— В какую больницу везет скорая моего сына? — продолжился допрос.
— Первая градская, — ответила Бриенна, чувствуя себя бандерлогом, с которым разговаривает Каа.
— Вы были рядом, когда Джейме… травмировался? — голос дрогнул перед последним словом, словно не мог подобрать правильное определение из иностранного языка.
— Да.
— Вы приезжаете в первую градскую, передаете моего сына врачами и ждете меня.
Это не вопрос и не просьба, поняла Бриенна. Приказ в формате «умри, но не сдай позиции».
— Вы никуда не уходите. Вам ясно?
— Да.
— Я выезжаю.
И он повесил трубку.
— М-да, — подумала Бриенна, — разговор будет неприятный.
Приемное отделение первой городской больницы было просторным помещением с тусклыми лампочками и обшарпанными лавками. Пока медбратья, бросая в сторону Бриенны косые взгляды, выгружали тело Джейме и закатывали внутрь, та постаралась пробиться к медсестре. Приемное было забито людьми, но навскидку она не видела экстренных случаев — ни младенцев, ни травм, ни находящихся при смерти. Зато изрядное количество сварливых бабулек не внушало оптимизма. Бриенна слабо надеялась, что дежурит знакомая ей медсестра. Так и вышло, но Бриенна получила свою порцию хамства от окружающих. Целый ушат. Сначала по поводу разговора с медсестрой, потом по поводу влезания вне очереди. Неожиданное спасение явилось к ней из недр отделения в лице Молчаливой Сестры. Она была самой мудрой и опытной, хоть и неразговорчивой. Ее беспрекословно слушались, а о влиянии ее на главврача ходили легенды. Маленькая, стремительная в движениях, немногословная, она появилась в приемном с переброшенным через руку халатом и немедленно протянула его Бриенне. Ее появление разрядило обстановку. Каталку закатили в смотровую, двери закрылись, и скорая поспешно отбыла на новый вызов.
Молчаливая Сестра бросила мимолетный взгляд на сломанную руку, присвистнула, осмотрела бегло, не прикасаясь. Потом похлопала Бриенну ободряюще по предплечью и произнесла раздельно:
— Жди. Квиберн.
Бриенна кивнула и села ждать, разминая уставшую руку. Джейме отпустил ее незадолго до прибытия то ли от слабости, то ли от забытья, дав ей оформить его появление в больнице. Кровообращение потихоньку восстанавливалось, когда в комнату неспешно вошел доктор Квиберн. Осматривая пациента, он вполголоса приговаривал на латыни. Мягкий голос доктора, его липкие руки и общая одержимость рукой прочно выводила в мозгу Бриенны ассоциацию с Голлумом. Он смотрел на сломанную руку так, словно она была его давно потерянным и внезапно найденным сокровищем.
Бриенна свозила каталку с пострадавшим на рентген, доктор осмотрел снимок и вслух рассуждал о необходимости срочной операции. Бриенна, устало вздохнув, ушла ждать родных.
В приемном стало потише. Бриенна присела в углу, ощутив внезапно усталость и страх. Пронеслась мысль, что она ничего с утра не ела. Ее начало клонить в сон. Люди входили и выходили, плакали дети, пахло хлоркой. Гаснущим сознанием она заметила высокого статного мужчину, который стремительно влетел в приемное. Он напоминал ей какого-то крупного зверя, пожалуй, льва. Высокий лоб, золотистая щетина над квадратным подбородком с мощной челюстью, разворот широких плеч. Он похож на Джейме, догадалась она, когда мужчина добился какого-то ответа от дежурной медсестры и обернулся к Бриенне, пристально на нее посмотрев. Удивленно-брезгливое выражение на его красивом лице убедило ее окончательно.
========== 2.6 Семья / Тайвин ==========
— И вот так обстоят наши дела на данный момент.
Брат закончил перечисление и закрыл папку с докладом. Несмотря на всю обстановку кабинета — негромкую классическую музыку, мягкие кресла под обоими братьями, великолепный вид из окна и сигары в руках у обоих — Тайвин все равно чувствовал нервозность брата. Киван всегда смотрел на него снизу вверх, всегда держал необходимую дистанцию. Старший управляет, младший — подчиняется. Субординация безупречна, как любая отлаженная долгими годами процедура, повторяющаяся многократно из поколения в поколение. Итог один — она стала традицией, притом одной из самых крепких в их семье.
