— Просто признай, что ты не желаешь, чтобы я убирал руки. И я их уберу.

— Придурок и идиот. Не желаю. А теперь убери их от меня немедленно, пока я тебя не убил.

***

Теон — это вечная головная боль. Даже думать о нем не хочется. Джон, равно тянущийся к Роббу и презирающий Теона, никогда не понимал природы дружбы между ними. С его точки зрения Теон и Робб были абсолютными противоположностями. И все-таки они ладили, если можно было так называть это ощущение. Правильности нахождения рядом. Принадлежности.

Вся эта мерзость началась с ним пару лет назад. А может, и раньше — помнил ли он точный день, когда осознал, что с ним твердо что-то не так? Давнее давно стало былью, а из последнего….

Он страшно запутался, начал сам себя жалеть, а периодами ненавидеть. И все это мешало ему быть собой. Словно подцепил вирус и мутируешь, постепенно становясь каким-то другим неведомым существом, совершенно того не желая.

Я нужен им. Тем, кто я есть. Спокойным. Неизменным. Пусть лишь снаружи, что внутри — то мое.

Прошлое тяготило Робба, настоящее мучило, а будущее пугало. Тем не менее, он двинулся решительным шагом к библиотеке, старательно сливаясь с тенями. Долго ждать Теона не пришлось. Он был вынужден сжать собственные плечи руками так сильно, что заболели мышцы, но весь его контроль выдуло в трубу от первого же прикосновения Грейджоя к его колену. Темнота действовала на него удручающе — распаляла и без того больное воображение. Он вел диалог на автопилоте, а когда вдруг очнулся на середине, с ужасом понял, что на его коленях лежит голова Теона, а сам он методично гладит его волосы, осторожно разминая череп с тщательностью археолога, обнаружившего ценную древнюю кость.

Робб остановился, поражаясь, как низко он пал. Теон оскорбленно мурлыкнул.

— Продолжай, пожалуйста, — донеслось с дивана, — ты так это делаешь…

— Это слишком, я не должен был.

— Робб, расслабься, это всего лишь массаж, — терпеливо пояснил Теон, — или ты хочешь, чтобы я попросил?

Робб вздрогнул от одной мысли о том, как может попросить Теон. Он был мастером убеждения. А вот с терпением у него было фигово, понял он, когда Теон расцепил руки на поясе и скользнул своей ладонью к локтю его левой руки.

Не дать коснуться. Держать дистанцию. Ждать.

— Ладно, только держи свои руки при себе, — вздохнул устало Робб.

— Как скажешь, — тихо прошептал Грейджой, — но я прошу тебя не останавливаться. Не ломай кайф.

Его руки продолжили путь по волосам Теона, кончики пальцев осторожно проминали кожу.

Ждать. Терпеть. Успокоиться.

— У тебя нежные руки, Робб, — проговорил Теон чуть погодя. — Что нужно сделать, чтобы эту случайная радость стала постоянной?

— Не дождешься, — выдохнул тот хрипло, пугаясь собственного голоса.

Держи. Себя. В руках.

Теон лежал затылком на его коленях, хорошо различимый в полумраке, повторив изгибы мебели телом. Указательные и большие пальцы его рук заключали в рамку пряжку ремня. Матовый блеск кракена на потертом металле. Все сильнее колышущийся от дыхания живот.

Ужас был первым ощущением, которое почувствовала Робб, когда правая ладонь Грейджоя медленным движением соскользнула с пряжки вниз, накрывая пах.

Контро-о-о-оль!

— Я же просил тебя не двигать руками! — выпалил он.

— Ты просил держать их при себе, — донесся до него смешок. Бедра чуть дернулись навстречу руке. Чертов провокатор. Не поддавайся. Держись — Еще скажи мне, праведник эдакий, что никогда так сам не делал.

Успокойся. Вдох. Выдох.

— Ты же не хочешь сказать…

— Хочу, Робб, как раз хочу. От твоего массажа у меня крепкий утренний стояк.

***

Он проиграл. Взорвался, наорал на Теона, сбежав напоследок вовсе по-детски. У Робба был небогатый выбор вариантов. И ни в одном из них не фигурировало то, чего он действительно хотел. Робб категорически не мог сосредоточиться весь этот длинный день. И когда днем, пользуясь общим ажиотажем от прибытия Джеда, Теон отозвал его на пару слов, Робб жестко втолкнул его в ближайшую дверь и отчитал:

— Теон, ты соображаешь, что ты творишь? Нахрена провоцировать?

