Annotation
Когда кажется, что в мире нет ничего, кроме бесконечной ночи, далёких огненных звёзд и тихого плеска морских волн, многое можно вспомнить. Ранее было выложено на фикбуке (в марте, если не ошибаюсь).
Сирин Рута
Сирин Рута
Время крови и пламени
Солнце давно село, но прибрежные камни, раскалённые за день, всё ещё светились. Лишь через несколько часов, уже перед рассветом они потемнеют, омываемые блестящими, как ртуть, волнами. А когда начнётся Время Горячих Звёзд, они не будут остывать даже самой холодной ночью. Да и сами ночи станут иными - жаркими, душными. Безжалостными. И небо замерцает от космического света, и увянут, обожжённые им, вездесущие железные вьюнки, и, точно окалина, будут хрустеть под ногами длинные, игольчатые листья гигантских хромитий. Скоро, очень скоро.
Звёзды горячие, звёзды холодные... Условность. Звёзды кажутся горячими из-за излучения, которое заливает планету, скользя по блестящей чешуе айзе. Да и в самом Времени нет ничего необъяснимого или странного: просто совпадение периодов активности. Всего лишь совпадение.
Спокойно дышит ночное небо, переливается над тёмным морем Дорога Неодма, чуть подсвеченная лучами Рад'Оньим - ближайшей к их серебряной Земле переменной звезды. Сегодня она уже ярче, чем вчера - голубой глаз за сияющей туманной дымкой. Вновь разгорается ядерное пламя Рад'Оньим, вновь набирает силу космическое чудовище, чтобы, дождавшись пробуждения своих собратьев, вместе с ними начать охоту на хрупкую планету, окружить её, ослепить своим светом и вновь отступить, когда закончится Время Горячих Звёзд.
Странно, что жизнь вообще зародилась на их Земле, кружащейся вокруг голубого Солнца, ведь рядом - по космическим меркам - с их планетарной системой находится около двух десятков переменных звёзд, с разной частотой изменяющих свою яркость. Настоящее Огненное Кольцо. Айзе повезло, что лишь раз в тридцать пять лет их пульсация совпадает. И тогда наступает Время Горячих Звёзд, как называли это явление издревле. Время несчастий, Стибия знает об этом.
В прошлый раз она потеряла родителей. Когда от жесткого космического света пылают небеса, не только айзе ищут спасения. Стаи быстроногих церений, движимых слепым инстинктом, спускаются с гор, пытаясь скрыться от жгучих звёздных лучей, и горе тому, кто встанет на пути у обезумевших скальных хищников. Скрежет когтей и металлический шелест чешуи - последнее, что можно услышать перед гибелью. В одиночку противостоять им невозможно, поэтому перед Временем Горячих Звёзд забываются все распри и ссоры, вновь созываются защитные отряды. Отец Стибии был в одном из них, и её мать - пусть Стибия и была в то время мала, но она все помнит, хорошо помнит, ведь память это единственное, что у неё осталось - отчаянно боялась за него. Она будто предчувствовала, какая судьба уготована её любимому. Но не пыталась отговорить. Потому что... Всё было правильно, и... Отмежеваться от общей беды они не смогли бы. Не имели права... Но... Но даже смерть во имя жизни всё равно останется горем, которое не забудется, не растворится до конца в чужом счастье. И она никогда не узнает, где могила её отца - и похоронен ли он вообще.
А через несколько пятидневиц после его гибели церении прорвались мимо защитников. И тогда Стибии и её матери довелось столкнуться с тем ужасом, от которого отец пытался защитить их.
Всё случилось испепеляюще жарким вечером, когда небо пылало голубовато-серым огнём - единственное, что она помнит точно. И колючие звёзды терялись в этом ослепительном сиянии. Всё остальное смешалось, слилось в безумную круговерть. Скрежещущий, пронзительный вой. Металлический блеск когтей и клыков, фосфорическое свечение зелёных глаз, будто в насмешку, с крестообразными, как и у неё самой, зрачками. Крики раздираемых заживо айзе. И боль...
