Изу, только заметив мужчину, едва не сбил его с ног. Подскочил, крепко обнял за пояс и уткнулся носом в живот, явно испуганный и растерянный. Микк даже опешил на секунду. Впрочем, только на секунду. В следующий момент он подхватил ребенка на руки, не обращая внимания на сопротивление, и чмокнул в нос.

— Что случилось, малыш? — голос все еще хрипел — от угрожающего тихого ора (потому что Тики не мог допустить, чтобы Алана их слышала), однако мальчик немного расслабился, услышав его. И — обнял Микка за шею.

— Не ссорься с Неа, — едва слышно прошептал он. — Пожалуйста. Неа хороший, и ты его любишь. И он тебя. И я его люблю. Он же не хотел плохого, правда? — тут Изу поднял на него мерцающие голубые глаза, и мужчина не удержался от новой улыбки.

Ураган в груди стих как-то сам собой, и теперь можно было не опасаться, что какие-нибудь вещи взлетят от поднявшегося ветра.

— Ничего страшного, малыш, — убедительно произнес Тики. — Просто Неа иногда такой дурак, что я страшно злюсь, — со вздохом признался он. — Но все хорошо, правда.

Изу сосредоточенно кивнул:

— Тогда ладно, — и снова обнял его за шею, устраивая голову на его плече и ласково потираясь подбородком о ткань рубашки.

Мужчина снова улыбнулся, чувствуя, как в груди разливается тепло — тоже любовь, но другая, спокойная и ласковая, — и, закинув сумку на плечо, подошел к Алане, сидящей на лавке и наблюдающей за ними с каким-то легким беспокойством.

А, значит, заметила. Ну, понятное дело. Главное, чтобы деталей слушать не стала — мало ли из-за чего могут поссориться два великовозрастных мальчишки, правда?

Сумка в вещами русалки стояла тут же, подле нее, удивительно компактная, но, без сомнения, вместившая если не все купленные наряды, то уж точно половину из них. Эту сумку Тики специально купил для таких целей, и Алана была просто умницей.

Поэтому… осталось решить только один вопрос. Сказать Изу, что на лошади он поедет с Неа.

Микк не думал, что мальчик воспримет это в штыки — слишком уж стеснительным он был, чтобы показывать своё несогласие, но мужчине будет очень неудобно, если ребёнок обидится и ничего не скажет лишь потому, что боится это сделать.

Алана, правда, вновь помогла ему — то ли намеренно, видя его замешательство, то ли по каким-то своим причинам.

— Изу, а ты на лошадях ездить умеешь? — нахмуренно спросила она и, когда мальчик отрицательно замотал головой, облегчённо выдохнула. — Ну хотя бы буду не одной такой невежей.

Ребёнок рассмеялся, спрятав губы за ладонями, и, соскочив с объятий Микка, явно стесняясь того, что его в таком возрасте носят на руках (ну не мог мужчина с собой ничего поделать — он любил таскать детей!), сел рядом с русалкой.

— Ты тогда с Тики поедешь, да? — поинтересовался он, бросая восхищённый взгляд на её косы, и закусил губу, втянув голову в плечи, словно бы стесняясь своего любопытства.

Алана мягко улыбнулась, потрепав Изу по голове, на что тот разнежено прикрыл глаза, и уверенно прошептала ему:

— Поверь, рыбка, если бы я умела ездить, то поехала бы только с тобой.

Мальчик тут же залился краской и засиял, счастливый и совершенно не обиженный — только бросил на Тики радостный взгляд и широко разулыбался.

И Тики вдруг вспомнил одну вещь.

— Слу-у-шай, — он приземлился рядом с русалкой — с другой стороны от нее, чтобы не перетягивать Изу на себя, и не сдержал лукавой улыбки. — А почему зубатка?

Алана, еще секунду назад обернувшаяся к нему вся во внимании, тут же залилась краской и неловко закашлялась, словно подавилась вдохом.

— А… к чему ты это?.. — смущенно поинтересовалась она, в растерянности комкая в пальцах ткань юбки и неловко отводя глаза.

Неужели за этим крылось что-то смешное или постыдное?.. Хотя что постыдное может скрываться за названием зубастой рыбки с выпученными глазами?

Тики не сдержал смешка и пожал плечами — на самом деле это совершенно случайно пришло ему в голову.

— Тебя зубаткой называли Мари и Канда, — пояснил он, — вот мне и стало интересно, по какой причине. Что общего ты можешь иметь с зубаткой?

