— Ну почему же, у меня довольно неплохой вкус. К тому же тебе наверняка известно, что пока первое место и звание моего любимчика принадлежит Аллену, он такой милашка и внутри, и снаружи. Правда жаль, что в жизни я даже ни разу не видела его полностью обнажённым. Хотя мой образ в мечте может быть довольно правдоподобным… Что? Что это ты так на меня смотришь?
— Знаешь, как это прозвучало? — недовольно поинтересовался Тикки.
— Ну, не совсем. Но думаю, что если бы я была мужчиной, то это звучало бы так, словно фантазирую о твоей жене… Ну, если бы Аллен был женщиной, конечно… Хотя, честно говоря, я не представляю Аллена покорной жёнушкой при его характере, но, наверное, он бы и так потрясающе смотрелся в подвенечном платье… Ай!
Тикки несильно хлопнул её по затылку, тут же попросив замолчать.
— Прекрати уже болтать здесь чёрт знает что… Может, для тебя это и нормально, а вот я-то ведь представляю… Всё, просто замолчи, поняла!
— Ну, он бы действительно мило смотрелся бы в…
— Молчи, и больше ни слова!
— Хорошо, хорошо! — улыбаясь замахала руками Роад.
Они наконец-то добрались до относительно безлюдного переулка и стали искать место, где было бы безопасно открыть врата. Тикки громко хлопнул себя по лицу.
— Блииин. Вот что ты наделала? А если Малыш узнает, о чём я тут думаю?
— Ну так ты же о нём думаешь, пусть и в несколько извращенной форме. Хм, если заставишь его всё-таки так одеться, пригласи меня, хотя бы одни глазком взглянуть, а? Ну он же такой…
— А ну молчать! Это вообще мой Аллен, а не твой! Ты бы ещё попросила.. О, Граф, вечно забываю с кем говорю, ты и о таком можешь попросить! Просто помолчи немного и не поднимай больше эту тему!
— Ха-ха, ты же не запретишь мне его любить…
— Роад!
— Молчу-молчу, — хихикнула Мечта, мысленно ставя галочку возле задания “вызвать у Тикки Микка ревность”. Что ж, можно будет поздравить Аллена, Микк не просто собственник, но и действительно извращенец. Хотя Аллен в просвечивающем свадебном платье это действительно интересная фантазия…
— И прекрати думать об этом! — её снова ударили по голове.
— А что, так очевидно? — снова рассмеялась Роад, исчезая во вратах и уже не слыша ответа Тикки Микка.
Узы Ноя никогда не страдали топографическим кретинизмом. Они им, как бы ни банально это звучало, наслаждались. Потому что это было чрезвычайно весело, вваливаться в непонятные двери, оказываться в непонятном месте, осматриваться, осваиваться, вступать в контакт с местными жителями и искать выход обратно. Они так увлеклись своим новым хобби, что на какой-то срок вообще забыли обо всём остальном. А через некоторое время двери вдруг перестали переносить их куда попало.
Узы не считали себя дураками, но поняли, что кто-то специально выкидывал их куда попало, только спустя некоторое время. Только они искренне не понимали, зачем Роад было так стараться устраивать им такое развлечение? Ведь, кроме Роад, открывать так врата было некому. Так что Узы некоторое время внимательно всматривались в Мечту, считая, что если они спросят на прямую, то ответа не добьются. Может быть, всё должно было сделано так, чтобы они ничего не заметили? Узы никогда не хотели казаться более умными чем их считают, им почти не приходилось прикладываться для этого какие-либо усилия.
Так что молча проходив за Роад целый день, они наконец-то дождались того момента, когда Мечта выкинет их в неизвестное место. Вот только в этот раз Мечта сильно прогадала, выбросив их в пустыне, где кроме песка и жаркого солнца над головами ничего не было.
Сначала Узам было весело там, они даже играли с песком, закапывая в нём друг друга, но потом жара всё-таки дала о себе знать. Обоим захотелось пить и пришлось материализовывать маленький персональный дождик.
Однако от жары и пекущего солнышка это не спасало, и Узы наконец-то оценили, что у них в Ковчеге была очень даже небольшая температура. И чего вся Семья постоянно жаловалась? Вот надоедят они Одарённости, и тот устроит им такую же температуру в Ковчеге.
Узы искренне полагали, что они довольно умны и разгадали все коварные планы, которые сейчас строятся в их Семье. Хотя понять, чем именно занимается Граф, куда и зачем посылают их самих время от времени им было не дано. Иногда они должны были кого-то незаметно или же наоборот с шумом убить, иногда узнать что-то. Последнее понятное задание касалось семьи Уолкеров, на которое они отправились вместе с Мудростью, но там всё было, вроде бы, и понятно, и очень запутано. Потому что, как оказалось, мать Неа и Маны Уолкеров, после того как Одарённость со Страстью забрали детей, даже стала слега адекватнее и начала приходить в себя, словно что-то поняла. А потом она снова от кого-то забеременела и во время родов скончалась. Её дочь тоже умерла. Вот так и закончилась эта история, однако всем известно, что у Маны был приёмный сын Аллен, чьи родственные связи, казалось бы, были ещё более прозрачными и правильными. Его мать, удивительно похожая на мать Неа и Маны, тоже была немного не в себе, была обычной бродяжкой, о происхождении которой ничего не было известно, она просто продала ребёнка. Возможно, она даже была права и Аллену там было бы лучше, чем с ней. Но Одарённости никак не давала покоя эта схожесть, словно сестра Неа и Маны всё-таки выжила, выросла и тоже обезумела. Правда, Тринадцатый Ной не особо распространялся об этой теме.
А ещё Уз сильно оскорбил тот факт, что их, вроде бы, всюду посылали, но на начало главного события месяца — охоты на Апокрифа, не позвали. Сказали, чтобы ждали снаружи, потому что, видите ли, они себя вести не умеют в приличном месте. Узы недоумевали, как вообще можно было назвать приличным местом какой-то тайный штаб этого странного Ордена, члены которого возомнили о себе что-то непонятное и теперь кричат об этом повсюду.
Узам позволили лишь ждать окончания снаружи вместе с Графом, который тоже был оскорблён до глубины души тем фактом, что его собственная Семья, а точнее её часть, участвующая в этой зварушке, единогласно проголосовала за то, чтобы он тоже постоял в сторонке и подождал. Одарённость громко утверждал, что Тысячелетний Граф постоянно превращает все серьёзны сцены в непонятный фарс.
Это уже позже стало понятно, что Тринадцатый просто завидовал и сам хотел хоть раз превратить серьёзную операцию в фарс. Правда, говорят, что с этим неплохо справлялся и Аллен, которого вдруг переклинило. Причём Четырнадцатый после того, как очнулся, неутомимо твердил, что на самом деле ничего подобного не хотел, и оно сам так получилось. Он просто задумался и…
Правда буквально на следующий день после победы над Апокрифом Граф наконец-то сообщил Семье имя Четырнадцатого Ноя и всё встало на свои места. Правда Узы и ещё некоторые Нои откровенно веселились, не представляя, как с таким именем он сможет жить в их Семье.
Но после пары часов веселья Граф объявил, что они все должны молчать и не раскрывать Аллену его имя раньше срока, что он сам его должен понять, и вот тогда, можно будет смело утверждать, что у них появился совершенно правильный новый Ной.
Пришлось молчать, и Узы решили обсудить всё это с Алленом, когда он поймёт своё имя, вот только постоянно боялись, что потом тоже начнут прикалываться, и после им будет больно. Потому что уже почти вся Семья не просто привыкла к Аллену или приняла его, а желала заботится о нём, прекрасно понимая, в каком опасном и шатком положении он находится со всей этой Чистой Силой, с этим Апокрифом и Сердцем.
Грубо говоря, Аллен практически стал всеобщим любимцем.
В то же время, пока Узы Ноя развлекались в пустыне, всё ещё даже не подозревая, что выбраться оттуда будет совсем непросто, Мудрость Ноя ощущал себя жертвой какого-то нелепого заговора. Никогда прежде на него не сыпалось столько проблем одновременно. Вайзли действительно на полном серьёзе полагал, что Граф выбрал не тот век или даже тысячелетие для выполнения своих планов. Но теперь уже отходить назад и опускать руки было не то, что бессмысленно, а даже опасно. Теперь необходимо было следовать своим планам до конца, хотя Мудрость не был уверен, что у Графа это получится. Всё-таки у главы их Семьи тоже был очень странный характер со своими причудами. О чём нередко жаловались все более-менее серьёзные члены Семьи, такие как он сам, Одарённость, который вообще Графа недолюбливал, и Правосудие.