Киван был правой рукой Тайвина и однажды мог стать правой рукой Джейме. Все зависело от того, как быстро и как хорошо сыграет сын свою роль. В этой шахматной партии он распоряжался живыми людьми, и его дети были ключевыми фигурами. Оба близнеца, и даже младший его сын — всем им были уготованы свои роли. Дети Кивана, многочисленные побочные ветки их семейного древа, многие другие их естественные союзники, чаще всего сплетенные кровными узами, также участвовали в игре, но уже пешками. Впрочем, иногда пешки становились более важными фигурами…
Тайвин отпил из своего бокала. Вопреки расхожему мнению об обычаях богачей, он воздерживался от алкоголя на протяжении дня. В его бокале чаще всего был виноградный или вишневый сок, разбавленный водой. Всем красным винам их погреба он предпочитал ясный разум.
— Это неплохо, — наконец задумчиво изрек он. — Мы выработали великолепную схему. Теперь требуется, чтобы каждая часть этого механизма сработала как надо.
— Я уверен, с Ланселем не будет проблем, — Киван говорил с похожей интонацией. Он произносил слова негромко и веско, однако чуть тише и покорно, как и подобает младшему брату. За годы работы с Киваном Тайвин многократно убеждался в его преданности. Киван давно перестал быть пешкой, он был самостоятельной и крайне опасной фигурой в умелых руках. Однажды его сын станет таким, пока же… Тайвин не замечал особого потенциала в этом тихом мальчике.
Старший брат — острие кинжала. Он намечает путь — гибельный или спасительный, он отворяет новые двери и закрывает старые. Старший — острие кинжала, но младший — рукоять. Младший помогает сделать работу, он основная мощь и подводная часть айсберга. Клинок бесполезен без одного или другого. Сила в единстве.
— Значит, решено, — подытожил Тайвин. — Джейме не должен подвести, а Серсея управляема.
Раздался звонок. Киван поморщился, когда мелодия резко перешла на крещендо. Марш Кастамериан, напоминающий Тайвину о его победах, звучал из динамиков. Ему не стоило практически ничего подбросить одной группе текст и аккорды. Песня стала хитом и какое-то время держалась на первых строчках хит-парадов. Это было давно, теперь же она перешла в разряд нетленной классики. И только приближенные к делу люди понимали ее содержание, немного завуалированное от обывателей. Не высовывайся — тебя ждет наказание. Делай свое дело хорошо и не кусай руку, которая тебя кормит. Иначе твой конец будет страшен. Тайвин внутренне самодовольно улыбнулся, что совсем не отразилось на его лице, и снял трубку.
— Джейме, — констатировал он громко, сообщая Кивану о звонящем и здороваясь одновременно. Однако в трубке раздался иной голос. Незнакомая девушка с красивым голосом сломалась уже на второй его просьбе и начала запинаться. Его всегда это бесило и одновременно приносило удовлетворение. Вот только предмет разговора не располагал к размышлениям. Как только девушка заявила о травме Джейме, Тайвин жестом показал Кивану, что происходит что-то из ряда вон. Киван напрягся, положил папку и раскрыл на коленях тонкий лэптоп. Скорость его действий, слаженность и погруженность с головой выдавали профи. Секудное замешательство, и брат поднял голову над лэптопом, взглянул на Тайвина и коротко кивнул. Хорошо.
— Так, — продолжил Тайвин, голос которого заметно потяжелел. — Тогда ожидаю к телефону Серсею.
— Серсея в школе, сигнал этого мобильного движется от нее, — рапортовал Киван параллельно. Что ж, проверим врет ли девушка.
— Ее здесь нет. Она в школе и не знает о травме брата, — голос девушки потерял выражение, но она упрямо закончила фразу и перестала запинаться. Не врет и быстро приходит в себя. Интересное сочетание.
— В какую больницу везет скорая моего сына? — продолжился допрос.
— Сигнал удаляется по Речному шоссе, вероятность 85% — это первая градская на площади Харрена, — Киван продолжал отслеживание.
