Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Но я же твой, – чуть поворачивает мой подбородок к себе, и я сталкиваюсь с его васильковым взглядом. Снова эти снежинки!

– Марк, твои глаза…

– Что? – он переходит вперед и присаживается рядом на диван напротив. Тянет меня к себе. Я пытаюсь прикрыться и схватить футболку, но он отбрасывает ее в сторону.

– У тебя в глазах какой-то блеск, – говорю я, и чувствую, как напряглись на мгновение его пальцы.

– Тебе показалось, – мужчина порывисто прижимает меня к своему громадному плечу. Да так сильно, что я уже не могу ничего сказать.

Слышу биение наших сердец и запах Марка. Он гладит руки, переплетает наши пальцы, отчего не выходит усмирить дыхание. Снова появляется жгучее желание выбраться на балкон.

– Мне нужно подышать.

– Там жарко. Если захочешь, вечером пройдемся по парку.

– И что мне дома делать весь день? Я не выдержу в четырех стенах. Отвези меня к маме.

Он сжимает мне ладонь до боли, затем шумно выдыхает.

– Вика, только ты не волнуйся.

– О чем ты? – а сердце уже пропустило удар.

Марк не отпускает меня. Я поднимаю голову и пытаюсь заглянуть в его глаза. Замечаю, как утончились мужские губы, как дернулись вниз их уголки.

– Вика, родители погибли еще два года назад.

Сказать, что меня прошибло током – ничего не сказать. Я превращаюсь в ток. Вцепляюсь огрызками ногтей в его руку и скриплю зубами.

– Нехорошая шутка… – процеживаю и резко встаю. Хватаю футболку и надеваю ее трясущимися руками.

– Медди, это сложно, я понимаю, но…

– Не называй меня так! – кричу. Истерично, не сдержанно, до хрипа в голосе. – Ты врешь! Я это чувствую, это не может быть правдой.

– С чего ты решила, что я обманываю? – спокойно холодно отвечает Марк и отклоняется на спинку дивана.

– Просто вот здесь скребет, когда смотрю на тебя, – показываю на грудь и направляюсь из комнаты. На пороге оборачиваюсь, и бросаю ему: – Только я не понимаю зачем тебе все это.

– Что это? Золотая, ты несешь чушь!

– Чушь – это то, что сейчас со мной происходит. Я всю жизнь посвятила танцам, у меня хорошие добрые родители, внимательный брат, и живу я одна!

– Нет, со мной. Или штамп в паспорте и кольца уже не доказательство?

– Почему тогда у нас фамилии разные?

Марк встает и подходит ближе. На бледных щеках играет румянец.

– Потому что ты так захотела, – мягко отвечает он.

– Это нелепо. У меня нет такой придури. Я бы взяла фамилию мужа, если бы вышла…

– Хорошо, как только ты поправишься, сменим фамилию, – мужчина останавливается рядом и тянется ко мне.

– Прошу… – пячусь.

– Вика, ты делаешь мне больно. Я ведь тоже только кости собрал. Это жестоко.

– Я не могу.

– Что не можешь? Жить не можешь, радоваться, что жива осталась, любить не можешь? Что из этого?

Он напряжен и зол.

Марк внезапно оттесняет меня к стене, после чего упирается ладонью где-то над моей головой.

– Не знаю, – лепечу я.

Когда вижу этот гневный взгляд, пронизывающий сердце холодной синевой, понимаю, что я, настоящая бабочка в банке… Если Марк взбесится, он может со мной сделать что угодно. Нервно сглатываю. Я ведь его не знаю. Не знаю какой он и на что способен.

– Я не против идти тебе навстречу, но полного игнора не буду терпеть. И хватит молоть ерунду.

– Это я мелю?! – взрываюсь. – Это ты сказал, что родители мои умерли!

– Но это правда! – кричит он и хлопает по стене.

От шока не могу пошевелиться. Кажется на голову сыплется песок.

– Н-нет… – шепчу я.

Его лицо смягчается, но уже поздно. Я напугана и сломлена.

– Медди, прости. Я не должен это так говорить. Прости, прости… – пытается меня обнять, но я впиваюсь ногтями в его грудь.

– Прошу, отойди.

– Противен? – он горько ухмыляется и хватает меня за подбородок. У него бешено ходят желваки. Гнев, как молния, вспыхивает в его глазах.

– Ма-арк, отпусти-и, – умоляю едва слышным голосом. Я до ужаса его боюсь.

– Значит, противен, – обреченно выдыхает. – Вика, я не железный, – заключает он и отпускает меня. Кажется, что я сейчас упаду: держит только стена.

Вольный отходит в сторону. Смотрит горьким воспаленным взглядом. Затем ныряет в коридор и через миг слышу, как хлопает входная дверь.

Стекаю по стенке. Мне не больно, я просто не понимаю, что происходит. Полное онемение. Кажется, что крышка банки захлопнулась, и я осталась в гнетущей тишине… и только крылья бьются в стекло… обламываются, крошатся бессмысленно, потому что мотылек не может жить взаперти… А выхода нет.

Глава 8. На грани возможностей

Я долгое время сижу на полу и смотрю в одну точку. Не получается плакать. Глаза дерет, но слез нет, словно они высохли. В груди такой пожар, что трудно дышать. Встаю и, как пьяная, бреду к балкону.

Не воспринимаю всерьез слова Марка, потому что эта «новая» жизнь отличается от того, что я помню. Одного не могу понять: зачем ему это? Кто решил со мной так злостно пошутить? За что?

Осматриваю двор. Соседей не видно, несколько прохожих под тенью деревьев направляются в сторону магазинов и остановок.

И я решаюсь. Сделаю это сейчас!

Бегу в комнату, быстро переодеваюсь и перевязываю волосы. Нужно успеть, пока Марк не вернулся.

Ищу суматошно ключи. На крючке, где я обычно вешаю, их нет. Роюсь в старом рюкзаке: у меня где-то были запасные, но там тоже пусто. И тут цепляюсь взглядом за сумку «мужа»: черная, прямоугольная с накладными карманами.

У Марка точно должны быть ключи, ведь он открывал квартиру.

Сумка практически пустая: несколько листов бумаги, коробочка с ручкой и пластиковая папка. Ключей нет.

Открываю папку, и, среди выписок из больницы, и еще каких-то рецептов, нахожу наши паспорта, а еще ту самую фотку с незнакомым человеком. Она, словно нарочно – вечно попадается на глаза.

Гляжу на карточку и борюсь с нахлынувшим дежавю. Меня качает, я отхожу к опоре и облокачиваюсь на комод. Мутит и, кажется, голова сейчас разломается на части от невозможности вспомнить. Кто этот человек на фото? Кто он? Ковыряю память, да так, что в виски стреляет резкая боль.

Бросаю документы назад, перед глазами мельтешат слайдами картинки: печати в наших с Марком паспортах и фото человека, который теперь будет приходить в кошмарах. Кто он? Отбрасываю снимок на полку и выбегаю из дома. Не могу больше здесь находиться.

За спиной раздается скрежет двери и характерный щелчок: теперь без ключа домой не попасть. И пусть. Теперь это чужой дом, не мой.

Улица встречает густым липовым ароматом: слишком сладким и приторным. Бегу через двор, прямо ко входу в соседний подъезд. Я должна с ним встретится. Нет желания, но должна.

Долго жму на звонок, чтобы наверняка услышал. Сердце стучит, как бешенное – решило жить по своему распорядку: в разрыв дыханию и моему желанию успокоиться.

Никто не выходит. Еще раз нажимаю. Тишина. Несколько минут тарабаню кулаком. В конце, уже раздосадованная, ударяю ногой по обшивке двери.

И, к моим расшатанным нервам, добавляется прострел под ребром. Не хватает сейчас еще этого. Я хватаюсь за перила и стараюсь дышать глубоко и медленно. Нужно успокоиться, все равно уже ничего не изменить. Не-е-ет! Я так просто не сдамся! Нужно доказать, что все это бред! Я сломаю эти декорации, шитые белыми нитками, и найду ответы.

Направляюсь к выходу.

Во дворе тихо и пустынно: одна бабулька выглядывает из подъезда, но покрутившись у входа, тут же прячется. Да, жарковато. Хорошо, что я оделась легко, а еще привыкшая к тепловой нагрузке. Пока танцуешь, столько сходит потов, что никакая жара не страшна.

Выхожу через арку к ряду магазинов, направляюсь к газетному лотку, но тут вспоминаю, что у меня нет с собой денег, да и телефона тоже. Останавливаюсь. Кто-то толкает в плечо. Здесь прохожих много. Я, не обращая внимания, перебираю варианты, как поступить дальше. Танцевальный клуб в двух кварталах отсюда. И я решаюсь. Там меня, по крайней мере, знают.

15
{"b":"599913","o":1}