Несколько первых мгновений прошли в тишине, и музыка сопровождалась только стуком каблуков о натертый до блеска паркет. Потом в парах постепенно начались тихие, почти неслышные разговоры.

— Ваша сестра сегодня решила присоединиться к вам? — начал разговор Эдмон, указывая глазами в сторону Моник. С этой девушкой он мог говорить о чём угодно, зная, что она, так же как и он, не терпит всевозможных условностей.

— Все благодаря моей скромной персоне, — невинным тоном проговорила Ида, стараясь избегать его прямого взгляда.

— Я бы остерегался такого соперничества, — в его голосе была лишь саркастичная усмешка.

— Я сама потребовала, чтобы они с ней станцевали, и сказала, что пока они не станцуют с ней, я не приму их приглашения, — засмеялась Ида. — Моник редко танцует, а сегодня, как-никак, Рождественский бал, и все должны веселиться.

— Как благородно с вашей стороны.

Ида натянуто улыбнулась, делая вид, что не заметила и этого ироничного укола.

— А на меня это правило тоже распространяется? — с улыбкой спросил Эдмон после короткого молчания.

— Вы позволили мне побывать на столь прекрасном вечере, поэтому, я думаю, с моей стороны было бы невежливо подвергать и вас такому испытанию, господин герцог, — кокетливо улыбнулась Ида.

— Танец с вами стоит этого, и ваши поклонники, я уверен, понимают это, — полушутливо-полусерьезно ответил Дюран.

— Я польщена, — ответила средняя виконтесса Воле и, поглядев в сторону Моник, добавила: — Но, должна сказать вам, моя сестра будет безмерно рада, если вы уделите ей внимание. Да и я была бы вам признательна за это.

— Как хозяин, я должен уделить внимание всем девушкам, находящимся здесь, — божественно улыбнулся Эдмон и, понизив голос, произнес то, от чего Ида невольно вздрогнула: — Не знай я вас, я бы решил, что вы любите свою сестру.

Танец кончился, и Эдмон, проведя Иду до того места, откуда увёл её, легко поклонился и отошел в сторону, снова заговаривая с кем-то из соседей. Ида обмахивалась веером: корсет неприятно сдавливал всё внутри, и она уже начала задыхаться от быстрого танца. В этот момент к ней подлетел Анри, выглядевший как заключённый, которого только что выпустили из тюрьмы.

— Дорогая, любезнейшая мадемуазель Воле, я станцевал с вашей сестрой. Теперь вы позволите мне наконец-то пригласить вас? — быстро заговорил он. Ида взглянула в его умоляющие лицо и рассмеялась.

— Конечно. Следующий танец ваш, — сквозь смех проговорила она, уже готовясь взять его под руку.

***

Моник молча торжествовала. Все, абсолютно все поклонники Иды наперебой приглашали её на танец. С начала бала она не пропустила ещё ни одного танца и с непривычки ужасно устала. Сейчас младшая Воле начинала понимать, почему Ида, приезжая домой после балов, на которых тоже старалась не пропускать ни одного танца, первым делом скидывала с ног туфли и падала в самое мягкое и удобное кресло, издавая при этом возглас, похожий на хрип умирающей лошади.

Единственное, что расстраивало Моник, так это то, что, несмотря на её неотразимый внешний вид, герцог Дюран всё ещё не хотел с ней танцевать, а кавалеры Иды как-то внезапно кончились, хотя их и было много на первый взгляд.

— Мадемуазель Воле, — Моник вздрогнула и повернула голову. Это был Дюран, который, судя по всему, имел странную привычку появляться внезапно и неожиданно, и, видимо, в любом месте.

— Вы, кажется, остались в одиночестве? — спросил он, глядя куда-то в зал, а не на неё.

— Как видите, — растерянно проговорила Моник. Это был первый раз, когда разговор начал он, а не она.

— Какое непростительное пренебрежение к вам, — улыбнулся он, наконец повернувшись к ней. — И следующий танец вы собираетесь провести здесь?

Сердце Моник забилось с удвоенной силой. Вне сомнения, он хочет её пригласить, и она определённо желает этого. Но что же подумает Ида, если увидит, что она танцует с ним? Ей это наверняка не понравится. Не приведи Бог, она решит, что Моник вздумалось соперничать с ней. Хотя, насколько могла заметить младшая виконтесса, он танцевал со всеми.

- Вполне возможно, что да, — как можно более неопределённо ответила Моник.

— Тогда позволите вас пригласить? — Эдмон бросил на неё короткий взгляд.

— Благодарю. Буду очень рада… — смущенно пролепетала Моник, опуская глаза и сжимая в руках веер.

— Не стоит благодарности, мадемуазель Воле, — мягко улыбнулся Дюран и, как бы невзначай, с легкой иронией проронил: — Я не могу позволить кому бы то ни было скучать здесь. А тем более вам, раз даже ваша сестра не позволяет вам предаваться меланхолии сегодня.

— Что? — переспросила Моник, хмуря брови и глядя на него снизу вверх. Причем здесь Ида, ведь речь, несомненно, шла о ней. Не может быть, чтобы она уговорила Дюрана пригласить её на танец.

— Ничего, мадемуазель Воле, не берите в голову. И лучше вообще никогда этого не делайте, — с той же интонацией ответил Эдмон, легко подавая своей даме руку. Моник тяжело вздохнула и приняла приглашение: отказаться теперь было бы неприлично. Внезапно ей стало понятно, почему все кавалеры сестры толпились вокруг неё. Боже, неужели Ида не могла унизить её каким-нибудь более благородным способом?

Ида молча наблюдала за всем этим со стороны, прикрывая губы веером, чтобы скрыть непроизвольную улыбку. Она знала, что сейчас думает Моник — все мысли младшей Воле были ясно написаны в её глазах. Что ж, её маленькая затея удалась. Правда теперь, кажется, по возвращении на «Виллу Роз» следует ожидать от Моник бурной ссоры.

***

В это же время Клод, уже в который раз за вечер, упрашивал юную маркизу де Лондор подарить ему хотя бы один танец. Жозефина всякий раз с гордым равнодушием отвечала ему отказом и предпочитала кого-нибудь другого, но после того, как Лезьё подошёл к ней в двенадцатый раз и снова умоляюще посмотрел на неё, она решила, что нужно всё же согласиться. Один танец ничего не стоит, а он, может быть, наконец-то оставит её в покое.

— Маркиза Лондор, я вас умоляю, прошу, один танец, хотя бы один, — Клод не замолкал ни на секунду.

— Хорошо, господин Лезьё, так и быть, — нехотя ответила Жозефина, обмахиваясь веером. — Может быть, после этого вы оставите меня в покое.

— Обещаю. Если вам угодно, то я до конца вечера к вам не приближусь, — воскликнул Клод, который был готов на любые жертвы ради танца с Жозефиной.

— Ну, до конца вечера тоже неплохо. Хотя, если бы вы пообещали вообще никогда больше не подходить ко мне, я была очень рада, — гордо подняв голову, проговорила девушка. — А если бы вы ещё и выполнили это обещание…

— Вы сомневаетесь, что… — воскликнул Клод с готовностью доказать, что умеет держать слово.

— Я поверю вам на слово. Хотя это и не очень осмотрительно с моей стороны, — ответила Жозефина.

— Так вы согласны или нет? — не унимался Клод.

— Если вы не будете постоянно говорить, то да, я согласна, — резко произнесла Жозефина, с громким стуком складывая веер. — Я терпеть не могу, когда мужчины начинают говорить во время танца.

Клод, не задумываясь, кивнул. Он был согласен на всё, лишь бы Жозефина наконец-то согласилась станцевать с ним. Заиграла музыка, и девушка со вздохом приняла протянутую ей руку. Клод был на седьмом небе от счастья, чего о Жозефине сказать было нельзя: она шла словно на Голгофу.

***

Жюли сидела на стуле и, небрежно помахивая веером, наблюдала за танцующими. Сама она танцевала мало: по одному разу с каждым из своих кузенов и один раз с герцогом Дюраном. Танцевал он великолепно и, слава Богу, не досаждал разговорами, поэтому она даже получила своеобразное удовольствие.

В промежутках между теми танцами, которые она станцевала, Жюли, как охотник, внимательно изучала обстановку, поэтому маленькая авантюра средней сестры от неё не укрылась. Несмотря на всю ненависть к Иде, она в душе одобрила её затею, хотя это и было очень жестоко по отношению к несчастной Моник. Было забавно наблюдать, как она с гордо поднятой головой смотрела на всех вокруг, чувствуя себя королевой. Оставалось только надеяться на то, что она никогда не узнает о том, что это была жестокая шутка её сестры. Впрочем, на данный момент Моник целиком поглощена Дюраном, который дошёл и до неё.