-Конкретно от меня нет. А от нас может быть,- заключил мрачно разведчик:

-Да я вас понимаю. Я сам к этому бардаку так привык, что если вижу человека честного и работающего на совесть думаю, не сумасшедший, ли он? Значит, вы их послали. А должны были сообщить мне. За это я могу инициировать ваше увольнение. Это серьезный должностной проступок. Но генерал Петлицын мне рассказал про вас и я не считаю это правильным. А на будующее полковник поймите, не все люди продаются. Кое-где еще есть такие вот люди, даже здесь в штабах. А поэтому...

Подполковник начал рвать фотографии и кидать в урну для мусора.

-А что с продажей оружия?- спросил Родионов.

-Да ничего ерунда, один канал перекрыли, а их еще сколько. Причем половину мы знаем, но трогать нам их нельзя. Прямо с окружных складов вывозится и продается оружие. Конечно по липовым накладным с участием высокого начальства. Мы выходим на них, а нам говорят: стоп, оставьте это не вашего ума дело. Это наши генералы такие. Им не перечь, мигом в порошок сотрут. Они вездесущи как дьяволы! -

-Хорошо, вот продается вывозиться оружие, это сейчас смутное время. А потом представьте лет через пять, ну двадцать пять, все равно же порядок наведут и кто-то посчитает это имущество и выявит недостачу, что тогда будет. Ведь эти люди еще живы будут?-

-Может и живы будут, может, и нет. Но знаете, дорогой полковник любящий задавать такие опасные вопросы, после которых человек может запросто пропасть навсегда, что я вам на это скажу. А скажу я вам вот, что. Если лет через двадцать вы узнаете, что военные склады, простоявшие лет сорок-пятьдесят где-то в Поволжье или на Дальнем Востоке вдруг начнут гореть и взрываться, то вспомните обо мне бедном труженике разведки. Кстати я в Азербайджане служил на такой вот базе - окружных складах РАВ. Как раз Союз трещать начал по швам. Так вот наше начальство вооружение ящиками продавали, ящик гранат на ящик денег, представляете. Я ноги оттуда едва унес. Ну ладно дело уже прошлое. Удачи вам полковник!

Они простились.

Родионов вспомнил, как совсем недавно в 1992 году он прилетал в Петербург хоронить отца, внезапно умершего от инфаркта. Был хмурый декабрь, вечерами быстро темнело. Родственники толпились в прихожей однокомнатной отцовской квартиры, а его тело, привезенное из больничного морга неестественное, бледное, холодное, словно восковая фигура лежало в гробу посреди зада на двух установленных под гробом стульях. Все прощались. Приезжали сослуживцы, знакомые, какие-то товарищи несли цветы, деньги, выражали соболезнование.

Было много суеты, приехал представитель штаба военного округа, привез венок, уточнил время похорон, обещая прислать оркестр. Родионов вышел на балкон, было грустно. Отец прожил длинную счастливую жизнь, наполненную смыслом, и службой Родине и умер тихо и спокойно, ненадолго пережив страну которой он так верно и преданно служил.

На балкон зашел невысокий крепкий хорошо одетый мужчина:

-Владимир Иванович? - спросил он, просто, без каких-то лишних слов, которыми так изобиловал этот день.

-Да, здравствуйте, - ответил полковник.

-Владимир, - протянул мужчина свою руку.

-Владимир, - пожал ее Родионов. Рукопожатие было крепким.

- Я с мэрии, приехал узнать, чем мы еще можем вам помочь, вообщем-то все основное сделано, место на Пискаревском кладбище для вашего отца, мы все договорились! -

Он протянул Родионову бумаги.

-Спасибо,- вздохнул полковник.

-Это вот вам от нас,- гость из мэрии протянул пухлый конверт с деньгами:

-Берите, берите не смущайтесь, прошу вас! Я сам коренной ленинградец и кроме того косвенно коллега вашего отца, правда служил в КГБ, но о нем много слышал, на еще в семидесятые о нем лекции читали! -

-Спасибо, но не стоило! - Родионов еще пожал мужчине руку.

Тот протянул ему листок с телефонным номером:

-Если что нужно звоните не стесняйтесь, прошу вас! К сожалению, наше государство сейчас стало забывать о своих настоящих героях, о наших отцах и дедах которые проливали кровь за этот страну! -

-Да мой отец воевал здесь под Ленинградом на Пулковских высотах!-

-И мой тоже, - ответил гость из мэрии:

-Ну ладно извините, я у вас ненадолго, я спешу, если будут проблемы, прошу, звоните мне!-

Родионов зашел домой. Он открыл дверь своим ключом, зашел - жена была дома.

-Наконец явился, не запылился - она вышла к нему с бокалом шампанского в руках растрепанная, в халате, со следами макияжа на лице:

-Нам надо поговорить.

-Прости Света, говорить нам не когда, я уезжаю в командировку, мне надо срочно собираться, через полтора часа вылет! -

-Да мне плевать на твои командировки. У тебя вся жизнь или служба или командировки. Вот и сына мне испортил, мерзавец! -

Владимир не обращая внимания на слова жены, молча, прошел в свою комнату и начал из шкафа перекладывать сложенные вещи в свою большую дорожную сумку.

-Знакомьтесь, - Светлана появилась в дверях его комнаты с полноватым лысым мужчиной в очках:

-Это Владимир - мой муж, а это Андрей мой любовник.

Андрей смутился, и автоматически взял ее за руку:

-Света, Светочка ну ты чего, так же нельзя.

-Ничего! Я даже рад за вас! - успокоил Андрея Родионов.

Света вырвала свою руку у любовника:

-А как можно? Ты видишь, что он говорит? Как с вообще как с этим человеком можно? Ему на все кроме себя и своей службы плевать. На меня плевать, на сына плевать. Он думает только о себе. У него жена уходит к другому, а ему все равно у него командировка! -

Родионов складывал вещи, не выражая никакого негатива к происходящему:

-Прости Света я и, правда, спешу, а потом мы с удовлольсвием с Андреем встретимся, если тебе так надо, посидим, обсудим нашу жизнь, теперь уже это как я понял с твоих слов, жизнь втроем?

При этом полковник усмехнулся. Светлана стояла в своем синем легком халатике, накинутом на голое тело и негодование, вызванное полным равнодушием мужа, переполняло ее. Андрей был, немного испуган, он понимал то все идет как-то по-другому, чем он себе представлял. А пьяная Светлана негодовала:

-Да не теперь уже давно. Мы давно втроем, вернее вдвоем, но вдвоем без тебя Родионов. Это как в анекдоте, помнишь?

-"Скажи милый, ты будешь заниматься любовью со мной и с соседом",- она играла голосом, изображая то женский фальцет, то мужской низкий тон:

- а милый ей в ответ: "нет, дорогая, я не согласен". "Ну, хорошо, мы тебя исключаем". Так и здесь мы тебя исключаем Родионов. Я тебя исключаю. Раз и навсегда. Исключаю из своей жизни. Проваливай. Вали в свою командировку и не приезжай больше. Я ненавижу тебя!-

Она срывалась на визгливый неприятно режущий слух крик, в котором явно проступили истеричные нотки. Синенький халат распахнулся, и полковник даже отвернулся, чтобы не видеть ее розовое обнаженное тело. Раскрасневшаяся от злости Света запахивала халат, пряча свои прелести, и была такой чертовски привлекательной в этот момент.

А ее переполняло чувство злости к этому бесчувственному человеку, которому она так дешево продала свою жизнь свое тело. Какая же я была дура, ведь сразу было видно какой он. А я верила, что все изменится! Что все будет по-другому. Но боже как это было обидно!

Андрей сразу потянул ее за руку в другую комнату, как свою личную собственность, которой по праву сказанных ей слов теперь он мог безраздельно сам распоряжаться, и она неожиданно поддалась, уступила. Босыми ногами пошла следом за ним. Дверь громко хлопнула как выстрел в тишине, и Владимир вдруг остался совсем один в этой комнате, у платяного шкафа, у сумки уже почти полной вещей. А ведь было время и они не могли расстаться друг с другом, как они любили тогда друг друга. Страстно, нежно. Ходили всегда вместе за руку, как Шерочка с Машерочкой. Да так смешно их называл отец Владимира. Кто были эти Шерочка и Машерочка, откуда взялись и что они делали, для всех так и осталось загадкой, а он не успел спросить у отца до смерти про них. Да были неразлучны и счастливы. Да, была любовь. И все куда-то прошло, утекло как песок между пальцев. А ведь еще совсем недавно она сама собирала ему сумку во все такие поездки.