— Ну мы же действительно хорошо сидим, капитан, — вздохнул парень. — Давайте не стоит?

— Только если ты еще раз меня позовешь, — лукаво сверкнул глазами Аллен.

Тики не выдержал и тихо рассмеялся, совершенно не понимая этого человека. Он осознавал, что это нечестно — умалчивать о своем прошлом и расспрашивать про чужое, но пока просто не мог с собой ничего поделать. И иногда собственное упрямство и собственные слабости приводили его к полностью абсурдным ситуациям.

И поэтому Тики, конечно же, снова повиновался.

И Аллен, когда парень произносил его имя, очень пристально на него смотрел — как будто изучал каждую черточку. И уж он наверняка заметил, как у Тики слегка дрожат губы и как краснеют щеки.

Потому что… Это имя — совсем обычное, казалось бы — было чем-то вроде… вроде запретного слова. Слова, произносить которое было сладко, и которое было запретным исключительно из-за того трепета, что вызывало в Тики.

Аллен рассмеялся, довольно вспушив ему хвост, и, притянув на минуту к себе, потёрся щекой о макушку, заставив Микка уже в который раз за сегодня неловко прирасти к стулу.

— Ну какой же ты всё-таки милый, а, — пробормотал он, отхлёбывая из бутыли очередную порцию алкоголя, и уже более пьяно, чем час назад, улыбнулся, лукаво сощурив глаза.

— А… почему вы вообще пьёте? — вдруг спросил Тики, вновь проклиная свой длинный язык.

Ну правда, кажется, Уолкер своими прикосновениями все мозги у него перемешивает в неспособную к осмыслению происходящего кашу.

— А у тебя было когда-нибудь такое… ты ненавидишь всех, но не можешь ничего с этим сделать? — вопросом на вопрос отозвался Аллен.

И снова посмотрел так, будто надеялся, что Тики сам все поймет.

Парень скривился, вспоминая о том великом множестве экспериментов, которые проводила над ним Лулу Белл — как он даже дышал по приказу, не то что двигался, и как смотрел на корчи умирающих… И снова криво усмехнулся.

— Раньше я ощущал это каждый день.

Аллен виновато нахмурился, потянувшись к нему, и взволнованно поджал губы, словно стесняясь задать следующий вопрос. Он несколько секунд переводил взгляд с лица Тики вниз и обратно, пока не выдохнул:

— А потом?

Тики пересекся с ним взглядами и прикусил губу, неловко потирая браслет на запястье. Он носил эти браслеты потому, что из-за своей ширины они легко скрывали шрамы у него на руках.

— А потом я сбежал, и мне стало не до этого, — дернул плечом он.

Аллен осторожно приблизился к нему, несколько минут внимательно вглядывался в лицо, отчего Микк вновь нещадно покраснел, неловко отводя взгляд в сторону, и вдруг радостно и широко улыбнулся, резко обхватывая его руками.

— Я так рад! — он засмеялся, сжимая опешившего Тики в объятиях, и потёрся щекой о его волосы где-то в районе уха. — Я так рад, — довольно повторил Аллен и, прижав на мгновение шокированного Микка к себе крепче, отпустил, вновь падая на свой стул. — Тогда-а-а-а, — пропел он, наливая красную жидкость в колбу, — коли коньяк тебе не понравился, то вино уж точно должно прийтись по вкусу, — улыбнулся юноша, протягивая алкоголь приросшему к сидению парню. — Оно полусладкое, — подмигнул он, хитро прищурившись, и Тики ошалело вздохнул.

Это было странно.

Это было странно хорошо.

Уолкер, оказавшийся ласковым и мягким, притягивал, опутывал своими сетями, уже не давая возможности вырваться.

И Тики вдруг признал, что, кажется, ему больше и не хочется сбегать отсюда.

Он принял колбу под одобрительный свист и осоловелый радостный взгляд, отчего-то чувствуя себя каким-то иррационально счастливым.

Может быть, это чувство привязанности было не таким уж ужасным.

Может быть, он мог и остаться здесь.

Пока капитан не узнает, что он из Семьи и не вышвырнет его с корабля.

Но сейчас Тики уже не думал об этом — ведь ему улыбался Аллен, непривычно нежный и искренний, и все мысли парня вертелись вокруг него.

