Поэтому когда Тики всё-таки наконец смог окунуться в прохладную реку, счастью его не было предела. А уж когда он добрался до своего шатра и, устало мыкнув, устроился на лежаке, подгребая пришедшего раньше Изу под себя и мурлыча под нос песенку про воробьев, которые никак не могли поделить хлебную корку – его разум грозил просто отрубиться в состоянии полнейшего домашнего блаженства. Тем паче что Алана тоже устроилась рядом – с другой стороны от Изу – и ласково сверкала на них обоих глазами, параллельно поглаживая мальчика по встрепанным волосам.

Однако впереди был еще один серьезный разговор, и расслабляться пока не стоило. Да, Микку не хотелось портить этот уютный вечер – и волшебство отношений между ним и прекрасной русалкой – но все же он не имел больше возможности терпеть. Мана своими словами заронил в него семя нетерпеливой надежды, хрупкой, но невероятно упрямой, и теперь мужчина ждал, пока Изу заснет. Сыну пока не стоило знать о сложностях между «папой» и, по всей видимости, «мамой» хотя бы потому, что тогда это знание точно отравит его удовлетворение от всего дальнейшего путешествия. А ведь малыш только начал действительно раскрываться.

Когда Изу наконец уснул, уютно засопев, Тики медленно и осторожно выпустил его из объятий и, укрыв одеялом, сел. И – следящая за ним все это время из-под полуопущенных век Алана (которая явно думала, что он не замечает ее неумелого притворства), распахнула глаза.

– Все в порядке? – с невероятным беспокойством в голосе в очередной раз за день спросила она, и Микк потер загоревшиеся щеки ладонями, потому что… потому что…

Потому что не было никакого порядка!

Алана, очевидно, забеспокоилась ещё больше: она подорвалась с места, взволнованно касаясь его рук как всегда холодными (будто рептилия какая-то, вот правда) пальцами и заглядывая ему в лицо. Глаза у неё отливали в полутемноте шатра серебром.

– Ты всё-таки заболел, да? – нервно спросила она, отчего-то ужасно испуганная, всматриваясь в его душу, словно там что-то должно было появиться, ощупывая плечи и лицо, будто выискивая какую-то болезнь.

– Я здоров, – в каком-то нетерпении отозвался Тики, стараясь не быть грубым, потому что Алана тут же отстранилась, всё ещё окидывая его подозрительным взглядом, словно он мог в любую секунду свалиться с лихорадкой, и тяжело вздохнул. – Я хотел поговорить кое о чём, – невнятно начал мужчина, чувствуя себя потерявшимся мальчишкой.

У него из головы всё никак не хотели уходить слова Мари. Он сказал, что Микк будет хорошим мужем и отцом, что найдётся та девушка, которую он полюбит настолько, что решится провести обряд.

Но было ли это правдой? Будет ли Тики способен полюбить хоть кого-нибудь ещё так же крепко, как Алану? Хотя в половину этого?

Он не знал.

– О… о ч-чем? – русалка, кажется испугалась только больше – об этом ясно говорил взволнованно изломанный изгиб ее бровей и то, что она принялась рассеянно выводить круги на его бедре, будто стремясь успокоить своими прикосновениями.

Своим намерением поцеловать его.

Тики подумал о том, что хочет заключить ее лицо в ладони и не отрываться от ее нежного рта никогда, потому что не было ничего прекраснее, чем ощущать ее так близко, отдающуюся ему во власть целиком и полностью и не боящуюся, что он позволит себе что-то лишнее.

Но пока было рано даже думать о том, чтобы сорвать у нее поцелуй. Пока рано было даже думать о том, что после этого разговора девушка вообще позволит к себе прикоснуться.

На секунду Микк даже действительно испугался такой перспективы. Он не хотел, не хотел, не хотел!.. Ему просто жизненно необходимо было прикасаться к ней, иначе он просто рискует задохнуться без нее!

О ветер и море, да какая вообще может быть невеста и семейная жизнь?! Кто сможет затмить Алану, превратить его чувства к ней просто в сладкое воспоминание?

– Тики, – девушка пересела поближе к мужчине, тесно притираясь боком к его боку, и накрыла напряженно сжатую в кулак руку своей ладонью. – Расскажи мне, что такое. Пожалуйста. Я же… – она запнулась как будто хотела сказать еще что-то, но не решилась, и мужчина, мысленно обругав себя распоследним трусом, вздохнул.

