— С чего вы взяли, что они сходу примутся жечь? Вполне могут сначала поговорить.

— В зад Неведомому эту свечку разве что, — очнулся разведчик.

Когда дозорные вышли, Джон подошел к камину кипя от бешенства. Стена была под ударом, угроза изнутри — кто бы мог подумать? И это сейчас, когда он был еще не в себе после возвращения к жизни. Его выбрасывало в маслянистый черный омут каждую ночь, а он узнавал об этом лишь по возвращении. Липкий страх, неистребимый, как запах лютоволка, поселился внутри него, сковывал и преследовал. Если бы не Атлас… Нет, не сейчас, сначала надо закончить с делами.

Он взял письмо со стола и снова его развернул с середины:

«… Джон Сноу, ты ничего не знаешь…»

Джон скривился. Он мог стерпеть оскорбление от любимого человека, но не от карлика из чуждой семьи, пусть даже и симпатизировавшего когда-то бастарду. Пусть только скажет это вслух при нем, Джон заставит его заплатить за эти слова.

«…Ты считаешь отцом Неда Старка, и в этом есть часть правды. Он твой родич — дядя. Твоей матерью была Лианна Старк, его сестра, а отцом — Рейгар Таргариен.

Прежде, чем ты в гневе сожжешь письмо, дочитай до конца. Я пишу о драконах, и они — не шутка. Один из них, Визерион, признал меня всадником, на другом — Дрогоне — летит королева Дейенерис. Но есть и третий дракон. Королева считает, а я поддерживаю, что этот дракон может выбрать тебя. Это раз и навсегда докажет твое происхождение, и ты признаешь валирийскую кровь в себе и наследие отца…»

Он остановил свою руку с письмом в дюймах от пламени. И рассмеялся. Карлик слишком хорошо узнал бастарда.

***

Дейенерис была прекрасна. Никогда не видел женщины красивее, понял Джон сразу же. Серебряный шелк волос струился по плечам, огромные глаза светились заботой, наполненные светом и цветом спелой сливы. Звездное небо могло соперничать с их красотой, но потерпело бы поражение. Маленькие кисти, узкая щиколотка, изящные ступни. Резная статуэтка. Или воплощение Девы.

Джон подходил к дракону медленно. Его смерть могла быть мучительной, предупредил Тирион. Рейгаль смотрел на него не мигая, а потом вдруг обмяк всем телом и, протянув морду, опустил ее почти к его ногам. Командующий замер, не до конца понимая происходящее. А потом протянул руку, трогая морду. От его прикосновения по коже дракона пробежала судорога, зверь закрыл глаза. Когда же он опустил ладонь совсем, внутри него поселилась странная тревожащая мысль. Раньше, влезая в шкуру Призрака, он чувствовал незаполненную часть себя, звенящую пустоту, не понимая отчего. И теперь она закрылась, словно меч вошел в предназначенные ножны. Джон чувствовал себя целым. И живым.

Потом он не мог вспомнить, как оказался на спине Рейгаля. В полете он чувствовал каждую мышцу огромного тела. Это его крылья распахивались в воздухе, ловя восходящий поток, его глаза щурились в глазницах от слепящих лучей солнца, это его хвост трепетал в воздухе как знамя на древке. Он жил и летел, летел и жил. Пьянящий восторг заполнял его от макушки до пяток, детский в своей незамутненности.

***

Она вошла, с размаху бухнув дверью, бросила плетку на подоконник и выкрикнула в пространство:

— Атлас, еды!

Пока стюард добывал ей пищи, она неторопливо обошла Джона, оглядывая как кот канарейку, и произнесла:

— Ты мой ближайшие сутки, лорд-хранитель.

— Слушаю и повинуюсь, моя Королева, — улыбнулся Джон, стараясь, чтоб она не разгадала, чего было больше в этом движении рта — усталости или бессилия.

— Ты так рад меня видеть? — едко заметила женщина, садясь на край стола рядом с ним. Джон заледенел внутренне, надеясь, что не выдаст себя ни дрожью рук, ни белым лицом. Она пугала его.

Дейенерис смотрела снизу вверх, а потом легко поднесла кисть к его лицу.

— Ты боишься меня, — произнесла она сладким как мед голосом. Ее пальцы лежали на его щеке, почти такие же холодные, но ему отчаянно хотелось отдернуть голову. — Все еще боишься.

