И, сидя в своем доме так далеко от Италии, мы осматриваем кухню, переводя взгляд с немытой посуды на дешевое вино из супермаркета. И тут звонит автоответчик, напоминающий о долгах, ровно в тот момент, когда из стопки счетов выскальзывает один листок, и мы говорим себе: «Другие могут быть писателями. Другим повезло родиться с шарфом на шее. Другие, блуждая по Италии, находят невероятный роман. Или становятся кем захотят. Может, дело в семейных связях, удаче или природном таланте? Но это явно не про меня. Это про других».

Знаете, вы правы. Жизнь художника – для других, потому что мы так сказали. А как мы решили, так и будет.

Но вот в чем загвоздка. Даже отрицая свой творческий потенциал, мы проснемся на следующий день с идеей на задворках сознания, воспоминанием, которое пытается прорваться, или образом необычного нового мира, зовущего нас. Мы моем посуду, оплачиваем счета, пьем дешевое вино, но знаем, что есть нечто другое – большее.

Оно и правда есть. Творческая жизнь. И чтобы войти в нее, не нужны диплом, регистрация, даже разрешение. Нужно просто заявить о своем праве. Вы можете не носить шарфы и не бродить по Италии, но создать свою творческую жизнь независимо от того, где живете и с какими трудностями сталкиваетесь.

Это не всегда просто. Будут скептики, которым творчество кажется глупым или банальным. Кто-то заявит, что с вашей стороны слишком дерзко писать роман; другие скажут, что вы не можете это сделать из-за недостатка квалификации. Вы решили вырваться из трясины повседневности, и некоторых это пугает. Но вы творите не потому, что это легко, а потому, что вам есть что сказать. И никто не вправе говорить, что то, что вы хотите рассказать, неважно. Ведь это важно для вас.

Искусство не принадлежит избранным. Наоборот: каждый из нас избран быть творцом в силу своей природы. Если вам так не кажется, сходите в детсад и понаблюдайте за неукротимой творческой энергией детей, поглощенных рисованием, рассказывающих дикие истории, активно барабанящих и танцующих ради танца. Они творцы, потому что дышат.

А вы писатель, потому что пишете. Другого не дано. Не совершайте распространенной ошибки: мол, вы не писатель, ведь у вас нет публикаций. Бывает и такое. Агата Кристи говорила, что, даже опубликовав десять книг, она не считала себя настоящим автором. Вы завоевываете свое право каждый раз, когда берете ручку и записываете историю. Поэтому сначала просто скажите себе, что вы писатель. Потом поведайте это миру. Не запинайтесь, гордитесь собой: ведь чтобы быть писателем, нужны смелость и яркость.

Ваша задача как человека и художника – найти в себе творца, решить, что вы созидатель. Отдайте должное стимулу, который побуждает вас писать: почитайте его, преклоняйтесь перед ним, обнимайте его, купайтесь в нем, питайте его. Он наполняет вашу жизнь смыслом и определяет вашу сущность.

Книг о писательском мастерстве с «надежными» рецептами успеха множество. Но правильного способа писать не существует. Творчество – загадочный процесс, который можно сравнить с любимым цветом. Почему кому-то нравится один, а не другой? Синий всегда был моим любимым, сколько себя помню. Но некоторые любят красный, другие предпочитают сиреневый, а еще есть и те, кому нравится бурый. Почему? Просто это так. И это хорошо, верно? Нам нужен мир, окрашенный в разные цвета. Нам нравится ходить по непохожим друг на друга комнатам, ощущать жизнь как праздник цвета, сделать жизнь яркой и красочной.

