— Ну? — уточнила Бриенна устало.

— Я тут подумал, — сообщил ей Джон, — я не буду делать вид, что ничего не говорил. Все в силе.

— Хм, — только и сумела выдать Бриенна. Расставила, называется, точки над i. Все Старки такие упертые, интересно?

— Да. Так что, если ты решишь что-то изменить… — он сделал паузу, пристально глядя ей в глаза, — я где-то поблизости.

Бриенна кивнула, не в силах что-то анализировать и отвечать. Джон смерил ее взглядом, в котором можно бы было прочитать заботу, и скрылся в мужской раздевалке.

— Все чудесатее и чудесатее, — думала Бри, стоя под струями душа. — Все взялись морочить мне голову.

========== 7.9. Мера предательства / Теон ==========

Я был, словно ветер над морем ничей. Ничей!

Ничей, как бегущий по скалам ручей. Ничей!

Ничей — как сверканье рассветных лучей

Ничей — словно звезды холодных ночей

Ничей. Ничей!

Но тот, кто ничей, тот несчастен всегда. Ничей!

Как небо без птиц и без рыбы вода. Ничей!

Но тот, кто ничей — пропадет без следа

Как, чиркнув по черному небу, звезда.

Звезда. Звезда!

На счастье мне или на горе,

На радость или на беду

Тебя мне вытолкнуло море,

Как будто мокрую звезду.

Скажу глазами виновато,

Скажу и морем, и листвой:

«Прости, что был ничьим когда-то,

Прости, что был ничьим когда-то,

Но я теперь, как море, твой.

Я — твой!»

А.Ассадуллин «Ничей»

Они стояли в коридоре больницы, перебрасываясь ничего не значащими репликами. Робб смотрел на него, прищурив глаза, скрестив руки на груди. С ним было легко, можно было в принципе ничего не изображать — быть гадом, когда хочется быть гадом, и быть самой добротой, когда хочется признания. Удивительно, как он отрешен от мира. Закрыт на все засовы, как укрепленный форт посреди океана с неведомыми координатами. И я внутри этой недосягаемой крепости… Кто бы мог подумать? И это для меня глаза Робба смеются и расходятся морщинки от уголков глаз. Фантастика.

— Долго еще ждать этого героя-любовника? — протянул Робб скучающим тоном.

— Не думаю, что ты прав, — возразил Теон, любуясь его лицом. — Мы выпустили их из-под колпака буквально на сутки. Ничего не могло произойти.

— Теон, а то ты не знаешь, как много всего может произойти за одни сутки! — выдохнул Робб, подмигивая. Семь пекл и груда жареных кальмаров! Он меня подкалывает? Он меня троллит? Он? Меня? Рассказать кому — не поверят. Мир сошел с ума.

— Не эти двое, нет.

— Да ладно, так уж принципиально, кто? На дворе без пяти минут март, скоро даже водосточные трубы замурлыкают. Ты вот сам что можешь о последних сутках в своей жизни рассказать, м?

В его усмешке был яд, определенно позаимствованный у самого Теона. Да, последние сутки удались, начиная с того, что он не спал совсем, поскольку ночь прошла не сказать, чтобы бурно, но… Возмутился только к утру, отметив зловредного волка почти укусом в запястье, забив на его приказы, плавно перетекшие в просьбы. «Первое. Меток не оставлять. Второе. Не провоцировать на людях.» Сегодня все договоренности шли лесом. Теон оперся о бетон над плечом ехидного Старка и молниеносно впечатал парня собой в стену, шепнув на ухо: «Не провоцировать на людях, » — и так же резко отстранившись. Роббу было совершенно не обязательно знать, что коридор пуст с обеих сторон. Мгновенная вспышка испуга в голубых глазах, разметавшиеся рыжие ресницы. Только дураки могут считать, что они с Сансой похожи. Внешность обманчива.

— Придурок, — выдохнул Робб, сжав рот в одну тонкую черту. Ударит или наорет? Так и не узнав, что собирался сделать волк, Теон обернулся к двери палаты. Джон прибыл. Лицо помятое, вид закономерно несчастный. Теперь даже он был готов признать, что в словах Робба что-то есть.

— Джон, — позвал его Робб, отлипая от стены. — А о чем вы говорили с Бри?

Джон мотнул головой из стороны в сторону.