Алана поморщилась, как будто ей самой это прозвище доставляло одно время уйму неудобств, и вздохнула, все также не смотря на него и блуждая взглядом по палубе.

— Это потому, что зубы у меня острые, — наконец недовольно отозвалась она, скрещивая руки на груди и покусывая нижнюю губу.

Мужчина моментально вспомнил о том, что она откусила язык одному из своих мучителей, и хотел было уже извиниться, но уже спустя секунду решил, что недовольной девушка стала из-за какого-то другого воспоминания. Возможно, из детства?.. Мари ведь вроде как говорил, они знакомы с рождения, а раз так — эта кличка у Аланы с детства?

— И как это обнаружилось? — в итоге вместо того, чтобы извиниться, продолжил допытываться он. — Ты откусила кому-то палец в детстве? Или грызла вещи?

Девушка возмущённо уставилась на него, в праведном гневе надувшись и заставив Тики еле-еле сдержать выползающую на лицо шальную улыбку, и, поджав губы, процедила:

— Я грызла всё подряд, да. Даже как-то отцовский амулет разгрызла, — тут же хохотнула Алана, словно бы раздобрев от воспоминания, и, погладив заинтересованно слушавшего их Изу, мягко продолжила: — Сёстры и братья в итоге начали звать меня зубаткой, я просто в детстве ещё и немного пучеглазенькой была, а из-за того, что мне постоянно хотелось грызть, я сгрызала всю кухню, портила все наши сады, хрустела всем, что было на столе, — уже в голос рассмеялась она, покачав головой. — В бухте же я умудрилась как-то разгрызть даже рифовый осколок, пока о чём-то думала, — весело призналась русалка, и Тики тоже глухо захохотал следом.

— Ну раз уж у нас тут минутка секретов, — многообещающе протянул он спустя несколько минут, — расскажу кое-что и о себе, — глаза у Аланы предвкушающе заискрились, и это ужасно польстило мужчине. — Старик зовёт меня малышом, — пожал Микк плечами, и девушка в ответ удивлённо приподняла брови, а Изу хохотнул, сразу же пряча лицо на груди у русалки. — Когда мне было четырнадцать, я был намного ниже Маны, вот Адам и взял это в привычку, — с наигранной горечью вздохнул Тики, и русалка неверяще улыбнулась, а он продолжил: — К счастью, теперь всё наоборот, но вот кличка… осталась, — закатил мужчина глаза, на самом деле, постоянно бесясь, когда император называл его так, но ничего, дракон его сожри, сделать с этим не мог.

Алана хмыкнула и вдруг лукаво прищурилась.

— То есть поэтому ты и зовёшь его стариком? — полюбопытствовала она.

Тики хмыкнул, меряя ее насмешливым взглядом и коротко кивая.

— И поэтому тоже, — согласился он охотно — потому что звал Адама стариком далеко не только по этой причине, а еще в силу того, что тот имел идиотскую привычку ностальгировать о том времени, когда Тики у Майтры и Лулу еще даже в планах не было. Это бесило, и Микк постоянно величал любимого дядю (который, по-хорошему, уделял ему больше времени, чем отец, и потакал тоже больше) стариком или… ох, крепостью эпохи смут.

— А почему еще? — заинтересовалась девушка, естественно, и искавшая лазейку для очередного вопроса.

Тики щелкнул ее по носу, заставив смешно поморщиться, и покровительственно улыбнулся.

— Я обещал только один секрет, — заметил он как бы между прочим — и тут же подавил в себе настойчивое желание поцеловать русалку, когда она обиженно надула губы.

— Если хочешь знать, это нечестно, — вздохнула она. — Ты обо мне знаешь уже кучу всего, но сам… — она взмахнула рукой. — Как… как медуза, — тут Тики подавился, а Изу захихикал и уткнулся девушке носом в бок.

— Это еще почему? — немного придя в себя, поинтересовался он, едва сдержав смех.

— Потому что, — Алана прикусила губу. — Такой же полупрозрачный и рыхлый… Как будто внутри ничего нет. Но так быть не может!

Тики обескураженно приподнял бровь, просто не зная, что на это ответить, потому что распространяться про своё прошлое ему хотелось меньше всего (глупые предрассудки, будто русалка, узнав, что он её родственник, изменит своё отношение, став не такой… раскрепощённой), а потому лишь хмыкнул и медленно проговорил: