- Спасибо… - уныло прозвучало от Минервы, но опять понимала, что с ней обошлись слишком ласковое за совершенное преступление.
Они вышли за пределы города, подойдя к челноку, спрятанному за базальтовыми скалами. Возле него стояло еще двое ее сестер, среди которых Минерва признала Йоре.
- Встречай свою дочь, - тепло отозвалась Галатея, позволив Минерве с радостной улыбкой ускорить шаг навстречу к ней, пока Йоре, со слезами на глазах торопливо бежала к ней.
Пока Минерва поглаживала плачущую Йоре, давно сидя в челноке, что вез их домой, она без остановки думала о том, что, возможно, навсегда потеряла Авреним.
========== Decipimur specie recti. Эпилог. ==========
Decipimur specie recti
Мы обманываемся видимостью правильного
***
Зашивание рта представляло очень древнее наказание Культа. Его зашивали таким образом, что говорить было невозможно, а есть и пить - оставалось возможным, но маленькими кусочками и в неторопливом темпе. Оставаясь в молчании - сестра Культа наказывалась позором и осуждением, поскольку все знали, что подобным наказанием награждались только за тяжкие грехи. Это сделала сама Галатея, которая когда-то и наградила ее меткой на спину.
Втихомолку все глядели на Минерву с долей сочувствия, зная, что она смогла пережить заточение в Пепельном Городе, что удавалось… Как и говорилось - единицам. Безумие, настигающее каждую Ардат-Якши, что оставалась наедине со своей жаждой - было не описать, а тем более заточенной с этой жаждой в полной тишине и темноте.
Для Минервы слышать звуки стало такой благодатью, что она подолгу вслушивалась в природное окружение, звуки ходьбы, чьи-то шепотки, шубуршание мелких грызунов в траве, насекомых в коре деревьев… Слух обострился до такой степени, что она слышала… Буквально все. И она слышала, что многие рады ее возвращению и это грело ее сердце. Особенно, когда Галатея выполняла свое наказание…
- Поверь, что мне делать это также неприятно, как и тебе - переживать это. - Серьезно заявила Галатея, промывая окровавленную кривую иглу в воде и вновь возвращаясь к своему действу.
Голову Минервы крепко держали на месте, чтобы она не брыкалась и не отдергивала голову. С правой и с левой стороны, замыкая уголки губ, по центру оставляя небольшое пространство, которое позволяло наказанным есть и пить. Говорить с таким зашитым ртом было крайне трудно и мучительно.
- Не забывай заходить за тем, чтобы продезинфицировать их и сменить. Я не думаю, что тебе захочется иметь с этим осложнения. - Галатея отложила иглы и нити, промыла руки в чистой воде и уныло взглянула на поникшую Минерву.
Та была разбита. Но не из-за наказания, а из-за потери Авреним. Из-за того, что она осталась одна.
- Ты можешь использовать биотику? - спросила Галатея, присев перед Минервой на шелковую траву, пока фиолетовый отсвет одной из трех лун отбрасывал на них свои взоры.
Минерва кивнула. Галатея нахмурилась, доставая из-за пазухи своей робы курительную трубку, украшенную резьбой в виде оскалившейся змеи. Она зажгла ее биотикой и медленно закурила, после чего, задумчиво протянула:
- Она не исчезла.
Минерва подняла на нее удивленный взор, пока Галатея продолжала:
- Она скорее вернулась туда, откуда появилась. В глубину тебя самой. Она была воплощением твоих глубинных инстинктов и жажды. Теперь… Вы вместе. Слились воедино, как когда-то и было изначально. А? Что такое? Ты боишься грядущего?
Минерва вновь кивнула, подтверждая свой напуганный и вопросительный взгляд, посланный в шаманку до этого.
- Поздно бояться. Среди нас осталось много тех, кто излечился и до сих пор следует традициям. Наша община обмельчала, но не настолько, как мы боялись. Думаю, что бояться, пока, нечего. Наслаждайся мирным временем. Я назначаю тебя на новую работу… Будешь эти пять лет, что длится наказание, патрулировать подземную библиотеку и ухаживать за памятниками. Когда наказание пройдет, то станешь наставницей охотниц. Но самой охотницей я тебе быть запрещаю.
Минерва безмолвно кивнула, думая о том, что ее жизнь в который раз перевернулась.
***
- Юстициар Самара, несущая знак – «Правосудие», покинула нас. - Сообщила строгим, но все-таки сочувствующим голосом, Глава Ордена, обращаясь ко множеству собравшихся юстициаров.
