Семь Страстей Инновации – это не легкий способ решить все ваши проблемы. Преобразование организации предполагает глубокое понимание творческого духа и нужд организации; вам потребуется сила, смелость и настойчивость и даже умение удивляться и веселиться. Этот подход был проверен в условиях лучших корпоративных инноваций и подтвердил свою способность трансформировать творческую энергию и повышать производительность группы до максимума. Семь Страстей – это не рецепт, которому надо следовать, добавляя конкретные ингредиенты в строгом порядке. Это скорее философия, которая призвана вдохновить вас и мотивировать каждого лидера на создание атмосферы, в которой инновация будет процветать.

Впервые с творческими натурами я познакомилась еще в своей родной Колумбии. Творчество незаметно вошло в нашу жизнь и стало ее неотъемлемой частью. В свои сорок моя мама – будучи все это время домохозяйкой, наслаждающейся и прекрасно справляющейся со своей ролью, – заинтересовалась искусством и культурой. Будучи подростком, она посещала художественные курсы и подумывала о том, чтобы провести пару лет в Италии, чтобы глубже окунуться в эту атмосферу, однако Вторая мировая война изменила все планы. Спустя двадцать лет ее интерес к искусству вновь пробудился. Она поступила в художественный институт, брала вечерние уроки, подружилась с местными любителями искусства, и вскоре наш дом стал «интеллектуальным» центром города. У мамы в гостях частенько бывали известные колумбийские художники и интеллектуалы, а также их коллеги со всего мира. Фернандо Ботеро – колумбийский художник; Евгений Евтушенко – русский поэт; Мануэль Мехиа Вальехо и Оскар Эрнандес – колумбийские писатели и Ла Чунга – аргентинский танцор – стали привычными именами для меня и моих родных, кто видел всех их впервые и впоследствии общался с ними.

В то время они еще не были известными художниками или выдающимися писателями, но любовь к своему делу, способность следовать внутреннему голосу были неоспоримы. Я прекрасно помню бурные дискуссии, яростную критику и оживленную реакцию на новые идеи или предложенные технологии. Страсти накалялись, но, как бы остро ни вставал вопрос, на следующий день все снова возвращались и все начиналось сначала. Для всех этих творческих людей – художников, писателей, скульпторов, танцоров, поэтов, искусствоведов – общение было источником энергии и вдохновения, а мнения других – источником идей.

Эти воспоминания всплыли в моей голове, когда я окунулась в мир корпоративных инноваций и осознала, как важно уметь создавать атмосферу разумного конфликта. В начале 80-х я пришла работать в компанию «Корнинг Инкорпорейтид» (Corning Incorporated). Это один из американских титанов, разрабатывающих и производящих ключевые компоненты для современных технологий. Компания начала свою историю еще с появления электрической лампочки Томаса Эдисона и вступила в эпоху телекоммуникаций с применением оптического волокна и многих других изобретений, изменивших мир. В «Корнинг» я попала в исследовательский отдел, который занимался изучением новых тенденций. Мы практически были предоставлены сами себе, лишь изредка получая указания, но абсолютно никаких претензий со стороны руководства. Мы вдохновлялись идеями друг друга, и этого было достаточно.

Через три года исследовательской работы я была переведена в отдел развития и за мной закрепили проект по керамическим субстратам для автомобильных выбросов – очистка выхлопных газов перед выбросом в атмосферу. Имея за плечами 15-летний опыт в области керамических субстратов для контроля выбросов автомобильной индустрии, «Корнинг» столкнулась с быстрыми переменами, требовавшими столь же быстрого ответа от лидера в этой области. Улучшение термостойкости и возможность контролировать свойства стали приоритетными направлениями компании. Ученые, ответственные за данный проект, полагались на разработки предыдущих лет, но это не сулило прорыва. Присоединившись к проекту, я взглянула на субстраты по-новому, используя основы геологии в сочетании с тонкостями стеклокерамики, которую десятилетиями ранее изобрели ученые «Корнинга».

Мои выводы в корне отличались от всеобщего понимания… Вместо диалога или страстной дискуссии, которых я ожидала, я поняла, что никто: ни мои коллеги, ни старшие научные сотрудники, отвечавшие за разработку данной теории, – не были заинтересованы в том, чтобы дать мне возможность высказать свою точку зрения. Я выдвигала новые гипотезы, основанные на знакомых мне методиках, но, как это обычно бывает в науке, – никакой уверенности в своей правоте. Я просто руководствовалась интуитивным видением на основании своих сведений. И тяга к реализации этой идеи была движущей силой.

