Юноша резко обернулся и в первый раз за все это время столкнулся с Тики откровенно обеспокоенным взглядом — как будто Микк и правда стал покрываться у него на глазах ледяной коркой.

Хотя ощущения были до боли схожие.

Тики заставил себя улыбнуться и потрепал Тимоти по макушке.

— Все хорошо, Малыш, — заверил его он, потому что… не хотел, чтобы Аллен к нему подходил. — Просто это очень… неожиданное имя.

Нет, действительно не хотел. Потому что тот остановился в замешательстве и не знал, что сделать, а Тики хотелось, чтобы действия капитана были продиктованы его собственной волей, а не детскими капризами или еще чем-то.

— Правда? — смешно нахмурившись, спросил Тимоти и бросил хитрый взгляд в сторону неуверенно сглотнувшего Аллена. — Тогда иди, братик, а я пока с Юки-Тики посижу. Ты ведь ненадолго? — весело прищурился мальчик, и Уолкер закатил глаза, бросив напоследок:

— Егоза и подлиза.

Тимоти рассмеялся, показав ему язык, чего юноша уже не увидел, так как скрылся в коридоре, и посмотрел на Тики очень серьёзными и понимающими глазами, склонив голову набок.

— Ты из Японии, да? Многие здесь плохо реагируют на японские слова, потому что из тамошних лабораторий.

— Все верно, — Тики кивнул и чисто машинально потер пальцем висок. — Но все в порядке, правда, — уже менее принужденно улыбнулся мальчику он, и тот как-то смущенно потупился.

— Значит, ты согласен быть моим Юки? — глядя на парня исподлобья, поинтересовался он.

Микк прыснул, щёлкая Тима по носу.

— Твоим — нет, но Юки можно, — покладисто согласился он, и мальчик прямо расцвёл на глазах и бросился ему на шею, смеясь.

— Оттаял! Оттаял!

Благодаря Тиму день в итоге прошел прекрасно, и Тики даже не так много думал об Аллене, как все последнее время до этого — мальчик очень умело и эффективно его отвлекал, словно знал, от чего именно отвлекать и как именно это нужно делать.

Впрочем, будь так, Тики бы совершенно не удивился.

Удивило его другое.

После того, как Ковчег во второй половине дня вновь поднялся в воздух и взял нужный Уолкеру курс, Аллен попытался забрать Тимоти, но тот ни в какую не хотел оставлять Тики наедине с собой.

Данный факт озадачил и рассмешил.

Правда, Тики он как раз больше развеселил. А вот Аллен, кажется, даже обиделся. И право слово — нетипичное поведение для ребенка: Тим столько времени не виделся с братом, а тут вдруг прилип к какому-то чужому парню.

А когда Тим сказал про енотов и своё желание увидеть их (Микк как раз рассказывал ему перед этим про зоопарк), то Уолкер вообще недовольно всплеснул руками и ревниво бросил:

— Ну и идите к своим енотам! Они уж всяко лучше меня, да? — и, сердито топая по полу, скрылся в лифте.

Тики озадаченно приподнял бровь, не понимая причины такого негодования, а Тимоти весело расхохотался, утягивая Микка за штанину.

Вечером, часов в одиннадцать, когда Мари уже ушёл к Миранде (иногда они проводили совместные ужины наедине), а большинство животных уснули, в зоопарк прибежал запыхавшийся Аллен и обеспокоенно заозирался в поисках чего-то.

Тики заинтересованно наблюдал за его действиями, краем глаза посматривая на сонно клюющего носом мальчика, который пытался не выпускать норовящего сбежать енота, и решил ничего не говорить.

Волнующийся Аллен Уолкер был замечателен.

— Чёрт, так и знал, что он здесь, — наконец произнёс юноша, заметив Тимоти рядом с Тики, и неловко сглотнул, присев рядом. — Извини, что он тебя весь день доставал. Я… даже не ожидал.

— Мне не в тягость, — пожал плечами Тики, чувствуя, как в груди теплеет. Словно Тимоти был прав, и он действительно таял. — Я ведь и правда никогда не имел прежде дела с детьми, хотя это, как оказалось, очень интересно.

Аллен улыбнулся и, потянувшись, ласково погладил по голове все-таки задремавшего мальчика, привалившегося к боку Микка и забавно посапывающего.

