Так как те, кто против тех, кто против нас,

Не справляются с ними без нас.

Наше будущее — туман,

В нашем прошлом — то ад, то рай,

Наши деньги не лезут в карман,

Вот и утро — вставай!

Я не люблю, когда мне врут,

Но от правды я тоже устал,

Я пытался найти приют,

Говорят, что плохо искал.

И я не знаю, каков процент

Сумасшедших на данный час,

Но, если верить глазам и ушам —

Больше в несколько раз…

Кино «Муравейник»

— Я же говорю, у парня алиби, — монотонно повторяла Бри, но полицейский все так же бесстратно слушал ее. — Это может подтвердить Джон Старк, Тирион Ланнистер и Джендри Баратеон.

— А лично мэр не может подтвердить? Или, может, еще кто повыше? Вы б врали, дамочка, повероятнее. Иные гораздо умнее поступают, выгораживая хахалей.

— Он не мой парень, — билась Бриенна, — и он ни в чем не виноват!

— Ну да, потерпевшая утверждает, что он ее парень. У нее травмы, стало быть, кто первым на подозрении? Он! — развивал свою мысль начальник. — Да чего рассуждать, забирайте его.

— Он нам здесь нужен, для реабилитации больной, — продолжала наступать Бриенна.

— Ну да, сам наделал делов, теперь реабилитирует, как же, — всхрапнул упитанный коп. — Приезжай передачки приносить. Больше шоколада клади, у нас жратва не ахти.

Сандор смотрел в пол, то ли шокированный поворотом, то ли покорный судьбе.

— Сань, да скажи ты им, что ни при чем! — взмолилась Бриенна.

— Толку-то, — пожал он плечами. — Я не виноват. Я знаю, ты знаешь, она знает. А они… Работа у них такая. Пусть докажут, что виноват, коли решили.

Она так и стояла бессмысленно в холле, глядя, как уводят Сандора, бессильная что-то предпринять. А потом почти побежала по коридору к палате Сансы. Девушка была уже под седативным, и теперь ее осматривал врач. До последнего не желающая отключаться, старшая из сестер Старк твердила свою литанию, а Сандор все повторял «не отпущу». От этого зрелища хотелось сбежать, забиться в кладовку и там плакать, пока не отпустит. Времени на это не было. Когда Сандор спокойно, как на работу, вышел из холла к поджидающим его полицейским, в ней что-то сломалось. Видимо, сгорел какой-то предохранитель, не позволявший вмешиваться в чужие дела до этого.

— Джоанна, почему?

— Закон для всех един, девочка моя.

— Закон? Вы обходили все возможные и невозможные законы в этой больнице!

— Далеко не сразу. Ну, сама посуди, — начала она мягко, — девочка с побоями поступает. Я обязана уведомить.

— Не обязаны! Сколько мы лечили женщин, которых бьют мужья.

— Это другое, милая, это особенности психики и «милые бранятся».

— Вы же знаете, что это не Сандор! — выпалила Бри на одном дыхании.

— Знаю. И что?

— Когда здесь лежал Джейме… — начала Бри осторожно.

— А я знала, что ты зайдешь с этой стороны. А теперь передай мне историю болезни, милая, и прочитай внимательно.

— Вы не внесли ее имя! Записали Марией и поставили отметку, что бездомная?

— Сейчас сюда прибудет Эддард и будет решать, что делать. А до тех пор иди и сделай нам обеим кофе покрепче. Ночь будет тяжелая.

***

Они вышли из больницы в предрассветных сумерках. Эддард молча долго смотрел на Бриенну, а потом произнес:

— Ты вмешиваешься в серьезную игру, девочка. Игра эта жестока, и ошибка стоит жизни.

— Освободите Сандора, — очень серьезно сказала она. — Он не мог этого сделать, он любит ее.

— Любовь бывает разной, Бриенна Тарт, — мрачно сообщил Эддард. — Тот, кто пытался сделать это с моей дочерью, тоже руководствовался любовью. А вот к чему была эта любовь — к насилию, деньгам, власти или плотской страсти — большой вопрос.

— Вы знаете, кто это сделал. Вы уже говорили с Поцелованной.

— Говорил. Слишком много улик, — подтвердил он, — и оправдались мои худшие опасения.