Так что, наверное, это было даже к лучшему.

========== Интермедия I ==========

Аллен кусал губы, не зная, куда деть себя от волнения. И причина была — он настолько непозволительно расслабился, что даже представить страшно.

Хотя вот так расслабляться… ему понравилось. Он скрасил разговором с Тики весь свой вчерашний день, отведенный на памятную пьянку как несомненная годовщина, и ему было настолько легко, что сложно даже предположить.

Впервые за очень долгое время человек рядом не казался ему внушающим опасность или и того хуже — противным, и это чувство было… оно было восхитительным, без малейшего преувеличения. Аллен со многими людьми был знаком, но никого из них так нельзя было изменить своей искренностью, как Тики Микка.

Стоило наблюдать целый месяц за каждым его шагом, решая для себя, правильно ли брать человека из Ордена на корабль, чтобы в конечном счете впечатлить парня своим появлением.

Аллен очень любил впечатлять людей.

Но Тики оказался весьма загадочной и своеобразной личностью. И еще — по ощущениям Уолкера, очень теплым. Чем-то он напоминал ему отца, и каждая перепалка с ним доставляла юноше подлинное удовольствие, буквально накрывая огромной волной ностальгии.

Правда, кажется, самому Тики это удовольствия не доставляло. Хотя, возможно, он просто никак не мог привыкнуть, что вокруг него были люди — постоянно вздрагивал от внезапного появления, негативно реагировал на любые взгляды в свою сторону, держался очень холодно и отстранённо.

Это было даже мило, признавал Аллен.

Папа как-то говорил, что любого человека можно растопить своей добротой.

Но, к сожалению, Аллен сам удостоверился, что это относилось не ко всем. Шрам на лице уже давным-давно не болел, но в зеркала он смотреть ненавидел. Он вообще на себя смотреть терпеть не мог — рожа страшная, левая рука вся в бугрящихся шрамах и красноте, остальное тело в каких-то увечьях… уродец, одним словом. Но, к счастью, Аллен уже давным-давно перестал на это обращать внимание. Ему просто было не до этого — у него целый Ковчег, экипаж замечательных людей, нуждающихся в постоянном присмотре, цель, которой он следует с самого детства, и милый младший братишка, ради которого он и горы свернуть готов.

Стоило только вспомнить Тима, как на душе потеплело, и Аллен воодушевлённо улыбнулся, просматривая карты маршрутов воздушных водоворотов, которые ему только что отправила Миранда. Таким образом они доберутся до Ордена лишь дней через десять, а обнять своего малыша хотелось уже настолько сильно, что зачесались руки.

Хев рядом хохотнула, увидев, как Аллен принялся сжимать-разжимать кулаки, и благосклонно окутала его собой, ласково гладя по голове.

— Не волнуйся, братец, там он в безопасности, а когда мы приедем, то уже ничто не сможет ему навредить, — мягко проговорила она и вдруг задумалась. — Только если не ты со своими идиотскими порывами любви, — проворчала она.

Пожалуй, Хевласка была единственной, кого Аллен любил почти так же, как и Тима. И все её подколки он уже давно научился просто игнорировать. А потому юноша расслабился в туманных объятиях и продолжил дальше просматривать отчёты о маршрутах и разнообразных поломках на Ковчеге.

— А вообще, — между тем отозвалась Хевласка, — у тебя тут просто детский сад и так! — она тихо засмеялась. — И к нему не так давно прибавился еще один ребенок.

Аллен улыбнулся, упорно утыкаясь взглядом в голомонитор, и рассеянно потер ладони. Хевласке Тики явно нравился, хотя она никогда не говорила об этом прямо. И больше, чем ей, он нравился, как видно, только Мари. Юноша точно знал, что Микк почти не вылезал из зоопарка, целыми днями помогая Нойзу то с енотами, то с тиграми, то даже с курами, которые росли на убой Аллену.

— Да, — ответил юноша. — И мне жутко нравится с ним нянчиться. Он такой милый! — засмеялся он. — И его оказалось так легко смутить!

— И голос у него красивый, — со знанием дела кивнула девушка, ласково ероша ему волосы и заставляя наморщить нос. Аллен знал, что эта гримаса делает его лицо скорее не уродливым, а комичным, но совершенно точно не собирался как-либо заморачиваться по этому поводу.