Бриенна застыла, как соляной столп. На кой-черт она вообще здесь очутилась? Шел в комнату, попал в другую…

— Даже не знаю, — протянул за ее спиной Джон. — Настроение ни к черту.

Он прав, я не могу с ним петь. Не сегодня, а, может, уже и никогда.

— Да ну, я же не собираюсь придираться. Не идет то, что обычно, начни играть то, что на душе. Если Бри знает песню, она подхватит. Так?

Девушка кивнула, кляня себя и мысленно прося, чтобы Джон сыграл что-то легко исполняемое. Тот, словно в раздумье, пощелкивал по нижней струне пальцем, а потом вдруг вступил. Девушка похолодела. Она резко обернулась, соображая успеет ли она до начала первого куплета отобрать у него микрофон. И не успела, он начал первым.

— Жанна из тех королев

Что любят роскошь и ночь

Только царить на земле

Ей долго не суждено

Ну, а пока

Как богиню на руках

Носят Жанну…

Жанну…

Бриенна обернулась, лихорадочно соображая, что делать. Песня примораживала к месту, словно крепкая цепь с кандалами на конце, тянула и бередила. Джон поднял на нее безумный взгляд и продолжил:

— Все началось не со зла

Все началось как игра

Но лестницу в небо сожгла

Плата за стыд твой и страх

Ты и они…

Я порвал бы эту нить

Слышишь Жанна…

Жанна…

Они говорили про эту песню. Он знал, что она думала. Она знала, что думает он. Бьет по живому, своим безумием задевая чужое.

— Сводит с ума

Улица Роз

Спрячь свой обман

Улица слез

Я люблю и ненавижу тебя!

Зараза, ведь он поет ей. Озарение прошило как молния, раскалывая одинокий дуб в центре поля. Ну уж нет. Девушка сократила расстояние за три бешеных шага, на той сумасшедшей, никем не прогнозируемой скорости, что выделяла ее сразу из всех других людей на площадке. Большая и быстрая. Смертоносная. Бриенна выдернула микрофон и вернулась, продергивая провод по полу. Продолжим, где начали…

— Грязь под ногами бродяг

Чище, чем фальшь сладких слов

Я подаю тебе знак

Бросить свое ремесло

Брось и уйди

Пусть растает словно дым

Облик Жанны…

Жанны…

Джон опустил глаза на гитару на последних словах, а песня все тянулась, как развевающийся над отступающим войском стяг, как чумная процессия по узким улочкам опустошенного черной смертью города.

— У королевы нет сил

Трудно пойти вновь на риск, и

Она разбивает часы

Чтобы продлить себе жизнь

Жить!

Ведь пока

Как богиню на руках

Носят Жанну…

Жанну…

— Сыграл-то ты хорошо, а вот Бриенне нужна другая партия. Диапазон.

Голос зрителя раздался внезапно, нарушив напряженную тишину. О нем забыли, увлекшись выяснением отношений.

— Ну да, — вдруг выдохнула она в сторону Рейегара зло, — предполагается, что я должна петь колыбельные, так?

Тот поднял бровь, словно его крайне позабавило это мнение.

— А ты хорошо поешь колыбельные? — уточнил он.

— Да, я хорошо пою колыбельные.

— Ну и отлично, а теперь спой то, что бы ты хотела. Даже колыбельную можно.

— То, что я бы захотела, — начала она заводясь, — он не сумеет сыграть.

— А-капелла, Бриенна, спой без опоры, — улыбнулся Таргариен. — Неужели не умеешь?

Он меня специально выводит, — мелькнуло в голове. — С другой стороны и шел бы он… Девушка вдохнула поглубже и пошла с козыря. Они все ничего обо мне не знают. Никто меня не понимает.

— Заповедный напев, заповедная даль

Свет хрустальной зари, свет над миром встающий

Мне понятна твоя вековая печаль

Беловежская пуща…

Она всегда пела ее без опоры, и ей было до звездочки, что там и кто подумает. Лишь однажды, когда Тирион пытался понять, где вверху лежит предел ее диапазону, и она пела ее под аккомпанемент фортепиано. Получилось красиво, но удобнее было звенеть голосом в тишине, почти как литания, без пяти минут молитва. Она подошла к кульминации уже совсем спокойной, и верхние ноты взяла чисто и с удовольствием:

— Унесу я с собой в утешенье живущим

Твой заветный напев, чудотворный напев

Беловежская пуща.