Когда я начинаю работать над историей, то ощущаю зуд идеи, которая зарождается в моем сознании. Я записываю предложение, не слишком задумываясь, без логических карт, а потом еще одно, и следующее. Одна мысль перетекает в другую, и я пишу в погоне за слабыми намеками и далеким шепотом, чтобы исследовать, просто чтобы писать. Я будто потерялся в незнакомом городе и пытаюсь найти дорогу домой, но могу следовать только за предчувствием, запахами в воздухе, отрывками воспоминаний. В конце концов я найду путь домой или поверю, что его нашел, но я знаю, что могу свернуть не туда и очутиться там, откуда мне не выбраться. Я знаю, что иногда буду чувствовать страх, отчаяние или безысходность, но уверен, что окажусь в волшебных местах, которые никогда не смог бы найти с путеводителем.

Это интересный вариант – писательство как приключение. Я брожу по темному лесу и открываю для себя что-то новое каждый раз, когда сажусь писать. Никто мне не указывает, куда идти. Если приходит внезапная идея, я могу построить на ней сюжетную линию и исследовать все ее щупальца и притоки. Если мне захочется включить дневниковые записи персонажа, чтобы раскрыть его с неожиданной стороны, – почему бы и нет?

Недостаток тут в том, что я обычно исследую миры моих героев и скитаюсь по их шоссе и тропинкам больше, чем объединяю все в сжатый и захватывающий сюжет. Я не мастер писать романы, в которых все логично, где одно вытекает из другого и драматическая траектория все сильней закручивается, поддерживая напряжение. Я обычно составляю план уже после написания романа.

Поэтому я постоянно спрашиваю себя, не стоит ли мне засучить рукава и наметить роман с самого начала. И не схематично, а разработать четкую стратегию. Я спрашиваю себя об этом всякий раз, когда начинаю писать новый роман, и чем дальше продвигаюсь, тем больше сомневаюсь.

Но вот в чем дело. Я пробовал составлять планы рассказов и романов. Мне нравится продумывать развитие действия и намечать сюжет, но если я пишу по плану – уже создав большую часть истории в голове, – радость и смысл сочинения испаряются. С планом я пишу, чтобы определять, а не исследовать. Я не брожу по незнакомому городу без путеводителя и не осматриваюсь в поисках пути – я уделяю больше внимания карте, чем миру вокруг. Для меня план – по крайней мере, подробный и основательный – разрушает сам дух сочинительства, который побуждает меня писать.

Я не буду высокомерно утверждать, что мой способ верный. Я сам часто ставлю его под сомнение – даже сейчас я спрашиваю себя, почему не составляю план, недостаток ли это характера или отсутствие дисциплины. Я с огромным уважением отношусь к писателям, которые используют таблицы, стикеры и доски для разметки своих историй. Но я знаю, что каждый творит своим особым и загадочным способом, поэтому не слишком себя корю.

Я часто вспоминаю эссе философа Исайи Берлина «Еж и лиса», где показаны разные творческие типы. Заглавие – отсылка к фразе, приписываемой древнегреческому поэту Архилоху: «Лис знает много секретов, а еж – один, но самый главный». Берлин по этому принципу разделил писателей и мыслителей на две категории: ежей, которые смотрят на мир через призму одной определяющей идеи, и лис, которые полагаются на разнообразный опыт и для которых мир не сводится к одной идее. Я пишу как лиса. Другие – как еж. А еще кто-то – как какое-нибудь другое животное, например муравьед. Каковы бы ни были принципы письма муравьеда, они диктуют свой способ создания истории.

Нет четко определенного способа сделать работу хорошо. Вам нужно найти ваш способ. Романистка Энн Битти предпочитает писать между полуночью и тремя ночи. Покойный Джеймс Болдуин любил вставать до рассвета, пока в доме тихо. Легенда гласит, что поэтесса Эдит Ситуэлл перед тем, как начать писать, ложилась в открытый гроб, потому что это пробуждало ее мрачную чувствительность. Некоторые писатели процветают в одиночестве, другие для сочинительства ищут компанию. Какие-то авторы заряжаются энергией от фонового шума, а других он ужасно отвлекает. Самые творческие люди часто живут крайностями, это многогранные личности.