А Джасдеби всего лишь хотели повеселиться. Ну и напакостить Мудрости, ненавидящему шум и неразбериху. Сами Узы могли существовать только в климате хаоса, беспорядка и веселья. Так что у них было два желания и один способ исполнения сразу обоих. Грех было не воспользоваться ситуацией. Если они оба чего-то хотели, то немедленно приступали к исполнению. Это было закономерным основанием их тёмной сущности.

К тому же Узы Ноя по праву считали себя самыми необычными представителями Семьи. Ну кто ещё среди Ноев обладает таким даром и может похвастаться тем, что у него есть человек (или Ной), который абсолютно его понимает и даже думает точно так же. Не всегда, конечно, но при большом желании они оба могли угадывать мысли друг друга. «Мыслить в унисон», по мнению Уз, было куда сложнее и замечательнее, нежели проваливаться сквозь предметы или растить в своём теле паразитов.

В общем, с самооценкой у Уз всё было в полном порядке.

К тому же была у них ещё одна черта, отличающая их от остальных: они не помнили, кем были прежде. Более того, они вообще предпочитали не знать, что было что-то до пробуждения. Все остальные члены Семьи знали, кем они были, пока не стали Ноями. Они помнили всё, что с ними происходило, хотя особых чувств по этому поводу не испытывали. Исключением был Удовольствие, какое-то время даже живший двойной жизнью.

Но Узы были другими. Они просто не помнили. Мудрость говорил про возможную психологическую защиту, но согласился ни в коем случае не пытаться лезть в те воспоминания.

А сейчас, наконец-то добравшись до пустынных улочек Ковчега, Узы, продолжая потихоньку подшучивать друг над другом и болтать бессмысленную чушь (что считалось их любимым занятием), отправились искать членов Семьи. Сама собой была поднята тема болезни Графа, было принято предложение пойти и навестить его, затем три раза предложение отвергалось и поднималось вновь.

— Ах вот вы где, бездельники! — Шерил незаметно вынырнул из-за угла и тут же начал предъявлять близнецам претензии. Узы этого не любили.

— Чего тебе, трудоголик ты наш разлюбезный? — ощетинился Дебитто.

— Мне-то ничего, а вот Мудрость просил передать, что вы так просто в этот раз не отделаетесь. Не хотите объяснить мне, о чём шла речь?

— Слушай, Алчность, не пытайся строить из себя заводилу! Если мы и будем перед кем-то отчитываться, то точно не перед тобой! — сделав агрессивный выпад пистолетом, отозвался Дебитто.

— Ах, ну да, — тут же мягко улыбнулся Алчность, — только имейте в виду, что Гниение тоже жаждет вас увидеть.

— А, ну так кто ж знал, что эта муравьиная кислота может быть такой неприятной штукой… И к тому же никто не заставлял его её пить! И это вообще не мы! — поздновато спохватился близнец.

— Конечно, а кто перед этим говорил ему, что пора бы уже вывести из его организма всю лишнюю живность?

— Да он же Ной, что с ним станется-то? — дурашливо улыбнулся Дебитто. — И я же говорил, что не буду перед тобой отчитываться! Так что извиняй, брат Алчность, но мы потопали дальше!

Схватив брата за руку, Дебитто уже почти проскользнул мимо Алчности, как его конечности перестали слушаться, и он, в позе солдатика, рухнул на дорогу, утянув за собой и Джасдеро. Алчность только хмыкнул и заметил:

— И куда это вы собрались теперь, господа?

— Вот ведь чёртов кукольник! — прошипел Дебитто, поднимаясь и отряхиваясь, — Мы шли навестить Графа, но тебя это не касается!

— Ах, ну в таком случае желаю приятного пути! — гаденько усмехнулся Алчность, — только учтите, что с ним сейчас Одарённость.

Узы замерли, а в следующее мгновение оба помянули Тринадцатого Апостола недобрыми словами.

— Смотрю на вас и думаю, чем же вам так не угодил Одарённость?

— Фактом своего существования! — попытался скосить под умного Дебитто, раздражённо теребя шнуровку на курточке. — Он рисуется постоянно, а реального толку от него нет. Одни проблемы, скажешь нет?

— Кому бы говорить о «рисовании»! — смерив уничижительным взглядом близнецов, скривился Алчность.

