– За какие шиши строить-то? Ты гляди, сколько генерал бабок отстегивает! А я где возьму? Разве что банк ограбить?

– Зачем тебе такие хоромы? Срубишь пятистенку с резными ставнями, на окнах герань разведешь, в палисаднике смородину посадишь. Красота! Лодку купишь, на реке рыбы – лови, не хочу. А какие тут закаты, глаз не оторвать…

– Это ты, Валера, дурак и глупый мечтатель! – рассердился Сазонов, прикуривая вторую сигарету. – До дембеля пару месяцев осталось. С каждым днем сильнее домой тянет.

Они сидели на куче бревен для бани, которую собирались строить. Генеральская дача была почти готова, без внутренней отделки, но уже с окнами, с дверями, с лестницами и мансардой, откуда открывался чудесный вид на Оку.

Вечерело, из поселка доносились переливы гармони, за соседним забором срывалась с цепи овчарка, захлебывалась лаем.

– Едет кто-то! – спохватился Витек и встал, прислушиваясь. – Кажись, военный уазик по проселку шурует! Пылищу поднял… Неужели, генерал нагрянул? Мать честная!.. Увидит, что работа стоит, а мы прохлаждаемся, мало не покажется! Прораб где?

– Спит наверху в мансарде. Пьяный в стельку.

– Как – пьяный?

– У него сын родился, вот он на радостях и… того…

Сазонов нервно выругался, вытягивая шею и вглядываясь в облако пыли на грунтовке.

– Давай спрячемся! Пусть генерал с прорабом разбирается. Тот отпустил ребят в поселок на гулянку, ему и отвечать. Я за всех спину гнуть не подписывался.

– Мы с тобой сами решили остаться.

– Потому что болваны! Будет нам на орехи… Бежим прятаться!

– Может, пронесет?

Не пронесло. Уазик притормозил у сооруженного на скорую руку деревянного штакетника, из машины вышел мужчина в штатском и шагнул к воротам.

– А водила где? – буркнул Витек, увлекая товарища за угол дома. – Если генерал сам за рулем ехал, значит, лучше ему на глаза не попадаться. Чует мое сердце, злой он, как меч!

– Небось растрясло его на колдобинах-то…

– Теперь он на нас отыграется! Прораб зенки залил, ему море по колено. А мы с тобой огребем по полной.

Солдаты юркнули за поленницу и затаились. Солнце садилось, все вокруг погружалось в густые сумерки. Было слышно, как со скрипом открылись ворота, и машина въехала во двор.

– Не к добру это, – тоскливо прошептал Валера, ощущая холод под ложечкой. – Чего ему на ночь глядя приезжать?

– Ладно, не дрейфь! Никто нас за поленницей не увидит. Не царское это дело, по углам рыскать.

– Тс-сс! Идет…

Хлопнула входная дверь, и солдаты поняли, что генерал вошел в дом…

Ренат наблюдал за проезжающими машинами. Их было немного, и ни одна не сбавила скорость, не остановилась неподалеку.

– Думаешь, за нами следят? – нахмурилась Лариса.

– Возле монастыря точно следили. Правда, не знаю, кто.

Они сидели на расстеленном в тени берез покрывале. Над головой, в гуще веток, стучал дятел. В траве цвели колокольчики и белая кашка.

– Кому мы понадобились?

– Тебе виднее. Твой отец в этой обители живет, а не мой. Чего он вдруг в монахи подался?

– Значит, есть причина.

Лариса отказалась от бутерброда и пила только кофе. Зато Ренат уплетал за двоих. Неизвестный соглядатай не испортил ему настроения, скорее развлек. Солнце просвечивало сквозь молодую березовую листву, от земли шел пар, в кронах деревьев чирикали птицы.

– Тут наверное грибы есть, – сказал Ренат, не переставая жевать. – Подберезовики. Можно поискать. Любишь грибы собирать?

– Мне не до грибов, – кисло улыбнулась Лариса.

– Что так?

– Я чувствовала, все это неспроста. С чего бы человеку семью бросать, работу, дом…

– Давай ближе к делу. Что тебе сказал отец?

У Рената язык не поворачивался задать ей вопрос, который пришел ему в голову.

– Вот, смотри, – она протянула ему записку с адресом: «Уссурийск, улица Никольская, дом двадцать три. Сазонов Виктор Петрович».

Он прочитал и поднял на нее глаза:

– Ого! Это же на краю света!

