Я… монстр.

- Посмотри на их глаза, - услышала я голос Кассандры через гул в ушах. – Радужки почти не видно. Эти храмовники не принимали лириум уже давно, не удивительно, что они вели себя настолько дико.

- Маги-мятежники были не лучше, а они не сидят на лириуме, как ваши пламенные друзья.

- Ты в порядке?

Солас встал передо мной, закрывая собой тело мертвого солдата, от которого я так и не смогла оторвать взгляда. Подняв глаза на эльфа, я могла только молчать, не в силах выразить словами то, что творилось внутри меня.

- Я… убила его… - собственный голос звучал глухо и черство, словно принадлежал не мне, а столетней старухе. – Их, на самом деле.

- Ты убивала раньше, - спокойно ответил он, будто говорил о походе в магазин.

- Нет… я никогда…

- Ты убивала демонов, - поправился Солас, едва качнув головой. – Но разве это так важно? Разве их жизнь стоит меньше чем жизнь того, у кого есть физическое тело?

Я застыла, обескураженная таким выводом, внезапно осознав, что до этого не считала духов живыми существами. По крайней мере, заслуживающими сострадания. Но это было неправильно. Пускай я почти ничего о них не знала, но Церковь учила, что духи – первые дети Создателя, а демоны - лишь худшие из них. Почему же тогда убийство демона должно волновать меня меньше, чем убийство человека, желающего меня убить, просто потому, что я – маг?..

- Почему?.. Почему ты сказал мне об этом сейчас? – тихо вопросила я, чувствуя себя ещё несчастнее. – Это лишь означает, что на моих руках ещё больше крови, чем я думала.

- Но их смерти уже не кажутся тебе такими шокирующими, я прав?

Как бы я не хотела это отрицать, но Солас был прав. Мысли о том, что я только что убила человека, или, что убийцей я стала много дней назад, ощущались совсем иначе. И если от первой хотелось удавиться на ближайшем суку, то вторая всего лишь повисла тяжелым камнем на шее, затрудняя дыхание, но, по крайней мере, позволяла трезво мыслить.

Кивнув эльфу, я попыталась взять себя в руки. Сейчас нужно было думать о тех, кого ещё можно было спасти, а не о мертвых. Время расставлять приоритеты.

- Рейвен?

- Я в порядке, - тускло отозвалась я Искательнице, оборачиваясь на наш потрепанный отряд.

Несколько лошадей было убито, двух пришлось прирезать, чтобы не мучились, и трое солдат были достаточно тяжело ранены. Четверо погибли.

Пока остальные грузили мертвых в повозки, я попыталась помочь раненым своим, недавно открытым, даром целительства, лишь бы немного ослабить тяжесть отнятых жизней, прижимающую плечи к земле.

Но у нас всё ещё не было времени, чтобы должным образом обойтись с мертвыми мятежниками и храмовниками. Нужно было спасать беженцев, зная, что на свежую кровь вскоре сбегутся падальщики.

Инквизиция продвигалась дальше на восток. Мы проходили мимо тлеющих ферм, с которых на нас взирали желтыми глазами сытые волки, мимо затоптанных сапогами полей, время от времени натыкаясь на новые группы мятежников, чаще убегающих при виде отряда вооруженных солдат, чем рвущихся в бой, но все же количество крови на моих руках продолжало расти.

Мы дошли до Перекрестка, и, заплатив кровавую цену, освободили от войны хотя бы этот клочок земли. Многочисленные беженцы смотрели на нас с недоверием, но хотя бы не бросались камнями, когда солдаты инквизиции укрепляли баррикады и выставляли часовых. Кассандра была намерена защитить этих людей.

И все же, ситуация была плачевная. Многие дома разрушены, пропитание и бинты были на исходе, а количество раненых становилось только больше. Но мы были не единственными, кто пытался помочь этим людям. Чаще, чем я думала, в толпе мелькала красно-белая роба служительницы Церкви, тут и там спешащей с ведром чистой воды или утешающей одного из многих, потерявших своих родных.

- Идём, - Искательнице уже вошло в привычку выдергивать меня из глубокой задумчивости, попросту приказывая идти за собой. – Мать Жизель хотела поговорить с тобой.

Все вокруг хотят поговорить со мной, или посмотреть на меня, или ещё что-то, - думала я уныло, бредя по узкой улице в сторону временного лазарета. Слишком много глаз оборачивалось на меня, когда я проходила мимо, слишком много разговоров прерывалось, стоило кому-то заметить беловолосую эльфийку. И даже сжатый кулак не прятал зеленое сияние, притягивающее лишь больше внимания и испуганных взглядов.

О чем я должна была говорить с этой… «Матерью»? Мне нечего было ей сказать, да и не особенно я жаловала церковников, если сказать прямо. Только мало кого это волновало.

Но когда я увидела, наконец, женщину, с которой должна была встретиться, моя антипатия как-то сразу пропала. В ней не было ничего, что я привыкла видеть в священниках, никакого чувства превосходства над простыми смертными или роскошной одежды, незнамо как помогающей показать, насколько безгрешны эти люди. Это была обычная женщина, со смуглой кожей и крупными губами, она не блистала красотой, но зато её глаза лучились теплотой и заботой. Склонившись над раненным мужчиной, она тихо и спокойно разговаривала с ним, вытирая со лба пот, перемешанный с кровью, не брезгуя черной работой.