***

— Джон, — начала она наконец, взглянув на него. — Давай сделаем вид, что ты мне ничего не говорил.

У парня напротив отвисла челюсть.

— В смысле?

— Я ничего не слышала, и все поедет дальше, как ехало до этого, — пояснила Бриенна.

— Не понимаю, что ты хочешь сказать? Кто куда ехал?

Мало того, что я сама не могу сформулировать, что хочу сказать, так еще и на том конце абонент недоступен. Хочу… э ээ. Хочу, чтобы все было как раньше, вот. Но так непонятно. Чего еще хочу? В слове ≪друг≫ слишком много обещания, оно не подойдет…

— Мы репетировали, играли в команде, общались, — перечислила Бриенна, — вот так и оставим.

— Э. Ну, хорошо, — выдал Джон с огорошенным видом.

— Договорились.

Джон ушел, а девушка снова перевела взгляд в окно. Если он перестанет вести себя так, словно у них что-то было, ей будет сильно легче. Странные штуки выкидывает память. Ведь когда-то Джейме ее тоже просто поцеловал, а потом все как-то так пришло туда, где и сейчас находится. Даже мысли выделывают коленца, водят кругами, как Сусанин вражеский отряд по лесу. Джейме ее поцеловал, Джон ее поцеловал. Все так, да не так. Значит, я все-таки хочу его вернуть? От этой мысли затрясло. Получается, я послала Джона, потому что…

Вот уж дудки. Не буду я об этом думать.

***

Они вошли в зал обычным порядком, как перемещались по школе: Робб и Теон за Бриенной, Джендри и Джон впереди, Арья замыкала этот импровизированный клин спереди, на ходу перебрасывая мяч из руки в руку. Медленно разгоняясь, стая перешла на бег, Робб и Теон разомкнулись ровно настолько, чтобы пропустить Арью к Бриенне. Вся разминка прошла в этой странной парной последовательности, а потом в нее же вывернулась и игра. Очевидно было и львам, и тренерам, что волки работают иначе, расстановка сил поменялась. Арья и Джендри, казалось, перешли на уровень телепатии, вытеснив из взаимодействия Джона почти полностью, выдавливая в сторону. Поэтому, когда в момент смены площадок Робб вдруг перегруппировал их иначе, ставя Джона между Бри и Арьей, а Теона под свою атакующую левую руку, она только подивилась его разумности. Как ни печален был для Джейни разрыв с Теоном, но на игре последнего он сказался в лучшую сторону. Парень развивал высокую скорость, взлетал на атаку с такой легкостью, словно до того на его лодыжках висели пара подпивших нимф, орошая слезами доски спортзала, а теперь они наконец-то, обнявшись, вытирали друг дружке слезы, сидя вдоль стены на скамейке бесплотной тенью прошлого. Сама Бри чувствовала задор — нервный пока, нестабильный, но гонящий вперед, заставляющий дожимать самые пропащие мячи и повышать голос. Оказавшись зажатой между вдохновленным свободой Теоном и мрачно-саркастичным Джоном, она поначалу больше пасовала на последнего, но постепенно разыгрался и Джон. В отличие от легкого на подъем кракена, Джон бил нестабильно, но мячи, достигавшие цели, стоили того, чтобы над ними работать. В конце концов, Бриенна практически перестала пасовать на Теона, и так получавшего изрядную долю пасов с другой стороны от капитана. Заметивший это кракен приветствовал ее стратегию легким кивком, а Джон начинал бить все стабильнее, и в борьбе за решающие очки, вытащив на себя двойной блок, смог пробить в незащищенную зону и отыграть очко. Ах, как летел по полю со свистом Сандор, не успевающий за мячом, стелился вслед за ним над площадкой отборный мат!

Бри чуть не убилась об собственные шнурки и долго завязывала их, пытаясь одновременно отдышаться. Душ, переодеться, упасть на сидение машины и проспать до приезда. Хорошо, что она решила вернуться к работе только со следующей недели… Девушка наконец выпрямилась, смахнула пот и пересекла уже пустой зал, нырнула в проем, ведущий к раздевалкам, и была перехвачена чьей-то ладонью.

— Бри, на пару слов, — буркнул ей Джон, опираясь о подоконник.