— Это не так, — упрямо заявил Джон, глядя в упор на Королеву. — Ты знаешь, это не так. Я боюсь не тебя.

— Признать свой страх, говорят, половина дела, — пропела Дени, осторожно распуская завязки плаща. Ткань мягкими складками легла на стол, накрывая бумаги, недописанные письма. Ладонь женщины накрыла его щеку, пальцы осторожно погладили ушную раковину. Джон чувствовал нарастающую панику, но старался держаться прямо. Когда она наклонилась, чтобы поцеловать его, вошел Атлас с едой, споткнувшись на входе.

— Осторожнее, мальчик, смотри под ноги… — прозвенел в тишине голос Королевы, однако она не шелохнулась, продолжая сближать их с Джоном лица. Атлас должен был понять намек. Смотри под ноги, а не на них. Ты лишний, мальчик, выйди тем же путем, что и вошел. Джон же бросил на него взгляд, который можно было назвать отчаянным или тоскливым. Быть может, даже умоляющим о спасении.

— Вашему величеству что-то еще угодно? — спросил Атлас, сервируя стол. Голос его почти не дрогнул, хотя по характерному произношению Джон понял, что лицо его сведено судорогой, и юноша едва разжимает челюсти для своей казалось бы вежливой речи.

— Пожалуй, нет, — Дени плавно скользнула со стола, проводя пальцами по губам Джона, обошла его стул и опустилась в кресло у камина. Взгляд ее лишь на миг задержался на Атласе, когда она надкусила яблоко, затем Королева продолжила: — Вино в этом замке есть?

— Красное, — произнес Атлас вежливо. В голосе его Джон слышал неодобрение. — Прикажете подогреть и добавить специй?

— Прикажу, — властно сказала Дени, уставившись на него не мигая. А потом указала вглядом на дверь. — Иди и сделай это.

Атлас рванул к двери, а Джон наконец повернул голову к жене.

— Он красив, — сказала она, глядя в огонь. — Он тебя не пугает.

Джон тяжело поднялся со стула и подошел к креслу жены. Помедлив за его спинкой, словно хотел ее коснуться, он отошел к своему креслу и опустился в него, вытянув ноги к камину. Дейенерис вздохнула обиженно, понимая, что он снова не дотронулся, когда мог. Джон знал, чего она хочет, Дейенерис знала, чего хочет Джон. Их желания расходились.

— Ты дал мне обещание, — вдруг всхлипнула она, отвернувшись. Ее плечи мелко вздрагивали, в гулкой тишине двигались лишь они да отсветы пламени. С некоторых пор он ненавидел огонь. Она плакала, и тихие слезы капали на скрещенные руки по одной, как воск со свечи. Она тоже горела, и была в этом пламени кровь, как в девизе Таргариенов.

Он помнил свое обещание. Светлая септа, ловящая свет сотнями витражей, слышала их клятвы. Это была цена для Севера, для свободы. Тогда он еще надеялся полюбить ее со временем. Тогда он не знал, как это обернется. Она совсем не была похожа на жрицу, но пугала его. Подавляла. Лишала воли. Вгоняла в оцепенение.

Дейенерис выходила замуж дважды, задобрив всех возможных богов. Клятвы, сказанные в септе, она повторила в богороще. Серый плащ с лютоволком окутал плечи Дейенерис в первый и последний раз. Черный дракон на алом фоне стал их единственным гербом, объединяя тройку правителей. Тирион улетел отстраивать Летний замок, временами наведываясь на Стену и в Ланниспорт. Джон вернулся на Стену, по временам летая в Винтерфелл. Дейнерис гостила в Хайгардене, Дорне, Пайке, облетая свои земли, знакомясь, делая выводы. И прилетала к нему. Он обещал, и это было мучительной пыткой.

— Да, я обещал, — как можно мягче сказал он. — Прости меня.

Ему было жаль Королеву, и эта холодная игла коснулась его сердца, словно возвращая очарование ее. На мгновение он увидел ее надломленной, но прекрасной. Потянулся рукой к ее руке, когда за спиной хлопнула дверь с такой силой, что у него дернулся глаз.

Юноша вошел нервный и яростный. Два кубка возникли на столе, дымясь теперь между супругами. Дени кивком отослала его.