— В этом нет необходимости, — тут же вмешался Шерлок. — С вашими людьми всё в порядке, они придут в себя минут через десять-пятнадцать. Самое большее — немного помучаются от головной боли, но это можно легко исправить — я покажу вам точки, которые нужно будет помассировать.

— Ну, я могу надеяться, что споров по этому поводу больше не будет? — заложив руки за спину, Его Величество качнулся на носках. — Давайте заканчивать со всем этим — я и так потратил кучу времени на ваши разборки. Вы удовлетворены, капитан?

— Почти, — сдержанно процедил Лестрейд и покосился на покидающих зал людей. Проигравших, которые, кажется, действительно просто спали, товарищи вынесли на руках.

— Почти? — удивился король. — Вы же победили! И достойного бойца — этого нельзя не признать.

— Я доволен тем, что благодаря господину Шерлоку выявились слабые места в организованной мной охране, и что теперь все недочёты можно будет устранить, — с достоинством произнёс капитан. — Доволен, что мои подчинённые получат возможность приобрести новые боевые навыки. Но Вы ошибаетесь, сир — я не победил. Ваш секретарь поддался мне, и я не понимаю — почему?

— Что, серьёзно? — недоуменно уставился на Преданного король. — Действительно — почему?

— Было бы неправильно подрывать авторитет господина начальника стражи в глазах его подчинённых, — привычно пожав плечами ответил Шерлок. — Это противоречит Вашим интересам, сир. К тому же, я почувствовал, что Вы не желаете поражения вашему старому другу. И потом, капитан — действительно достойный соперник, что следует уже из того, что он заметил мою уловку, в отличие от всех остальных. И он смелый и благородный человек, раз не побоялся сказать об этом Вам, господин.

Ошарашеный неожиданными комплиментами из уст столь критично настроенного ко всему королевского секретаря, Лестрейд тряхнул головой и неожиданно протянул Шерлоку руку:

— Я приму всё произошедшее к сведению. Простите мне законные сомнения — таков мой долг: не верить никому на слово. Надеюсь, в дальнейшем у нас будет больше взаимопонимания? В конце концов, у нас общая цель.

Шерлок с удивлением воззрился на широкую капитанскую ладонь, но всё-таки пожал её — крепко и искренне.

— Я всегда готов помогать тому, кто верно служит моему господину.

Капитан королевской стражи и Преданный Его Величества чуть поклонились друг другу, впервые за все время общения являя собой подобие некоторого согласия.

— Замечательно, что вы заключили мирный договор, — нетерпеливо вмешался Джон, даже не пытаясь, тем не менее, скрыть искры радости в голубых, как небо, глазах. — Но я не могу больше тратить на это своё время. Переодевайтесь, Шерлок, и возвращайтесь в мой кабинет — у вас сегодня тоже немало дел. Как и у начальника моей личной охраны, не так ли?

Лестрейд тут же испарился, извинившись и виновато хлопая глазами, а Его Величество одобрительно хмыкнул, обращаясь к Преданному:

— Ты действительно прекрасный боец — я несказанно впечатлён! Наверное, нам всем очень повезло, что князь Магнуссен не использовал всех твоих возможностей — в его руках ты мог бы стать поистине смертельным оружием!

Покидая тренировочный зал, король не заметил, как мучительно исказились черты его нового секретаря. Шерлок открыл было рот, намереваясь сказать своему Хозяину что-то очень важное, но вспыхнувшие в голове молнии привычно оглушили и ослепили Преданного, сковав его волю приступом сильнейшей мигрени и не давая вырваться тому, что секунду назад готово было слететь с переставшего слушаться языка.

Услышав, как за Джоном закрывается тяжёлая кованная дверь, Шерлок в отчаянии прикусил побледневшую губу и бессильно сжал кулаки.

Воздух в комнате был наполнен острым запахом спермы и выделений. Мужчина, вздрогнув в последний раз, скатился с изгибающегося под ним тела и, брезгливо вытерев обмякший член полой белоснежной рубахи — единственной детали одежды, остававшейся на его партнере по соитию, — потянулся за халатом, накидывая небрежно измятый шёлк на свою обнажённую, не первой свежести плоть.

Его визави, весело посверкивая наглыми карими глазами и не обращая внимания на всё ещё вытекающую из и под него вязкую субстанцию, тем не менее, легонько дёрнул ремни, стягивающие его запястья и удерживающие их у резного изголовья огромного ложа.

