Наш проводник направился в сторону скалы, кивнув в сторону широкого тента из плотной красной ткани, под которым было достаточно сухо.
- Вы можете переждать грозу здесь, странники, - сухо проговорил эльф. – Но как только погода изменится, вы покинете это место. И ещё… не советую уходить далеко от тента. В лагере много молодых лучников, многие ещё плохо умеют целиться. Могут случайно промахнуться.
- Спасибо, - кротко кивнула я.
Моей благодарности дожидаться не стали. Доллиец развернулся и отправился по своим делам в ту же секунду, как закончил предложение, ни разу не обернувшись. Я проводила его задумчивым взглядом и поскорее зашла под навес, заведя туда же и мокрую Рыжую. Мои спутники немедленно присоединились.
Под широким тентом хватило места всем. Привязав лошадей к колышку, вбитому в скалу, ещё осталось достаточно пространства, чтобы разложить пожитки на сухом пригорке, укрытом от непогоды задолго до начала дождя. Пока мы торопливо разбирались с вещами, мимо пробежали пара остроухих юношей, и, скинув у края навеса по горсти дров, сбежали как можно дальше от чужаков.
- Надо же, какой сервис, - удивленно пробормотал Варрик, пододвигая хворост ближе к нам и подальше от губительной влаги. – Я даже не ожидал.
Солас молчал всё это время, задумчиво следуя глазами по окрестностям, уйдя мыслями глубоко в себя. Я пока не знала, что думать по поводу его широко известной нелюбви к доллийцам и неожиданно уважительному тону, с которым он к ним обращался, но решила пока оставить свои мысли при себе.
Блэкволл с Быком быстро соорудили небольшой костерок на краю навеса, дав нам возможность немного согреться. Я присела у огня, протянув к нему озябшие пальцы и вздохнула. Интересно, чем всё это обернется…
- Они боятся, - раздался над ухом голос Коула, но я даже не вздрогнула. К этим его штучкам все уже успели привыкнуть. – Смотрят, и не могут понять. Святыня в руках чужака. Сила в её руках. Он видел свет в её ладони. Он злится. Потому что не может понять.
Парнишка сидел на корточках рядом со мной, продолжая бормотать себе под нос, потирая замерзшие руки. А я снова взглянула на злосчастный якорь, слабо мерцающий под перчаткой.
И как они умудрились разглядеть?
- Они и вправду боятся.
Я подняла глаза на Соласа, прислонившегося к толстому деревянному шесту, поддерживающему навес. Эльф продолжал смотреть куда-то вдаль, сквозь пелену дождя, уже успевшего перейти в ливень.
- Они не хотят верить, что кто-то, кроме них самих, может знать древний язык. Что кто-то может приручить священный для них символ – галлу. И уж тем более, что кто-нибудь в этом мире получит власть над презираемыми шемленами. Как же так? Столько веков они прятались по лесам, устраивая редкие нападения на проезжающих мимо их лагерей купцов, и мир успел измениться? Они хуже детей. Дети хотя бы пытаются узнать что-то новое.
Ветвистая молния расколола небосвод, резко осветив эльфа. Что-то волчье привиделось мне в ожесточившимся лице, внезапно испугав. Гром последовал всего через пару секунд, но свет пропал, а с ним и звериный вид Соласа. Мимолетное видение сгинуло, оставив лишь неприятный осадок внутри.
- Пускай себе боятся. Пока они не пытаются утыкать нас стрелами, это меня вполне устраивает. Вылезать же сейчас наружу – нет, спасибо, обойдусь лучше без подобных изысков.
Поднявшись на ноги, я отряхнула брюки от пыли и направилась вглубь навеса. Там, словно она была собакой, а не оленем, свернулась на земле Рыжая, и её теплый бок показался мне лучшей подушкой. Можно было и поспать, пока время позволяло.
Утро встретило нас россыпью тысяч кристаллов, блестящих на каждой травинке. Вода ещё капала с навеса, но дождь давно прекратился, и яркое солнце освещало поляну с бурной деятельностью на ней.
Доллийский лагерь представлял собой крошечный городок, в котором каждый был занят своим делом. Кто-то стирал, кто-то прял, кто-то колол дрова для костров. Дети, слишком маленькие, чтобы начать помогать старшим, с визгом носились вокруг, мешаясь под ногами и регулярно получая ленивые шлепки от взрослых. Это не особенно их трогало, и визг снова поднимался над лесом.
Не было шпилей воздушных дворцов, теряющихся в листве, не было знати, одетой лишь в шелка и бархат, гордо вышагивающих между деревьями. Был народ, одна большая семья, научившаяся выживать в суровом мире, где у них не было дома. Могло ли это продолжаться вечно?
Я стояла у края тента, не смея сделать шага наружу, помня вчерашнее предостережение, но и не в силах оторвать взгляда от этой удивительно простой, и оттого прекрасной жизни. Замечающие мой интерес эльфы все как один недовольно морщились, надеясь как можно быстрее скрыться с глаз чужачки. Малышня была куда проще. Одна девочка осторожно выглядывала из-за большого камня, тараща огромные бирюзовые глазищи, и тут же пряталась обратно. Один из её друзей, мальчуган со спутанными блондинистыми волосами, решил, очевидно, показать свою храбрость перед остальными. Он гордо вышел из толпы ребятни, засевшей за ближайшим аравелем, с рогатиной наперевес. В другой руке у него лежал небольшой камень. Если мой скептический вид его и покоробил, то особенного страху он не показал. Только еще несколько раз оглянулся на товарищей, подбадривающих мальчишку одобрительными возгласами.
- И за что нам такая честь? – негромко поинтересовалась я у ребенка, кивая на грозное оружие, уже готовое к запуску.
Мальчишка вздрогнул, выронив из пальцев снаряд, но рогатку не отпустил. Убедившись, что шага в сторону я не сделала, он угрюмо насупился, поднимая с земли камешек.
- Ты – плоскоухая, - не слишком внятно пробурчал он, очевидно, плохо понимая, что это значит.
Я озадаченно потрогала кончиками пальцев ухо, как обычно, торчащее между прядей волос.
- Разве? Они за ночь прилежались, что ли?
Грозный воин насупился ещё больше.
- Ты – не доллийка. У тебя нет валласлин.
- Ну так у тебя же тоже нет. Ты, выходит, тоже не доллиец?
- Я ещё маленький! – обиженно возразил он, упирая руки в бока. – Но когда я вырасту, у меня будет валласлин!
- А может я тоже ещё маленькая, - пожала я плечами. – Ну, знаешь, позднее развитие. Вот поумнею, так сразу у меня валласлин на лице и проявится.
Мальчик даже опешил от подобной наглости. Недоверчиво посмотрел на меня, на друзей позади, снова на меня.
- Валласлин рисует старейшина. Он не может сам появиться.
- Кто сказал, что не может?
Кажется, ребенок окончательно запутался, разговаривая с такой большой и уверенной теткой, но продолжить лепетание ему не дали.
Знакомый уже мне доллиец с сединой в висках грозно взглянул на ораву детей, заставив их мгновенно притихнуть.
- Гилас, да’лен.
Малышня испарилась словно по волшебству, оставив меня на съедение эльфу. Холодные водянистые глаза уставились на меня как на мерзкую букашку, прилепившуюся к только что начищенному ботинку.
- Не забивай молодым головы, чужачка. Можешь нести любую чушь своим грязным отпрыскам в эльфинаже, но не трогай наших детей.
Пережив тяжелые взгляды Кассандры, холодную войну с Калленом и орлессианский бал, мне не составило труда выдержать и неприязнь этого мужчины. Гордо вскинув подбородок, я спокойно пожала плечами.
- У меня пока нет детей, а если когда-нибудь и появятся, то очень сомневаюсь, что они будут жить в эльфинаже.
- Но разве не туда шемлены сгоняют всех вас, плоскоухих? – продолжил докапываться доллиец.
- Никто и никогда меня не сгонял, и не называл плоскоухой, если уж на то пошло. Но я слышала, что многие эльфы в городах живут в так называемых эльфинажах, рассказывая детям сказки о мифических доллийцах, живущих в лесах свободно от людского гнета. Они смелые и гордые, и когда-нибудь они придут в города за своими братьями, чтобы возродить Арлатан. Но мы-то знаем, что это все сказки для маленьких детей.
Эльф недовольно скрипнул зубами, не одобряя моего нахального поведения, но промолчал. Неопределенно качнув головой, он отвернулся в сторону основной части лагеря и вдруг неприязненно буркнул в сторону:
