— Я должен поговорить с ней, пойми, — мучительно прошептал Джейме. — Она все неправильно поняла.

— Не могу, — отрезал Баратеон.

Это было началом долгого пути. Соцсети. Телефон. Школа. Она обрывала концы, она их просто обрубала, как та валькирия из его больничного бреда. Джейме лишь пару раз смог увидеть ее издали. Бриенна не подпускала его близко. Он чувствовал, что жизнь кончена.

***

— Отец хочет с тобой поговорить.

Джейме успешно проигнорировал стук в дверь, покашливание, вошедего брата и теперь собирался продолжать в том же духе.

— Я понимаю, ты не в духе, но имеет смысл все-таки дойти до отца, — произнес Тирион нейтрально.

— Смысл? Какой смысл? Что ты вообще понимаешь в смыслах…

— Больше, чем ты думаешь, — Тирион опустился на ковер около его ног, заглянул в глаза брата и замолчал. Молчание выходило гнетущим.

— Твоя реплика, — пробурчал Джейме.

— Пропустим это место, считай, что она уже была, и можешь не отвечать, — тихо сказал Тирион. — Не виноват никто, правда…

— Так по-твоему? Эта зараза виновата, только она, всегда. Во всех моих бедах…

— Нет, Джейме. Я, конечно, рискую расквашеной физией, но…

— Скажешь, я дурак? Все-таки скажешь, хотя мы договорились, что реплика уже была.

Тирион молчал. Потом встал с ковра, протягивая руку.

— Иди к отцу, — произнес он. — Умирай, кори, борись, вешайся, но иди.

***

Он вернулся от отца и провалился в сон, хотя был уверен, что ничего не получится. И глубокой ночью проснулся от того, что под его рукой чье-то теплое тело.

Джейме сел на кровати резко, поворачивая голову. Сон или явь?

В его кровати действительно кто-то был помимо него. И это была сестра. Когда она успела появиться в комнате? Сколько спала?

Серсея спала у него в ногах, свернувшись калачиком. Тело ее прикрывал халат, оставляя босыми только маленькие белые ноги. Волосы золотым водопадом стелились по кровати, свешиваясь с краю, касаясь отдельными завитками пола. Шея белела призывно, и отчего-то Джейме неожиданно пришла на ум ассоциация. В той же позе, лицом вниз со спутанной гривой золотых волос миледи в последний раз предстала перед мушкетерами. Отличий было немало — лицо Серсеи было чуть больше развернуто, он видел край скулы и приоткрытый рот. Одна рука обнимала его колено поверх одеяла. Ее дыхание было ровным.

Сначала он пришел в бешенство. Сидел и смотрел на это исчадие ада. Потом постепенно, наблюдая, как спокойно она дышит, остыл. Вроде бы пришел в себя. Когда он впервые видел тот фильм про мушкетеров, ему было не так много лет. Джейме не помнил казнь, но само намерение казнить такую красивую женщину его потрясло. Он без конца пытал отца вопросом: «Почему?». И отец неизменно находил доводы в пользу казни — скорой, безжалостной. Говорил про законы времени, про личные потери, про графа де Ла Фер, который был в своем праве сделать с женой буквально все, что угодно. И все равно маленький Джейме находил ей оправдания. Вот же, она говорит, что любила ДʼАртаньяна. Отец парировал, она убила Констанцию, ты что? И пыталась убить его самого дважды. Она стреляла в лошадь, сопротивлялся сын.

Тогда отец подвел черту под их обсуждением довольно жестко. Констатировал, что сын слишком мягкотелый, добросердечный и слишком верит женщинам. Остерег его от подобного доверия в будущем. Никогда, Джейме, не следует верить женщине, произнес тогда Тайвин в заключение долгой отповеди, содержащей скрупулезное изложение всех фактов и свидетельств прегрешений белокурой женщины. И особенно не следует, если женщина красива.

Джейме смотрел на сестру, понимая, что ненавидит ее всем сердцем. Она отобрала у него самое дорогое, выдрала с мясом возможность оторваться от ее юбки. И все-таки он мог ее простить. Мог даже найти ей оправдание. Вполне возможно, что она любит его. И может, даже не как брата.

Последняя мысль неожиданно заставила его разгневаться. Ну уж нет. Я не намерен вставать на эти грабли второй раз. Одного было вполне достаточно.

Он резко поднялся, тревожа девушку и высказался четко и недвусмысленно:

— Выйди как вошла, пока я тебя не придушил этими руками, — сказал он максимально холодно. Последнее явно было лишним. Серсея поняла, что его эмоции бурлят через край. Она поежилась, поднимаясь на кровати, потом потянулась, выгибая спину.

— Так же теплее спать… — промурлыкала она ласково.

— Встань. И. Выйди, — продолжил Джейме процедуру экзорцизма. Теперь не дать ей понять, что со мной происходит. Держаться.

— Как скучно, — протянула Серсея. Она вскочила с кровати пружинкой и, словно бы случайно, не удержав равновесия, прильнула к нему, — разреши мне проснуться рядом с тобой. Мне холодно.

— Нет, — продолжал Джейме. Держись, черт, не поддавайся. Отодвинь и выгони. Отодвинь. Отодвинь!

Он разорвал ее руки с трудом. Взял за одну из них и почти протащил к двери. Тогда Серсея осела на пол перед ней, собираясь рыдать.

— Прекрасно, — произнес Джейме, и голос его звенел от того, что самоконтроль разрушался прямо на глазах. — Не хочешь — не уходи. Я ушел к Тириону.

Он вышел в коридор, хлопнув дверью, и быстрым шагом пошел в спальню брата. Тирион не ждал его, очевидно, он был весь погружен в разучивание какого-то нового музыкального произведения. Не отрываясь от нот, он произнес:

— Не спится?

— Серсея, — глухо произнес Джейме. — Поспишь тут…

— Печаль-беда, — произнес Тирион куда-то в ноты. — Сбежать — хорошее решение. Десять очков Гриффиндору.

— Шутники и шуточки, вот чего мне не достает, — зло простонал Джейме.

— Ложись и спи, — произнес Тирион, крутанувшись на своем стуле. Разномастные глаза смотрели на него с укором. — Я уже проснулся. Половина четвертого ночи как раз мое утро. Правда, это тайна, но так честно. Я знаю твою, а ты знаешь мою.

Прошло около получаса, пока Джейме твердо не осознал, что спать не может.

— Хочешь об этом поговорить? — поинтересовался Тирион. — Ну давай, облегчи душу.

— Я не смог ее выгнать. Из своей кровати, — проворчал Джейме, глядя на свои руки. — А был готов ее задушить. Она все испортила и… Черт. Я просто тюфяк.

— Доброе сердце — не приговор, Джейме, — произнес Тирион. — Это твой козырь. Не хотел бы я с тобой столкнуться, если ты ожесточишься.

— Тоже мне козырь, — фыркнул брат в ответ, — она сознательно разрушила мои отношения с самой лучшей в мире девушкой. И я до сих пор верю, что смогу ее вернуть, если она даст мне хоть полшанса.

— Но она не дает, — констатировал Тирион. — И ты не оставишь попыток, да? А сестру простил.

— Нет, — в запале дернул головой Джейме.

— Или простишь, — уточнил Тирион. — Ты не можешь на нее долго злиться. И никогда не мог. Она же твоя сестра-близнец. Да к тому же красивая девушка. Ох, Джейме, Джейме…

— Хочешь сказать, если бы она была уродливой горбуньей, мне было легче ее не прощать?

— Я хочу сказать, Джейме, что ты слишком много читал про рыцарей. И в какой-то момент близко к сердцу воспринял их дурацкую идеологию. Все красивые барышни для тебя Прекрасные Дамы, и ты не можешь их обидеть, — Тирион смотрел на него в упор, и Джейме казалось, что он обесточенный робот с важным механизмом в центре грудной клетки, а Тирион — механик, который, отлаживая свое детище, вынул из него инструкцию и теперь зачитывает вслух. — Ты еще и ударить не можешь, нанести любой вред. Как ты против Арьи Старк-то играл в волейбол, непонятно… Видимо, в горячке забывал, не иначе.

— И что?

— Ты слишком рыцарь, Джейме. Это твой главный порок. А доброта… — Тирион вздохнул, отворачиваясь к инструменту. — Говорят, доброта спасет мир.

========== 5.12. Ради любви / Серсея ==========

— Ну все-таки, что ты ему сказала?

Лансель задумчиво бродил пальцами по ее животу, как канатоходец. Шаги обрывались, едва не дойдя до груди, и возвращались к пупку. Потом снова шли обратно, легкие, невесомые и обещающие. Ей определенно нравилась эта игра, но она планировала ее смаковать подольше.