Шотландец, печально улыбнувшись про себя этой отчаянной и едва завуалированной попытке возлюбленного не только предупредить и без того внимательного командира охраны, но и заставить его самого ценить свою жизнь, как некий гарант безопасности остальных взятых в осаду собратьев по оружию и прочих подданных, обещающе качнул головой и горячо заверил:
— Разумеется, я буду осторожен, Шерлок! Ради всех нас.
Побелевшие, в подсохших ссадинах пальцы Преданного, вцепившиеся в край лежака так, словно это была рукоять меча, стали последним, что осталось в памяти покинувшего госпиталь монарха.
Солнце поднималось над горизонтом стремительно, не щадя защитников крепости, слепя их пронизывающими лучами, дерзко и гордо освещая стройные неприятельские ряды, словно это само дневное светило было полководцем, бросившим вызов шотландскому правителю и теперь предвкушающим скорую победу.
«Неужели небо совсем отвернулось от нас?» — затхлая тревожная мыслишка, проникнув в голову скользким гадом, не давала покоя, заставляя Джона вновь и вновь сравнивать собственные и вражеские силы, оценивая отпущенные судьбой шансы на выживание если не как нулевые, то уверенно к этому стремящиеся.
Со стороны ирландского войска по невидимой для Ватсона команде раздался дружный залп бомбард. Первые ядра, выбивая из портлендского камня крепостных стен густые облака белёсой пыли, достигли своей цели — пока ещё не смертельным ударом, но его красноречивым предвестником. Недостижимые для стрел и пуль данерских воинов артиллеристы с завидной слаженностью переставляли свои мобильные орудия, исправляя погрешности пробного пристрела. Толк в своём деле эти ребята, несомненно, знали: выпущенные по навесной траектории снаряды, с лёгкостью перелетая через бруствер, обрушились на шотландцев незаслуженной земной карой, ломая кости и раздавливая плоть, которую не могли защитить даже крепкие доспехи. Хриплые крики и стоны, перемежаясь со свистом безостановочно сыплющихся ядер, неумолимо вытесняли из монаршего сердца последние призрачные надежды. Под убийственным каменным градом подданные эдинбургской короны несли невосполнимые потери, почти не имея возможности даже достойно ответить на вражескую атаку — что значат арбалеты и ручницы да пара-тройка трофейных бомбард против нескольких десятков орудий?
«Через неделю? О, милый оптимистичный доктор Бэрримор…»
Вслед за снарядами колеблющийся от взрывов воздух рассекли подожжённые стрелы. Пущенные из больших дальнобойных луков, эти пылающие молнии на время затмили собой солнечный свет, а затем, не разбирая между живыми и неодушевлёнными мишенями, залили огнём всё, что встретилось на их смертоносном пути.
Получив столь надёжное прикрытие, вооружённая длинными лестницами вражеская пехота ринулась на штурм, но поджидающие неприятеля за узкими прорезями машикулей шотландцы встретили нападающих жестоким отпором, не жалея пуль и болтов, поливая захватчиков кипятком и забрасывая обмотанными ветошью подожжёнными камнями. Невзирая на проигрышную малочисленность, защитники крепости не собирались ни капитулировать, ни дёшево отдавать свои жизни.
Атака, захлебнувшись отчаянным сопротивлением, схлынула, оставляя после себя добрую сотню обезображенных смертью тел. Впрочем, не отойдя и на пятьдесят ярдов от крепости, ирландские воины, подчиняясь грубым окрикам командиров, тут же повернули назад, идя на приступ с упорством и бесстрашием муравьиного роя.
Осторожно выглянув в просвет бойницы, король окинул противника безрадостным взором. Короткие передышки, лишь немного отсрочивающие неизбежное — вот всё, чего могут добиться его бойцы в этой неравной схватке. Похоже, им не выстоять и одного дня. И дело тут не в недостатке отваги или боеприпасов: слишком настойчив агрессор, готовый платить за победу любым количеством человеческих жизней. Несколько таких атак — и оборона будет прорвана.