Огромная зала была утоплены в тишине и белесом голубом отсвете биотики, зажженных в специальных церемониальных фонарях, сделанных из лазурного стекла. Фонари держали в руках послушницы, выряженные в черные робы, что стояли вдоль центральной дорожки, устланной лазурной мозаикой. По бокам от дорожки стояли собравшиеся юстициары, слетевшиеся на новость о погибели самой… Великой их их Ордена.
Как и положено, в просторной зале, на небольшом возвышении, стояла Глава Ордена, перед которой находилась большая золотая чаша, полная пылающего синего пламени.
- Мне не хватит даже многих лет, чтобы перечислить все ее подвиги. - Вновь подала голос Глава Ордена. - Она была лучшей из лучших. Я думаю, что ни для кого не секрет, что она трижды отвергала предложение стать главой нашего Ордена. Она предпочитала остаться в рядах бойцов и сражаться с несправедливостью, царящей в Галактике, как и подобает каждой из нас, даже больше. Она погибла… Как юстициар. Редко, кто из нас уходит на тот свет по старости. Она была для большинства из нас примером. Примером того, какой должна быть каждая из нас, носящая титул – «юстициар». Сегодня, мы собрались здесь, чтобы отдать ей дань и уважение.
К Главе Ордена подошла одна из послушниц, что держала в руках личные вещи погибшей, среди которых была униформа и церемониальный меч, дающийся каждому юстициару, как подарок и память. Глава Ордена с легким кивком приняла личные вещи Самары.
- Мы проводим ее в последний путь. - Объявила Глава Ордена, бросая униформу в пылающую голубым пламенем чашу, а меч, вынув из ножен, воткнула в центр чаши.
Когда пламя полностью поглотило одежду, а лезвие меча покрылось сажей, заставив огонь угаснуть, Глава Ордена торжественно продолжила: - По традиции, когда кто-то из нас умирает, мы даем одной из учениц удостоиться чести присоединиться к нашему Ордену. Ею, по праву, сегодня станет та, кого Самара без всякого нарекания называла своей дочерью.
В это же мгновение огромные и массивные двери в конце залы распахнулись и к возвышению, прямо по дорожке из мозаики, медленно направилась Алексис, выряженная в лазурно-алую униформу, состоящую из извечного комбинезона, только с длинным воротом у горла и закрытым декольте. Ардат-Якши была мрачнее тучи, даже когда она присела на колени перед Главой Ордена, которая обязана была посвятить ее… Уже долгое время. Спустя минуту, до нее донесся предупредительный шепот Главы Ордена:
- Одна ошибка, паршивка… И я сделаю все, чтобы ты больше не попала в Орден. Одна. Ошибка.
Алексис нахмурилась, но сдержалась и сдержанно встала на ноги, пока Главе Ордена принесли новый меч, и она отдала его в руки Алексис. Та, взглянув на него, безмолвно приложила к своему сердцу, проговорив клятву, которая завершала ритуал посвящения:
- Я клянусь защищать невинных, даже ценой своей жизни. Клянусь защищать идеалы титула, что ложится на мои плечи. Клянусь служить верой и правдой Матриархату, Кодексу и народу. Я буду там, где царит несправедливость и искореню ее, во что бы то ни стало. Отныне и до конца моей жизни в Ордене - я лишаю себя всяких земных привязанностей и семьи, отдавая себя всю своему ремеслу. Я - меч Матриархата, щит Народа и сердце каждого, кто нуждается в моей помощи. Я - лишь инструмент Богини, что несет справедливость в мир…
- Ты награждаешься знаком «возмездие». - Прозвучало от Главы Ордена и она, окутав свои руки биотикой, приложила ко лбу Алексис специальные вертикальные полосы алого цвета, складывая из них замысловатый знак, похожий на остроконечную корону. - С этого момента, вплоть до конца твоего служения Ордену, ты - юстициар.
Алексис не выражала на своем лице и капли какой-то радости. Было смирение и холодное безразличие, несмотря на повисшие восторженные рукоплескания в зале. Было ясно без слов, что Алексис еле сдерживается от порыва предаться страданиям, из-за чего она мучительно закусила губу. Среди присутствующих юстициаров не присутствовали Кали и приглашенные на посвящение Каллисто. Они стояли за дверью, залы, не желая лишний раз напоминать себе о потере Самары. Когда Алексис отпустили, и весь народ медленно разошелся, новоизбранная юстициар уныло встретилась с неменее унылыми Кали и Каллисто.