В тот страшный вечер погибла её мать. Сама Стибия выжила чудом, даже врачеватели не верили, что покалеченная девчушка сумеет вырвать у судьбы шанс на спасение. Но она смогла - и осталась одна. Совсем одна. И ничего, кроме памяти.
Но родители всегда с ней, и пока бьётся её сердце, они живы. Пусть и только для неё. Это часть её самой, она - их продолжение, и это правильно. Дети должны быть похожи на родителей, наследовать всё лучшее, что в них было, иначе прервётся нить жизни, тянущаяся из далёкого прошлого в грядущее, от наших предков к далёким потомкам, похожим на нас - и в то же самое время другим. Так и должно быть, так и было заведено с самого начала, с того момента, как вопреки дыханию космоса и жгучим, всепроникающим лучам появились в глубинах чёрного океана первые живые существа, постепенно поднимавшиеся к свету, тянувшиеся к безжалостному - и прекрасному космосу. К бескрайней, загадочной Вселенной. Поднявшиеся из тьмы, чтобы стать айзе. И церениями, и юркими крылатками, и красным вьюнком.
И она, Стибия, - тоже одно из бесчисленных звеньев в бесконечно длинной цепи между временами. И в ней тоже часть от всех её предков. И от родителей. Она похожа на них, пусть и не так, как ей бы хотелось. И душой, и лицом. Стройная, легконогая, с тонкими кистями - хоть что-то досталось ей от матери, хоть что-то унаследовала из её красоты. Но она была Сурьмяной, как и отец. Сурьмяная. Серая. Серая чешуя, тёмно-серые, почти чёрные глаза. Невидимка. Незаметная и тихая. А мать была, как и все Медные, настоящей красавицей. С яркой, синей, точно море в самый спокойный день, чешуёй и ласковыми голубовато-зелёными глазами. А Стибия - тень на серых прибрежных камнях. Море и камень...
...По-прежнему тихо шелестели волны, неотвратимо наползая на берег и бессильно откатываясь назад. Как и миллионы лет назад, глухо бормотал прибой, как и миллионы лет назад, загадочно и безмолвно сверкали далёкие звёзды, привычно складывающиеся в знакомые с детства созвездия. Це'Зиима в Охотнике, сверкающее острие копья... Лютециум в Книге Астатиуса... А вот и сам Астатиус, звёздный чародей, прикованный, согласно древней легенде, разгневанными жителями Рень'ема к скале за то, что не смог избавить их от Морского Змея. И не знал волшебник, что чудовище наслали на город Боги в наказание за гордыню и себялюбие его жителей. Но сумел бы Астатиус изгнать Змея, если бы Гелийме, вестник Богов, не выкрал бы его волшебную книгу и не спрятал бы её на небесах. Вознегодовав, приковали рень'емские айзе Астатиуса к скале, чтобы стал и он добычей морского чудовища. И унёс Змей чародея на дно океана. И лишь спустя много лет другой герой пришёл к Рень'ему, чтобы убить чудище. То был последний раз, когда бросил Астатиус вызов Богам, но за смелость вознесли родийцы чародея на небо, чтобы вечно странствовал он среди звёзд после смерти так же, как и по земле при жизни. Блуждает теперь Чародей в небесах и всё чудесное и странное, что довелось ему встретить во время скитаний, описывает в своей Книге. А ещё древние верили, что наблюдает Астатиус и за айзе с небес, удивляется и радуется их подвигам и свершениям, а самые достойные деяния заносит в Книгу.
Легенда легендой, но и она есть ниточка между Стибией и теми, кто жил в этом мире много столетий назад и так же вглядывался в тёмные небеса, так же жил, и грустил, и мечтал...
А море по-прежнему неторопливо и мерно билось о камни. И, казалось, что Стибия одна во всём мире, что нет ничего, кроме моря, горячих камней и звёзд. И вечной будет ночь, и солнце никогда не поднимется над водой.