Осознание скорой гибели прошлось по затылку адреналиновым ознобом, разлившись по телу злым дьявольским весельем. Джон Ватсон недобро усмехнулся. Что ж, значит будем сражаться! Спляшем в последний раз, да так, чтобы чертям в аду тошно стало. По сути, для воина не так ведь и важно — когда умирать? Главное — как. И рядом с кем. С верными друзьями. И с Шерлоком. Хотя, конечно, рядом с этим неугомонным гениальным идиотом хотелось бы не умирать, а жить…
Вскинутый арбалет удобно лёг на предплечье, а синие, в цвет предательского неба глаза прищурились, выискивая среди карабкающихся на стены интервентов первую подходящую жертву. Внезапно, подчиняясь необъяснимому порыву, взгляд Шотландца невольно скользнул к горизонту, туда, где за спинами вражеской армии угадывалось какое-то едва уловимое движение. Несколько раз моргнув, Джон потёр пальцами покрасневшие от недосыпа веки, ещё раз неверяще всмотрелся вдаль.
Там, расцветая пурпуром на зелени холмов, чудесным спасительным знамением, неизвестно — как, почему, каким образом так скоро и вовремя появившимся, колыхались на ветру знакомые стяги. А ещё мгновение спустя напряжённого монаршего слуха сладчайшей в мире музыкой коснулся звук боевого английского рога.
Приводя в недоумение стоящих рядом и в пылу сражения пока ни о чём не подозревающих оборонителей злополучной, но, видимо, не такой уж и покинутой небесами крепости, Джон запрокинул голову и, глядя сквозь внезапно застившие взор слёзы неимоверного, совершенно неожиданного и потрясающего облегчения на белые перистые облака в высокой синеве, почти безумно захохотал.
Комментарий к Глава 49 Арт к главе:
https://pp.userapi.com/c639324/v639324451/11a7b/RWXv5jrnHEY.jpg
====== Глава 50 ======
Вдалеке, в ярком свете полуденного, решительно высвободившегося из настырных объятий пушистых облаков солнца засверкали шпили эдинбургского собора.
Джону, с наслаждением щурящемуся на уже совсем по-летнему пригревающее в эти последние майские деньки светило, стало вдруг легко и почти бездумно. Словно всё плохое уже давно и безвозвратно осталось позади, будто их с Шерлоком сейчас и не окружают плотно сомкнувшиеся ряды телохранителей, а верный Лестрейд не вглядывается поминутно в каждый проплывающий мимо куст и не вслушивается во всякий подозрительный шорох. Как будто это, вкупе с болезненным и бесконечно ослабленным состоянием его Преданного, не бесило и не тревожило шотландского короля на протяжении их невыносимо долгого, хотя, по факту, всего лишь трёхдневного пути к родной цитадели на холме.
Ватсон усмехнулся, сам удивляясь такой своей необъяснимой легкомысленности. Надо же! Всего-то трое суток назад ему, стоящему на стене данерской крепости, лишённому последних надежд и упований, даже в голову не могло прийти, что казавшаяся совершенно безвыходной на тот момент ситуация разрешится за считанные часы. Но внезапное появление английской армии, основательно укреплённой ещё и имперскими силами, возымело на участников коварного заговора поистине чудесное действие.
Будто во сне, который из кошмара уверенно превращался во вполне счастливую фантасмагорию, Джон заворожённо наблюдал за тем, как в ответ на предостерегающие звуки боевого рога, сопровождавшие впечатляющее прибытие совершенно неожидаемой шотландцами подмоги, очередная волна неприятельского штурма внезапно захлебнулась, застыла, точно по мановению руки сказочного волшебника. Только волшебник оказался вовсе не из баллад и преданий: во главе выросшей за спинами ирландцев многотысячной рати эдинбургский монарх разглядел ни кого иного, как Короля-Императора, с достойной самого Архистратига Михаила грозной величественностью восседавшего на породистом белом скакуне.
Застывшие на стене в благоговейном потрясении от внезапно обретённого шанса на счастливый исход защитники крепости жадно следили за небольшой группой всадников, что повинуясь неспешно-выверенному жесту сира Майкрофта, отделилась от сплочённых рядов имперского войска и, обозначив свою неприкосновенность белым парламентёрским флагом, двинулась в сторону опешивших интервентов. Бесстрашно и гордо проследовав меж позиций замерших в ожидании непредсказуемой развязки ирландских оккупантов, делегаты остановились у расположившейся на возвышении штабной палатки, возле которой их уже поджидали предупреждённые заранее адъютантами командиры захватнической армии.
