— А я ведь собирался сделать всё по-тихому.. Но раз уж ты так упрям…
Боль ослепила, а потом…
Был какой-то непонятный грохот, стена, с которой невежливо поздоровалась его спина, и, кажется, что-то хрустнуло. Чей-то наполненный весельем голос, отступающая тупая боль в голове, собственное слабое-слабое тело, которое совсем не желало подчиняться, и чьи-то сильные руки, подхватившие его с глухим причитанием и встревоженным окликом.
С другой стороны всё выглядело намного зрелищнее. Одна из стен камеры просто взорвалась на мелкие камни, и оттуда свой лик явили два представителя племени Ноевского. Да не простые представители, потому что стоило одному из них увидеть всю эту картинку, а именно непонятного мужика, явно причиняющего своим перистым пламенем нестерпимую боль Аллену Уолкеру, как жертву с несостоявшимся убийцей снесло в разные стены от сильного удара.
— Ты бы поосторожнее, — запнулся у входа Неа, но был полностью проигнорирован бросившимся к своему экзорцисту Тикки.
А Кардинал тут же привлёк его внимание уже тем, что смог вылепится из стены и обернулся.
— Ого-го, — Неа показалось, что эта странная мордаха ему должна быть знакома. Где-то на генетическом уровне.
— Это Апокриф.
Слова Тикки прояснили сразу всё. К счастью, Неа часто слушал лекции других Ноев, а потому сразу смог оценить уровень опасности. Правда его нагло проигнорировали, может оттого, что не узнали? Или от того, что он выглядел не так круто, как Тикки? Может быть, слишком молодо? Или даже беспомощно?
Подобные вопросы поставили его в тупик ровно на пару секунд до тех пор, пока он не услышал слова Апокрифа:
— Этот Мальчик будет уничтожен. Он не достоин той чести, что коснулась его от рождения, он предал и запятнал… А вы, Ноевские отродья, убедитесь, что зря сюда пришли, и что здесь же умрёте!
— Ха-ха! Да ты весельчак!!
Неа просто прыгнул, вмиг оказываясь прямо перед Апокрифом и перегораживая ему доступ к Аллену и Тикки.
— Неужели ты меня не узнал, а, морда безносая? Мне казалось, я охренеть как знаменит!
Пальцы Четырнадцатого коснулись круглой подвески на груди, и в следующее мгновение у него из руки вырос огромный, всем знакомый, но чёрный меч. Лицо Неа накрыла тень, улыбка стала безумной и предвкушающей.
— Как тебе идея сразится с Ноем, убившим всех своих родственников, Апокриф? — пропел Неа слегка подрагивающим от волнения голосом и нанёс первый рубящий удар.
Стены камеры содрогнулись, с потолка посыпалась пыль и крупные куски штукатурки, поползли трещины. Тикки, прижав к себе подрагивающего юношу, в одно мгновение выскочил вместе с ним в коридор и через пару коридоров ещё, прямо через стены. При этом он, кажется, совсем не задумывался о том, как именно смог протащить не только себя но ещё и свою обвившую его шею ношу, и замер на месте только тогда, когда шум борьбы Четырнадцатого с Апокрифом стих.
Он слишком хорошо понимал, что Неа не слаб, и что он почти достигает силы Графа. Правда сейчас он не может разгуляться в полную мощь, да и вместо настоящего меча у него было несколько ослабленное отражение, но..
Сейчас Тикки волновал только Аллен, которого он бегло осматривал и ощупывал, опасаясь, что того могли смертельно ранить. Но, похоже, внешне всё было почти в порядке.
— Всё хорошо, Аллен, всё хорошо, Малыш. Видишь, ты в безопасности, этого маньяка больше нет рядом. Слышишь меня?
Аллен глухо всхлипнул и, ещё сильнее вжавшись в грудь Ноя, сипло пробормотал:
— Я люблю тебя.
Тикки умолк на полуслове и замер. Прекратил даже успокаивающие поглаживания по спине.
— Что ты сказал?
— Ась? — кажется, Аллен приходил в себя и даже поднял измученное лицо с красными от полопавшихся сосудов глазами.
— Повтори то, что ты сказал?
— Я ничего не говорил, — Аллен казался обескураженным, но Тикки-то видел, как тот отводит глаза. — И.. Поставь меня уже на пол! Что.. что ты здесь делаешь?
— Может, спасаю тебя? Ты только что признался мне в любви!