— А если я скажу, — медленно начал Теон, глядя лукаво, — что мне нравится твоя реакция?

— Что? — воскликнул Робб, хватая парня за грудки. Контроль! Контроль! Резко отпустив он рявкнул: — Да иди ты! Я знаю, что тебя забавляет смотреть, как я схожу с ума. Нравится наблюдать, как меня колбасит.

Успокойся. Вдох. Выдох.

— Нравится наблюдать, как ты прекрасно справляешься, — шелестел голос Теона. Так шепчет море. В пекло! — И даже участвуешь и подыгрываешь. Вспомни хотя бы тот вальс во дворе Бриенны после дня рождения, ну? Ты на правильном пути, Робб, я тобой горжусь.

— Ты гораздо больший придурок, чем мне всегда казалось! — выдохнул Робб.

— Нет, ты бесишься не поэтому. И я тебе это докажу, — произнес Теон, с силой дернув его на себя. Он вжал Робба в дверь своим телом и, пользуясь замешательством, поцеловал. Робб от неожиданности приоткрыл рот и лишил себя возможности сопротивляться, получив в наказание жадный властный поцелуй.

Возьми себя в руки… Вдох…

У него тоже сорвало резьбу.

Языки сплетались как змеи в клубке, Робб сходил с ума, сжимая в ладонях лицо Грейджоя. Наконец-то, орали все его инстинкты, но спустя совсем недолгое время Старк с ужасом отстранился от Теона и даже оттолкнул его на расстояние вытянутых рук.

— Нет, — выдохнул он потрясенно, — Прекрати!

Теон не выглядел обиженным, сардоническая улыбка блуждала по губам. Он скрестил руки на груди и ответил:

— Ты становишься охрененнее с каждым разом, Робб, но ты влип.

— Ты спровоцировал меня, я пальцем тебя не тронул! — Робб был в бешенстве.— Что ты за человек?

— Я? Ты знаешь, Робб, — звучало как худшее из оскорблений. Словно они уже любовники! Выбросить эту мысль. Контро-о-о-ль! — Не я придумал признаваться в своих чувствах.

— Что мешает относится к ним серьезнее? Твоя вечная шутовская маска? Почему все это со мной?!

— Успокойся, Робб, — Грейджой выставил ладони перед собой. Что-то новое. Капкан новой модели. Зачем, на кой черт я тебе? Прекрати эту бесконечную травлю. — Я лишь хотел показать тебе, что ты заблуждаешься.

— Что за нахер? Мы оба знаем, что я гей, — выдохнул Робб вслух то, о чем отказывался даже думать. Зло выбросив слово перед собой, словно ядовитый плод. Легче не стало. Он сам себя наказывал за несдержанность. Добивал и резал по живому, словно снимая кожу полосками. Болело так, словно он сам у себе ломал ногу, однако он закончил мысль: — Это ужасно, но это факт. Иногда я жалею, что вообще родился.

— И что признался мне, о да… — Он сочувствует? О, коварство. Я готов умереть, провалиться сквозь землю, а он… Контроль. Возьми себя в руки. Вдох. Выдох. Соберись. — Робб, ты оттолкнул меня, потому что тебя и меня кроме этой тайны ничего не связывает. Понимаешь? Раньше связывало, но не теперь. Больше нет. Ваша Старковская верность — ваша погибель.

Ошарашить и загадать загадку. В этом он весь. Производит впечатление, наплевав какое. Главное — интерес. Заметь меня, кричит он. И никто не хочет заметить его. Не жалеть. Стоп. Ловушка.

— Что за ерунду ты городишь?

— Робб, ты оттолкнул меня, потому что влюблен и хранишь верность. Не буду загонять тебя в угол, моя догадка останется догадкой. Да ты и сам знаешь.

***

Он знал. Чертов Грейджой все про него знал и умел хранить секреты. Давным-давно Робб успел в этом убедиться. Глупо было доверять свои робкие попытки понять, почему он до дрожи желает держать кракена за руку или ловить взгляд, этому ехидному человеку. И все же — он отнесся серьезно. Поначалу даже промелькивало временами что-то вроде заботы. А потом Теона понесло. И несло уже не первый год. Первую любовь не выбирают. Жалкое утешение.

Никто не знал о его тайне. Сансе давным-давно была скормлена ложь о девушке, которую он безответно любит. Робб наделил ее образ вымышленными и реальными чертами, а рассказывая о ней, передавал всю боль своего положения. Теон знал, но помогало ли это Роббу? Их отношения были дружбой, но иногда…