— Вы не хотите развязать, мой Господин?

Худощавый и угловатый, Господин спокойно повязал пояс шелкового одеяния и, надев очки, равнодушно произнёс:

— Нет.

Подойдя к небольшому столику у изножия кровати, он прихватил с него графин, наполненный бордовой жидкостью и, оставив без внимания стоящий рядом кубок, приложился прямо к узкому горлышку. Опустошив половину, всё же покосился на ограниченное в движениях, распростертое на его постели ладное тело молодого мужчины. Тот влажно провёл языком по нижней губе и, прикусив её зубами, призывно ухмыльнулся.

Господин медленно вернулся к Преданному и наклонил над ним сосуд с вожделенным содержимым.

Жадно хватая открытым ртом винную струю и быстро сглатывая, парень похохатывал, слегка захлёбываясь, но не меняя выражения крайнего удовольствия на гладко выскобленном от щетины лице. Господин дёрнул уголком губ и убрал графин от не утратившего порочности даже при таком простом действии рта:

— Довольно. Так ты всё вылакаешь, дрянь.

Дрянь вновь облизнула раскрасневшиеся тонкие губы и, пошевелив онемевшими руками в попытке разогнать кровь, слегка поморщившись, опять заговорила:

— А что Ваша игрушка, мой Лорд? Не слишком ли надолго Вы позволили ему расслабиться?

— А не слишком ли это не твоё дело? А, Джимми? — Хозяин Преданного навис над парнем и зло сверкнул прозрачными акульими глазами.

Вглядевшись в наглые карие зенки и не найдя в них ни бунта, ни страха, довольно ухмыльнулся. Как был, в халате, снова оседлал стройные ноги, опершись острыми коленями по обе стороны вжатого в простыни тела, и, обхватив длинными пальцами полунапряженный ствол, начал резко двигать нетерпеливой ладонью. Преданный застонал, понимая, КАК должен реагировать на внезапно продолжившуюся оргию, и прикрыл глаза длинными густыми ресницами. Господин ухмыльнулся шире и проурчал:

— Ууумница… — и, видимо решив, что подчинение стоит награды, добавил:

— Мы ещё не получили вестей, Джимми. Терпение, мальчик мой, и да воздастся! — и, выпустив из цепких пальцев уже твердое и влажное, дёрнул за ворот и без того сбившейся до середины груди и бывшей когда-то кипенно-белой сорочки, с треском разрывая её и до конца обнажая распростёртое под ним и готовое на всё тело.

====== Глава 14 ======

Говорят, что к хорошему человек привыкает быстро.

Вокруг Его Величества Джона Ватсона Шотландского всегда было достаточно много хорошего — и людей, и событий — но когда в жизни короля появился феномен по имени Шерлок, всё связанное с ним хорошее совершенно неожиданно и неотвратимо скоропостижно стало не просто привычным, а жизненно необходимым.

Несколько последних дней, когда Преданный неотступно следовал за Хозяином, при всей внешней броскости оставаясь практически незаметным и при этом всегда готовым оказать любую, самую непредсказуемую услугу, шотландский монарх чувствовал себя, словно закованным в удобную и невесомую, но непробиваемо крепкую броню. То абсолютное, безоговорочное доверие, которое он испытывал к каждому слову, каждому жесту, каждому едва заметному кивку Шерлока, наполняло всё его существо ранее неведомым спокойствием и уверенностью. У Джона было полное ощущение, что у него вдруг появилась ещё одна пара рук — ловких и умелых, ушей — внимательных и улавливающих тончайшие звуки, глаз — подмечающих мельчайшие детали и способных проникнуть в любые тайны, а главное — в его распоряжении оказался блестящий ум с почти неограниченными познаниями в самых различных областях, способный эти самые познания применять на практике, превращая сложнейшие, на первый взгляд, задачи в простые и довольно легко разрешимые.

Так, например, отосланный в канцелярию за королевской почтой, новый секретарь вернулся не только с ворохом писем, но и с явно читаемым на лице неудовольствием, и, не дожидаясь вопросов Его Величества, но удивительным образом сохраняя при этом подобающе учтивый тон, с порога заявил, что дела в учреждённом недавно отделении «связи с населением» идут из рук вон плохо, и что даже самая хорошая идея ценна своим воплощением, а иначе теряет всякий смысл и не только не приносит никакой пользы, но и вредит шотландскому монарху, выставляя его в глазах подданных раздающим пустые обещания правителем.