— Так, мы не поняли, у тебя претензии к нам, что ли?

Узы синхронно приподняли пистолеты, направляя их в строну Алчности. Но тот только покачал головой.

— Если до ваших пустых голов ещё не дошло, то Мудрость наконец-то вышел из транса. Он сейчас в южной гостиной, и, если вам интересно, можете туда отправиться.

Алчность развернулся и пошёл прочь, а Узы переглянулись и хорошенько подумали в течении полуминуты о том, стоит ли им туда идти. Ничего интересного в новом Ное они не видели. Однако было бы здорово, если это могло хоть как-то разнообразить их унылую жизнь.

— Ну, не зря же Мудрость столько дней над этим мальчишкой зависал, — наконец-то предположил Дебитто.

— Может, там случилось что-нибудь страшное! — согласно закивал Джасдеро.

— Или что-нибудь более угрожающее, чем все эти болезни Графа и явления Четырнадцатого!

Братья громко хлопнули друг друга в ладоши и, продолжая с азартом перечислять всевозможные ужасы, которые чаще всего заканчивались «трагическим» слабоумием Мудрости, отправились в названное Алчностью место.

Но, как и следовало ожидать, даже такое простое задание выполнить с честью Узам не удалось, потому что они, смешно сказать, заблудились. За увлекательной болтовней ни один из них так и не заметил, как и куда они забрели, в какой части Ковчега сейчас находятся и какие двери куда здесь ведут. Решив не напрягаться и просто плутать здесь до тех пор, пока не выйдут куда надо, Узы умудрились не только обшарить самые странные закутки, но и пару раз побывать в Африке, один — заглянуть в самые джунгли, где едва удержались от соблазна схватить огромную пятнистую змейку (Оба сразу же просчитали, какие замечательные из неё выйдут ботиночки), и раз пять оказывались где-то в снегах. Причём последний раз умудрились вывалиться прямо в берлоге медведя и, во весь голос проклиная недоумка, расставившего такие странные двери, вступили в неравный бой. Медведя-то завалить они смогли, а вот понять потом, как вернуться обратно — нет. Потому что во время короткого боя Дебитто выронил где-то ключ Мечты. А активировать для себя двери Ковчега они не могли.

Пришлось ночевать в лесу.

Утром, вспомнив о такой замечательной вещи, как телепатическая связь с Мудростью, ни один из них не смог связаться с вызываемым объектом. Оба были ошарашены.

— Вот ведь козлина! Он же уже очнулся. Так какого хрена на связь-то не выходит! — прыгая на поваленном дереве и дрожа от холода, приговаривал Дебитто. Джасдеро только кивал, повыше натягивал драные чулки, и дул на посиневшие руки. Такая глупость как мороз убить их не могла, но ощущения были не из приятных.

К концу того же дня близнецы внезапно вспомнили, что вполне могут соорудить здесь костёр одной своей силой мысли. Как ни странно, пистолеты оказались на месте, и ночевали Узы, переплетя тела в тесный комок рук и ног, у огня.

Вот только это был их первый опыт подобной ночёвки, и проснулись они наполовину промокшие, наполовину покрывшиеся льдом, да ещё и под метровым слоем снега. Именно тогда в светлую голову Джасдеро пришла идея, что они вполне могут создать себе и крышу над головой, и нормальный очаг.

В общем, через три дня, когда через ворота Ковчега в лесу появился Тикки, он узрел непонятную, перекособоченную избушку без окон и дверей. Догадаться о том, кто именно её здесь установил, было слишком просто.

— А двери-то нам зачем? Нам и без них удобно, — спустя несколько минут оправдывался перед равнодушным слушателем сонный и взлохмаченный Дебитто. Джасдеро же в это время тихо хныкал в уголочке, потому что Тикки не нашёл ничего лучшего, как назвать его «патлатой лохудрой».

— А ты мог бы и пораньше прийти! Совсем о нас забыли, да? — продолжал вещать Джасдеро.

— Ничего подобного, — неожиданно отозвался Удовольствие, — Мудрость, между прочим, отметил, что в Ковчеге наступила относительная тишина. Да и Шерил сообщил, что вы так и не дошли до пункта назначения. Просто откуда ж нам знать, может вы гулять пошли?