— Секрет? — уточнил Робб проникновенно.

— Личное, — буркнул Джон. — Короче, не твое дело.

И утопал вперед на глазах изумленной публики

— А я предлагал, — продолжил ему в спину Теон, — давай, я буду расспрашивать, а ты потом успокаивать. Ну и вот, он уже послал доброго полицейского. Наручниками к батарее его теперь приковывать?

— Наручники, елки, Теон, у тебя фантазия когда-нибудь заканчивается? — взявшись за голову, с несчастным видом ответил Робб.

— Никогда, — усмехнулся он в ответ. — Рано ты сдался.

— Я не собирался его дожимать. Мне нужно было посмотреть, что он скажет, а главное — как. Для выводов инфы достаточно.

Робб бодро нырнул в дверной проем лестничной клетки, пытаясь догнать брата. Людей вокруг стало больше, вверх по лесенке промчалась стайка юных девочек в белых халатах, обдав их типовых хихиканьем и характерным шепотком. Ну да, нас заметили, не может быть… Ну и… конечно. Крайняя с конца, бросив отчаянный взгляд, совершенно случайно упустила пухлую папку с бумажками, и она, хлопнув страницами, словно птица, устремилась в колодец лестницы. ≪Б л я д ь! ≫ — только и успел подумать Теон, перехватывая медкарту. Он бы сделал все иначе: и рассыпал бы раньше, и не требовал бы от понравившегося юноши прыжков через пол пролета, и не рисковал бы ценной документацией. Короче, если она не хотела посмотреть, как два атлетически сложенных юноши попытаются именно что прыгнуть за несчастным фолиантом, то дело она провалила. А вот если хотела… Разумеется, он поймал папку, а ниже пару листков выхватил из воздуха Робб, подал ему и с непроницаемым лицом молниеносно показал глазами на девушку. Мол, давай. ≪Б л я д ь! ≫ — вторично подумал Теон. Что это вот сейчас было?

Он обернулся к барышне, подавая собранное. Хрен тебе, а не шоу, думал он про себя. Она смотрела на него очарованно, стайка выше замерла в предвкушении, стих щебет. Теон улыбнулся, сократил расстояние и почти вплотную отдал папку.

— Ты обронила, — выдохнул он, вкладывая папку в ладони. Девушка изо всех сил пыталась не смутиться. Теон выкрутил обаяние на полную, припечатал ее руки своими, пояснив: — Держи крепче.

Рот ее беззвучно приоткрылся. Фантазия, вас всех губит фантазия. Небось уже успела додумать не только свадьбу, но и похороны. Теон молниеносно отнял руки от потрясенной барышни и скользнул вниз по лестнице как минимум на этаж вниз, прихватив по пути Робба, с интересом наблюдающего эту сцену. Ниже этажом, у самого запасного выхода, Теон ухватил Старка за плечо и развернул к себе бесцеремонно, грубо. Так и есть, зараза, капля крови на нижней губе ему не почудилась.

— Нафига, Робб? Ты же все видел.

— Видел, — подтвердил Робб зло. — Все.

— Нет, ё п т, это ты думаешь, что ты что-то видел. А было все иначе, — горячо зашептал тот в ухо. — Девчонка рассыпала свою папку, чтобы кто-то из нас ее поднял, и сделано это было специально на глазах. Она, может, и сама не хотела, это социум, долбаный социум и зрители. Ну?

— Ты мог ее не ловить, — раздельно произнес Робб, снова закусывая губу.

— Да, б л я. Это рефлекс.

— Клеить девушек независимо от цели?

— Нет, прыгать на летящие предметы. Никогда не думал, что волейболисты хуже собак в этом смысле?

Капля крови снова выступила под белым клыком. Теон не выдержал. Ладонь легла на скулу, выворачивая лицо Робба к нему, большой палец нажал на челюсть, разжимая рот. Он всего лишь не хотел видеть, как он ранит сам себя, просто наблюдая за ним. Я такой, какой я есть, черт, ну ты же знал, на что подписывался, Робб! Я таким родился.

Дальше понесло уже Робба, рваный поцелуй накрыл и выпотрошил, руки отмечали так, словно стремились насквозь пройти между ребрами и выйти с другой стороны. Он с трудом вырвался из волчьей хватки просоленного кровью рта и произнес единственное, что ему оставалось: