А ещё это великовозрастное дитятко оказалось не совсем взрослым и каким-то нелепым образом тоже было введено в семью Шерила. Как это выглядело на бумагах, Тикки не видел, но Шерил был в восторге хотя бы потому, что Мудрость, будь он неладен со своей сообразительностью, принял эту идею с восторгом и теперь занимался…. Ничем.
Перечень его обязанностей был простым и кротким: играть в обожаемого члена семьи Камелот. Головные боли и недомогание сразу же освободили его от приёмов, а хорошие отношения с Роад, которых тот добился предложив Шерилу задуматься о покупке кого-нибудь предприятия, занимающегося изготовлением конфет, помогали ему успешно избегать любых заданий Графа. Хотя, кого это Тикки пытается обмануть? На самом деле предложению Вайзли был рад и Шерил, провозгласивший, что это просто гениально, и посетовавший, что сам до этого не додумался.
Ах да, ещё Вайзли настоял на том, чтобы Шерил потратил время, которое тот тратит на дела дома, на единственную дочурку, помог ей хотя бы с домашней работой, потому что постоянно напрягать Графа нелепо.
Шерил поддержал и эту идею.
А Тикки, который вообще-то, вроде бы, был совершенно недоученным и безграмотным бродягой, в рекордный срок усвоил столько информации, что в пору было совсем загнуться. Счета, отчёты, предложения… Если Шерил согласится на эту авантюру с кондитерской или ещё чем-нибудь, то, конечно же, наймёт управляющего, но информацию управляющего придётся проверять и подправлять именно Тикки Микку. И Удовольствие Ноя уже готов был загрызть залезшего не в свои дела Мудрость. Нет, он, конечно, понимал, что и сам мог с легкостью устроиться на подобном месте, если бы был чуток поумнее и играл роль любимого братика Шерила, но теперь-то поздно. Тем более, что у него было что-то вроде аллергии на эти активные обнимания и чмоканья со стороны вроде взрослого солидного мужчины. Шерил обижался и взваливал на Тикки ещё больше дел, но Удовольствие всё равно продолжал гнуть свою линию. Он вообще считал себя самым адекватным представителем семьи Камелот, да и возможно семьи Ноя тоже. Не Графа ведь считать нормальным!
Так что свидания с Малышом стали ему словно глоток свежего воздуха. В любой момент он мог заявить, что у него вот совсем скоро свидание с Алленом, и что он никому не позволит мешать его наладившейся личной жизни. К тому же тогда, когда у него появился постоянный любовник… Ну, не любовник ещё, с этой бесконечной скромностью и невинностью Малыша до любовников им было ещё далековато… Но Тикки и не таких соблазнял, к тому же рыбка уже клюнула и бежать некуда.
Часто Тикки пользовался отмазкой про свидания, когда ему начинало казаться, что ещё немного и Шерил придумает для него новую супер пытку типа: «Соблазни эту Леди Видднес и выясни, как её муж относится к принятию нового законопроекта, и вообще выясни всё о его слабостях… Ну и что с того, что ей уже шестьдесят восемь, она хорошо сохранилась, а молодых мужчин вон каким взглядом пожирает! И нет, она не сожрёт тебя заживо! Да просто спои её! Да не будет она тебя нагло и пьяно домогаться! Нет, это необходимо! Ты вообще Ной или что?! Иди и выполняй, трудись на благо семьи!»
В общем, поспорить с Шерилом в обычной ситуации было слишком сложно, и у Тикки не было супруги, при которой было бы несколько нелепо флиртовать со всеми подряд.
План соблазнения Аллена был как никогда кстати.
Хотя в последнее время Тикки откровенно пугал Граф. Удовольствие был немного в шоке после того, как припадочный Первый Ной пришёл в себя и с негромкими вздохами типа: «Ох, давненько я так не волновался. Ещё со времён моего милого Неа», начал заниматься делами, но не делами Тысячелетнего Графа. Завод акума так и оставался лишь в разработке, Граф неожиданно начал увлекаться живописью, вздыхать, появляться в страной одежде (его шляпы становились всё нелепее и разноцветнее) и играть на фортепиано лиричные мелодии и песни… о любви. Тикки даже стало страшно за этого фантомного Неа, которого с тоскливыми вздохами поминал Граф.
А что… мало ли, что это был за Неа? Но подобные вздохи, странное преображение великого и ужасного, его неожиданная привычка рыдать по поводу и без («Граф, вы что, беременны?» — поинтересовались Узы, устав от подобных сюрпризов) его любовные песни…
Тикки всерьёз задумался о личной жизни их Первого. А есть ли она? Или может быть была? Графу уже несколько тысячелетий, наверняка кто-то был, и этот подозрительный Неа...
Хотя, лучше об этом не думать. А то можно такого навыдумывать… Нет, лучше Тикки не будет осквернять чистое и совершенное понятие «секса» и Графа, хотя бы натурала… Ведь этот Неа, похоже, был-таки парнем! А ещё этого Неа, кажется, знала Роад, но никак не собиралась сообщать, кто это был такой. И от этого подозрения Тикки с каждым новым днём принимали всё более и более дикую форму.
Нет, Удовольствие Ноя явно не был создан для подобных измышлений.
Он был создан для… Удовольствия. Вот так вот!
А Алчность, по какой-то грандиозной ошибке, оказался созданным для семейного маньячества с тягой к инцесту и странной недопедофилии.
Но Тикки уже начал даже привыкать, хотя некоторая тоска по его старым друзьям, по его жизни бродяги, где он никому ничего не обязан, всё ещё сохранилась. Пусть Граф считал, что после того, как сущность Удовольствия Ноя однажды взбесилась, тот стал абсолютно нормальным Ноем, который ценит и уважает только свою семью, но на самом деле кое-что человеческое в нём всё ещё осталось…
Зато появились мозги: он умудрялся скрывать свою нелепую тоску и некоторые желания.
Но оказалось, что одно желание скрывать совсем не хочется. Более того, теперь он мог его не скрывать, а выставить на всеобщее обозрение: смотрите, я идиот Ной, который влюбился в экзорциста! Ну не романтика ли? Ещё какая! Роад утверждала, что даже есть какая-то великая пьеса, или стих, или поэма, ни она, ни Тикки в этих жанрах не разбирались, в которой описаны чувства двух представителей враждующих кланов. Правда там всё закончилось смертью обоих, но Мечта утверждала, что смерть была откровенно тупой, оба закончили жизнь самоубийством, причём девушка каким-то непостижимым образом даже дважды.
Тикки подозревал, что Мечта просто по невнимательности пропустила какую-то важную деталь сюжета, но Роад утверждала, что всё поняла верно, а Тикки предпочитал с ней не спорить. Да и к чему ему эти любовные истории, если у него самого и так одна в собственной жизни формируется?
Правда, Малыш его совсем не любит…
Кстати, да! Вот она, удивительно удачная фраза для начала разговора с Шерилом. Зачем Тикки собирался с ним говорить? Да просто потому, что было скучно, и потому что он, внезапно поумнев, наконец-то сообразил себе идеальную причину отказаться от посещения хотя бы каких-то приёмов.
Да! И пусть хоть кто-нибудь попробует после этого заявить, что Удовольствие Ноя недалекого ума…. Ной!
Массивная дверь главного святилища покоев Шерила Камелота негромко скрипнула, и Тикки, вступивший во владения брата, на мгновение даже подумал, что ошибся комнатой.
А потом он вспомнил, что вообще-то у Шерила есть маленькая дочурка Роад, которая страдала чрезмерной активностью в течении двадцати четырёх часов в сутки, и поэтому частенько творила откровенное «только Мечта знает что».
Некогда строгая спальня Камелота претерпела такие изменения, что Тикки, сделай Роад что-то подобное и с его спальней, сам бы пошёл выпрашивать у Графа какое-нибудь задание, где можно будет действовать с особенно животной жестокостью.
Взять хотя бы великое правило, что основные цвета не сочетаются. По крайней мере Тикки слышал что-то подобное от многочисленных дам и теперь сам имел честь в этом убедиться. Роад задействовала здесь не только основные цвета, но и самые разные оттенки такой яркости, что от них начинало рябить в глазах, и это было ужасно. Темно бордовая кровать с ярко-светло-зелеными подушечками, на которых были красные кляксы предположительно крови. Почти светящиеся синие стены с росписью самых разных сцен убийств и сладостей, среди которых присутствовали фиолетовые человечки, полосатые пони, золотой единорожек с оторванной головой и серебряный купол башни, отдалённо напоминающий Ковчег. Мебель тоже претерпела некоторые изменения и поменяла цвет с пристойного на «всякий разный»..