Я чувствовала, что мои гипотезы не воспринимались всерьез во время обсуждения с руководством, не учитывались в отчетах и просто высмеивались. Не получив поддержки и пытаясь найти доказательства моих гипотез – при этом не желая терять самоуверенности, – я пыталась найти поддержку у других старших научных сотрудников нашей лаборатории. Я обсуждала свои гипотезы с опытными учеными в области стекла, объединилась с физиками и программистами для моделирования системы, заручилась поддержкой статистика для сравнения своих данных с многолетними показателями производства и попросила поддержку аналитического отдела для проверки моих гипотез.

Их анализы и дискуссии помогли мне собрать воедино мои наработки и сохранить здравомыслие. Я смогла ясно увидеть конечную картину и довольно хорошо понять систему для того, чтобы предугадать результаты экспериментов, а затем доказать их. Я ощутила прилив сил, и я смогла доказать возможность достижения того результата, в котором нуждалась «Корнинг»: увеличение механической прочности с одновременным снижением теплового распространения. Это был успех.

Но, несмотря на все мои усилия, я не была услышана, и мое разочарование только усугубилось. Я осознала низкий уровень доверия своих коллег и неспособность наладить с ними диалог. Поэтому от Джо Сорелли, руководителя проекта, я не ждала утверждений о правоте моих теорий, а наоборот – просила дать мне время для рассуждений, довериться моим гипотезам и поверить в мои знания и опыты, о которых я рассказала своей команде. Иными словами, дать мне простор, уважение и поддержку.

Но Джо, компетентный, веселый парень, которого все, включая меня, любили, был сбит с толку, пытаясь понять, насколько трудна может быть такая ситуация для творческой натуры. Он был меж двух огней; мои коллеги также подходили к нему, жалуясь, что я не в состоянии воспринимать их критику. И хотя ему была очевидна польза разногласий, являющихся движущей силой в научных исследованиях, ему было трудно определить ту грань, когда споры становятся причиной разрушения, когда творческого человека отстраняют от исследований из-за личных взаимоотношений в коллективе и что случается, когда лидеру не удается создать атмосферу единения. Не сказать, что Джо не пытался, но не проявлял особого энтузиазма. Он не придавал особого значения мнениям сотрудников, которые по-разному понимали систему. И также ему не удалось создать ту самую атмосферу единения и взаимоуважения.

Боль становилась сильнее с каждым днем. Мне стали сниться одни и те же сны, в которых я была незащищена, окружена кем-то. Суть была ясна. Общительная Лина, которую я знала, даже не хотела приходить на общие сборы или отмечание Рождества в офисе. Поэтому я сделала то, что, пожалуй, делают все сообразительные люди в подобных ситуациях: я стала искать работу вне «Корнинг». Решение далось мне непросто, ибо мы с мужем были людьми, нацеленными на карьеру, наши маленькие дети большинство времени проводили в школе. Но оно того явно стоило, ведь вся моя энергия просто испарилась. Мое первое интервью в крупной компании состоялось в штате Делавэр, когда Дональд Джеймсон, ставший затем руководителем исследовательской группы в области стекловолокна, внезапно появился на пороге моего кабинета и предложил мне перейти в его группу. В 80-х лаборатория была куда меньше, чем сейчас, и менеджеры знали своих коллег из других групп достаточно хорошо. Он видел мои презентации по некоторым исследовательским проектам, и, без сомнения, старшие специалисты, к которым я обращалась за советом, уже дали ему свои рекомендации. Его предложение было более чем кстати. Более того, должность, которую он мне предлагал, была подотчетна Марку Хьюлетту, научному сотруднику, который был не только на вершине технического эшелона, но и представлял собой очень интересную личность, способную привнести свою мудрость в любую ситуацию. Мудрость, которая будет служить мне опорой и вдохновением на протяжении многих лет. И все же я не чувствовала, что ухожу с триумфом. «Тебя хорошенько помяли», – сказал мне директор группы разработчиков. Моя уверенность в себе пошатнулась, мое вдохновение внезапно угасло. Я потеряла уверенность в себе, была обессилена и сгорала от стыда за переход в другое место.