– Я… Алана… а… ммм… – еще раз прокляв себя за мямлянье, он тряхнул головой, жаждая отрезвить себя. – В общем… что бы ты сказала, предложи я тебе еще раз свою кандидатуру жениха? В тот раз это было шуткой, но… но не совсем шуткой… вообще не шуткой.

Он сказал это. О духи, он вновь сказал об этом, и сейчас в его словах не было и доли шутки, как когда-то давно, на корабле, когда он пытался успокоить и подбодрить Алану. Когда она не подпускала к себе никого, когда она была невероятно хрупка и тонка – словно в любой момент готовая раствориться.

Тики медленно выдохнул, закусив губу и ругая себя за слабость, за волнение, за этот дурацкий страх, и взглянул на неё.

А Алана… а Алана словно бы впала в ступор, даже, наверное, и не ожидая такого вопроса от Микка.

Удивление в её глазах кольнуло в грудь болезненной иголкой. Она замерла подобно мраморной статуе, совершенно неподвижная и смотрящая на него как на что-то из ряда вон выходящее.

Тики сглотнул, чувствуя подкатывающее к горлу разочарование.

Откажется. Она вновь откажется. Ничего не скажет, потому что у неё просто нет права согласиться, а ранить его своим отказом побоится.

О чём Микк вообще думал?! Чего он хотел от неё? Согласия? Хотел удостовериться, что Алана не против того, чтобы стать его женой? Что она тоже хочет быть вместе с ними?

Но она хотела! И Тики прекрасно знал об этом и без тупых вопросов, о дракон! Она всего лишь несколько дней назад плакала у него на плече, совершенно растерянная и спрашивающая, что ей делать после того, как придётся покинуть его и Изу. Неужели этого не было достаточно? Неужели Тики был настолько идиотом, что ему не было достаточно этого искреннего и вполне объясняющего всё ответа?

Алана молчала, и на её лице начали скользить эмоции словно круги на воде: испуг, потрясение, удивление, что-то ужасно похожее на панику…

Тики сглотнул, чувствуя себя настоящим чудовищем, и мотнул головой.

– Кхм… – он кашлянул, привлекая внимание потрясённой девушки. Ну какой же он идиот, раз вновь напомнил Алане про то… про то, что им точно не суждено быть вместе. – Да, дурацкий вопрос, прости. Забудь, я просто… неважно, – невнятно пробормотал Тики, слишком оглушенный очередным молчаливым отказом.

И тут только русалка словно отмерла. Отмерла – и крепко сжала его руку в своих пальцах, обманчиво тонких и хрупких, но сильных и надежных. Как будто хотела… утешить? А есть ли смысл в этом утешении, если он, неугомонный идиот, все равно раз за разом будет бередить раны им обоим до самой столицы?!

Тики уже хотел еще раз извиниться, потому что молчание снова затягивалось, и даже открыл рот, чтобы сказать что-нибудь, но девушка бросилась к нему на шею и, кажется, отчаянно краснея, торопливо выдала:

– О океан, да!.. К-конечно, да, Тики!.. – глаза ее влажно блестели, словно она готова была расплакаться, и мужчина буквально ощутил, как его затапливает неимоверным облегчением и что поцеловать ее, прервав поток дальнейших слов, хочется уже почти нестерпимо. – Е-если ты н-не против, я с-согласна! О духи, конечно, я согласна, ты ещё спрашиваешь, – Алана как-то нервно рассмеялась и в лихорадочно волнении погладила его по бедру, сползая кончиками пальцев на его внутреннюю сторону и прикусывая губу. – О духи, прости меня, я опять тебя запутала, я… – она зажмурилась и виновато замотала головой, и вот теперь… теперь отмер ошеломленный Тики.

Который в глубине души действительно был настроен на отказ.

– …опять? – только и смог беспомощно выдать он, чисто инстинктивно притягивая девушку ближе к себе и скользя ладонью под ее ночное платье, чтобы ответить на прикосновение. Чтобы…

Алана зарделась еще пуще прежнего и кивнула.

– Я просто… – обескураженно зашептала она, пряча взгляд и отзываясь на каждое поглаживание то вздохом, то краткой дрожью. – Я даже не думала тебе отказывать! – наконец выпалила девушка, поднимая на него взгляд и тут же заливаясь краской, и забормотала дольше: – Даже в шутку. Или не в шутку… - нахмурилась она и сразу же мотнула головой, словно избавляясь от ненужных мыслей. – Неважно. Просто я… я всегда медлю, потому что… – Алана беспомощно закусила губу, и Тики ещё сильнее захотелось поцеловать её, стереть это задумчивое непонимающие выражение с её лица, одарить русалку заботой и лаской, чтобы она…