– Что скажешь?

– Армейская дружба? – предположил Ренат. – Вижу двух молодых солдатиков… какая-то река… деревянный сруб…

– Еще что видишь?

– Ты мне экзамен устроила?

– Я понять хочу, что там произошло. Из-за этого у отца жизнь наперекосяк пошла.

– Он в Уссурийске служил?

– Да нет, под Калугой…

Лариса глотнула кофе и закашлялась. Не в то горло пошло.

– Калуга гораздо ближе, – констатировал Ренат. – Это все упрощает. Выходит, в Уссурийске живет его сослуживец?

– Он туда уехал после дембеля. Не домой, а к черту на кулички.

– За длинным рублем, что ли? – Ренат крутил в руках записку, пахнущую ладаном. От нее веяло чем-то зловещим. – Смерть!.. – вырвалось у него. – Я чувствую смерть…

– Отец с этим Сазоновым работали у генерала, строили ему дачу над рекой. Однажды генерал приехал под вечер, зашел в дом… и…

– Умер?

– Ага. Отец говорит, кроме них с Сазоновым, на даче был пьяный прораб, который спал в мансарде…

– Постой. Генерала убили?

– Отец уверяет, что никто пальцем его не трогал. Когда тот неожиданно заявился на дачу, они с товарищем спрятались за поленницу. Чтобы не попадаться ему на глаза. А потом…

Перед Ренатом фрагментами развертывалась картина давней трагедии. Новый деревянный дом, запах стружек, которые валялись повсюду. Просторную комнату тускло освещала свисающая с потолка лампочка…

– Генерал вошел внутрь и крикнул: «Есть кто-нибудь?» – продолжала Лариса. – Никто не отозвался. Прораб не проснулся, а солдаты решили себя не выдавать. Генерал поднялся по лестнице наверх, увидел спящего прораба, махнул рукой и спустился на первый этаж. Он решил, что больше на даче нет ни души. Окна гостиной выходили на ту сторону, где складывали дрова. Когда в комнате зажегся свет, Сазонов не удержался и заглянул в окно. Генерал присел на корточки и возился в углу…

«Что он делает?» – прошептал Витек. Товарищ дергал его за гимнастерку и бормотал: «Идем отсюда, не то хуже будет!»

«Да погоди ты! – отмахнулся Сазонов, которого разбирало любопытство. – Может, у него там тайник для денег!»

«А наше какое дело? Меньше знаешь, крепче спишь».

«Трус ты, Курбатов…»

«Подглядывать нехорошо!»

«Генерал достал сверток, – шепотом сообщил Витек. – Точно деньги! Он их от жены заныкал!»

«Идем отсюда, дурья твоя башка!»

Сазонов в азарте забыл об осторожности и прильнул носом к стеклу, бормоча: «Неужели, в доме были спрятаны деньги, а мы не подозревали? Вот, дурачье!»

«Ты что задумал, Витек? – испугался товарищ. – Мы не воры!»

«На стройке столько народу шастает, любой может на тайник наткнуться…»

Курбатов не выдержал и тоже привстал, заглядывая в окно. Ему было интересно и страшно. Под ложечкой неприятно заныло.

Генерал положил сверток на стол и разглядывал его содержимое. Проверяет, все ли на месте? Он сидел спиной к солдатам, загораживая от них пачки денег. То, что это именно деньги Сазонов с Курбатовым не сомневались.

«Считать будет, – прошептал Витек. – Хитрый лис! Никому не доверяет. А вдруг, кто-нибудь понемногу потягивает из тайника? Чтобы не сразу заметно было!»

Его возбужденное состояние передалось товарищу. Время шло, а генерал продолжал сидеть над своими сбережениями, как зачарованный.

«Долго считает, – пробормотал Курбатов. – Видать, сумма большая».

«А я о чем? Это же… это…»

Витьку не хватило слов, чтобы выразить завистливый восторг. Он вдруг недовольно покосился на товарища. Лишний свидетель. Лучше бы тот ушел вместе со всеми в поселок, а его оставил одного охранять стройматериалы и пьяного прораба.

Между тем генерал все сидел, наклонившись над свертком, и почти не двигаясь.

«Уснул, что ли? – беззвучно хохотнул Витек. – Застыл, как статуя!»

Должно быть, генералу не хватало света. Он зажег свечу из тех, что стояли на столе на случай перебоев с электрикой, и взял ее в руки. Может, он решил закурить?