— Я могу вам поклясться, что Сандор на такое не способен. На чем угодно и чем угодно.

— Не думаю, что это будет нужно, — возразил ей отец Сансы.

***

Над крышами занималось серое утро. Холод пробирал до костей. Санса дремала на заднем сидении Волька, свернувшись таким маленьким клубком, что тело с трудом угадывалось в ворохе ткани. Бри наблюдала за мечущимися под веками глазами, пару раз измеряла пульс, но, несмотря на беспокойный сон, ее подопечная не спешила покинуть объятия Морфея. Она приглядывала теперь сквозь почти до предела поднятое стекло, а от ворот полицейского участка к ней медленно двигались две мужские фигуры. Распахнутое пальто одного и переброшенная через руку куртка другого, скорее забытая на сгибе локтя, чем сознательно туда помещенная, слишком красноречиво указывали на важность разговора. В тревожной тишине утра их диалог, неспешный и обстоятельный, разносился ветром как сухие листья. Она слышала каждое слово, словно шла рядом.

— Как она?

Первый вопрос, что он задал. Предан до конца. Или не может сдержаться.

— Спала, когда мы уезжали, — произносит Нед.

До конца непонятно, чем все кончится для дочери. Она возбудимая и вспыльчивая, и ее тонкая душевная организация — наследие Талли — никак не рассчитана на подобные события. Если бы в подобную передрягу попала его младшая дочь, он бы сходил с ума от беспокойства по совсем иным причинам. Арья почти наверняка изувечила бы нападающего до такой степени, что встречный иск был бы гарантирован. Словом, насильнику пришлось бы не сладко. Эддард поймал себя на неуместном сочувствии. Это игры разума, всего лишь попытки измученного мозга свести ситуацию к реальной, обозначить рамки, вывернуть в плоскость юмора. Старк жёстко призвал себя к порядку. Санса — не Арья. Она тепличное растение, и волчица лишь по факту рождения, он никогда не должен об этом забывать.

— Глаз не сомкнул, все думал, — доносится до него приглушённая реплика единственного обвиняемого. Парня он понимал и старался не подкармливать первые ростки жалости.

— И что решил? — поинтересовался Эддард хмуро.

— Знаете, я простой парень, знаю, но я быстрый. И умею драться получше многих, — Сандор остановился, махнув перед собой ладонью в попытке подтвердить и без того известные Старку факты. — Не должна такая девушка ходить одна, когда мир полон отморозков.

— И что ты предлагаешь? — продолжил Нед. Странно было говорить с ровесником его старшего сына как с равным.

— Я могу охранять ее, — сообщил тот уверенно и, вдруг смутившись, отвёл глаза, — ничего такого, что бы вы там подумали…

— Она хотела, чтобы ты стал ее парнем, так? — вдруг прервал его тираду Нед. Сандор пораженно замолчал.

— Откуда? — вырвалось у него. — Как?

— Я знаю, что вы начали встречаться, — принялся раскрывать карты Нед. Не хотелось тайн и недосказанностей. Парень был честен, и это вызывало в его душе живой отклик, хотелось прозрачности. — Знаю, ты собирался просить моего разрешения. И скажу тебе один раз. Не будет этого.

В утренней тишине его последняя реплика прозвучала как эпитафия. Возможно, слышал не только его собеседник, судя по тому, как Бриенна, остолбенев, замерла, глядя на них. Сандор мрачно сканировал лицо Старка какое-то время, а потом спросил севшим, но всё ещё сильным голосом:

— Я не ровня ей, да? Из-за этого?

Если бы все было так просто, парень. Мы никогда не знаем, в чем причина. Что-то вторгается в планы, в самые светлые мечты, отравляет то, что могло укрепить и сделать цельным. Он много раз думал об этих странных перепетиях судьбы, что разбрасывает одних и сталкивает других людей, перевивает их судьбы, причудливо накладывает, словно браслеты, перетекающие в танце вдоль запястья танцовщицы. Выбора нет, он должен быть честен до конца, если хочет ответной честности.

— Она выйдет замуж, — глухо произнес Эддард. — За нужного человека, в нужное время. И будет это очень скоро.

— Она ничего не говорила… — пораженно пробормотала Бриенна, и шепот ее донесся с шелестом ветра. Она слышит нас так же, как мы ее. Придется взять с нее слово, если это будет необходимо.