— Он извинился? — чуть помолчав, осведомился юноша, поднимая на Тики усталые глаза. После запуска Ковчега он был бледен, и парню захотелось тут же опрокинуть его к себе на грудь и погладить, призывая хоть немного поспать.

— Да, — Тики кивнул, — не бери в голову, — махнул рукой он (и тут же заметил, как Аллен вздрогнул от этого «ты»). — Называть меня Снежком он все равно не перестанет, а то, на каком языке он это делает — не самое страшное.

Юноша виновато пожевал губы, отведя взгляд, и глубоко вздохнул, осторожно перекладывая мальчика себе на руки каким-то доселе незнакомым Тики жестом.

Нежным и ласковым. Привычным и естественным.

Словно делал это постоянно — бережно обнимал мальчика, прижимал его к груди, мягко мерцающими глазами смотрел на него и легко целовал в макушку.

Микк честно засмотрелся.

Это было в чём-то волшебно — наблюдать, как Уолкер общается с детьми. Он стремился прикасаться к ним, обнимать и тереться, словно большой кот, был добр и ласков, искренне улыбался и сбрасывал свою фальшивую маску грубости и наглости.

Но с Тимоти всё оказалось по-другому. Аллен относился к нему не так, как к другим детям, — более бережно, намного нежнее, как казалось самому Тики.

Это было удивительно.

Юноша улыбнулся, наблюдая, как мальчик причмокнул во сне губами, зарываясь носом ему в свитер, и вздохнул, вдруг переведя взгляд на пристально рассматривающего его Микка. И стремительно покраснел, сразу же отведя взгляд, и закусил губу, словно решаясь на что-то.

— Тики, я… хотел извиниться.

Момент был разрушен.

Ты человек-идиот, Аллен, устало подумал Тики.

— За что? — вслух негромко поинтересовался он и тут же передернул плечами. — Не надо говорить глупостей, капитан. Я… кажется, я люблю тебя, — без обиняков признался парень, глядя в сторону.

Что угодно, лишь бы не ловить этот взгляд.

Уолкер снова словно поджигал его. От его взгляда все в груди полыхало, и этот жар спускался от груди к животу — как будто коньяк, обжигающий глотку.

Тот коньяк, который Тики еще так не понравился.

— Я не знаю, так ли это называется, но по описанию это оно, — глухо произнес Тики. — И тебе… — он вздохнул. — Тебе не за что извиняться. Извиниться перед тобой должен я.

— Т-тебе кажется, — пробормотал Аллен, напряжённо закусив губу. — Это… это просто биологический процесс, Тики. Твои чувства ко мне — это фальшивка, вызванная феромонами, выделяющимися во время… — он прикрыл глаза, глубоко вдыхая, и тихо прошептал, словно опасаясь: — эструса.

Микк непонимающе нахмурился, сжимая кулаки, и сглотнул.

— Но…

— Это последствия серии экспериментов, — выпалил Аллен, словно говоря всё, что долго уже хотел сказать, но не мог. И словно боялся услышать, что скажет в ответ Тики, — к-которые были направлены на… на… — он опасливо бросил взгляд на Тима, сильнее сжимая его в руках, и, поджав дрожащие губы, выдохнул: — создание мужчин с женской фертильностью. И-и-и, — судорожно продолжил юноша, не давая поражённо замершему Микку и слова вставить, — раз в несколько месяцев, как итог, происходит так называемая… течка. Прости, что впутал тебя в это, — сглотнув, неуверенно и виновато взглянул ему в глаза Аллен. — Если ты захочешь сойти с корабля, то я пойму и не буду препятствовать.

Тики наклонил голову к плечу, не желая противоречить юноше и задумчиво прикусывая щеку.

Это не могло быть последствием эструса. Если этот процесс называется так, получается, он схож с кошачьей течкой и длится весьма непродолжительное время. И да — судя по поведению Аллена, это было похоже на кошку.

Но Тики провел в непосредственной близости от него всего одно утро в тот момент, и это… кошачье обольщение… ну не могло оно действовать так долго, учитывая то, что Тики хотел не просто взять Аллена — он хотел его всего.

В то утро он просто окончательно пришел к этому, но был не в силах определить название, потому что любовь для него была довольно абстрактным чувством. То есть это возникло раньше и в тот момент просто показало свое истинное лицо.