— Ничего подобного!
— Но я то слышал!
— Это были галлюцинации, ты перенервничал за меня, вот тебе и послышалось. Люблю! Глупость какая!
Тикки показалось даже, что это прозвучало вполне реально. Он действительно переволновался. А кто бы смог сохранить спокойствие, обнаружив своего любовника, или даже любимого? Тикки, в отличии от упрямого экзорциста, не собирался этого скрывать и повторял уже множество раз… Так кто бы не стал вдаваться в панику и ужас,обнаруживая любимого, орущего и корчащегося от боли, причиняемой ему чёрт знает кем? Очень хотелось немедленно вернуться обратно и как следует надрать задницу этому выпендрёжнику. Но в то же время Тикки понимал, что Аллен может быть на деле серьёзно ранен, может нуждаться в помощи, которую ему никто из Ордена пока не спешил оказывать…
Хотя, может быть, частично в этом виноват именно он, потому что промчался в какую-то заброшенную, совсем не используемую часть подвальных помещений.
Аллен пихнулся под рёбра и, выскользнув из рук, попытался опереться на ноги самостоятельно, почти сразу же начиная заваливаться в сторону.
— Что-то меня мутит…
— Ничего удивительного, — отозвался Тикки, аккуратно продолжая принимать драгоценную тушку к себе. Живой, как обычно сердитый и пытающийся быть независимым. И, кажется, ничего больше не надо для счастья. Ничего вообще.
— Что случилось?
— Кроме того, что Апокриф пытался убить тебя, потому что ты не достоин чистой силы? Кстати, этот момент лучше бы замять, а то тебя могут не понять в этом твоём Ордене…
— К чёрту Орден! Мне плевать на них! — Аллен со свистом выдохнул воздух и замолк, словно обдумывая что-то. — Ты был не один?
— С Апокрифом сейчас танцует Неа, — подтвердил Тикки. — И не беспокойся за него. Он один из немногих Ноев, за которых в такой ситуации можно совсем не волноваться.
— Я и не думал.
— С тобой всё в порядке? Этот ублюдок ничего серьёзного не успел сделать? Кажется, он хотел убить тебя и забрать твою чистую силу.
— Я жив и, кажется, — Аллен взглянул на свою левую руку, которая теперь выглядела как обычно, — с чистой силой. Всё в порядке.
Тикки немного помолчал, прислушиваясь к отдалённому грохотанию, но кое-что побуждающее его так и расплываться в довольной улыбке так и рвалось наружу.
— И всё-таки я счастлив.
— Ты о чём это? — в голосе Аллена недаром сквозило некое подозрение.
— О том, что ты признался, что любишь меня, — едва сдерживая смех, отозвался Тикки.
— Не правда!
— Я отлично это слышал, и ты тоже! Не отрицай очевидного!
— Я не делал этого! Тикки, ну прекрати!
Аллен совсем по детски ударил Тикки в рёбра, и, не смотря на то, что это было действительно больно, тот просто заткнул не сопротивляющегося Уолкера поцелуем.
Спустя два часа весь Орден был объят суматохой, паникой и ещё чёрт знает чем. Довольный донельзя Неа Уолкер находился в почётном карауле подле кровати больного, взъерошенного и уже успокоившегося Аллена. Тикки оборзел настолько, что одними поцелуями дело не ограничилось, а теперь сидел на этой самой кровати, обнимал его и изредка целовал, называя это двойной компенсацией: самому себе за то, что дико испугался за Аллена, и Аллену за всё-всё, что с ним произошло в этом Ордене. Бледный от чего-то Лави то прибегал в выделенную им просторную палату, то убегал обратно, так ничего и не говоря. Тикки на это недобро щурился, недовольно фыркал, но ничего не объяснял.
Было спокойно и хорошо. В теле ещё ощущалась слабость, по-хорошему ему надо было бы просто отдохнуть, поспать, но ничего подобного ему разрешить не могли: именно сегодня необходимо было закончить с этим заключением мира, чтобы уже никто больше ничего сделать не смог.
— А что вы им сказали? — поинтересовался Аллен у Ноев, против присутствия которых теперь никто не возражал. — Что кто это был?
— Мы немного приврали и не объяснили подробности, — отозвался Неа. Он выглядел довольным уже самим фактом состоявшейся битвы с Апокрифом и расстроенным из-за того, что тому удалось сбежать.
