А сейчас на них обоих навалились дела, и Граф, как обычно, поленился лишний раз проверить расчеты и наверняка напортачил. Как иначе объяснить тот факт, что он почему-то опаздывает, хотя раньше всегда приходил более – менее вовремя? Конечно, дел сейчас не мало, но всё-таки..

Одарённость убрал ручку в сторону, надеясь, что это поможет избавиться от навязчивого желания прямо сейчас начать проверять расчёты по шестому кругу. Но это было не в его стиле. И, не смотря на то, что делать было нечего и приходилось тратить это время настолько бездарно, Одарённость честно сопротивлялся странному желанию.

Он проверил всё это уже пять раз. Этого вполне достаточно, разве нет?

Тикки негромко переругивался с Шерилом на тему какого-то приёма и каких-то леди и лорда, Правосудие откровенно скучал. А Одарённости в голову наконец-то пришла замечательная идея: начинать возводить предположительные параметры и записывать факторы, связанные с внеплановым потеплением в Ковчеге.

Вот только вместо нужных мыслей в голову шли лишь сожаления о потере Белого Ковчега, где всё давно было настроено. Всего-то нужно знать, как им управлять. В своё время Неа довёл Белый Ковчег до практически идеальной функциональности, смело используя все знания, почерпнутые в лабораториях Одарённости. Майтра даже откровенно гордился его успехами, потому что чтобы создать в Ковчеге секретную комнату управления и скрыть это от Графа, необходимо было быть невероятно талантливым человеком, или даже гением.

Хотя в некоторой гениальности Неа Одарённости точно сомневаться не приходилось. Мало того, что у этого юноши с рождения была потрясающая совместимость с работой с заклинаниями, так он ещё и обладал удивительно пытливым умом.

Майтре было наплевать на предательство. Ему действительно было жаль, что Неа мёртв. В прошлом воплощении он определённо успел привыкнуть к этому мальчику и, чего уж скрывать, даже добровольно дал себя убить. В то время, когда Неа пришёл к нему, он уже убил троих членов Семьи. И Одарённость с самого начала догадывался, что он же убил Правосудие, но подстроил всё как битву с кем-то из экзорцистов.

Майтра просто не посмел ему сопротивляться и отлично видел, что в какой-то момент Неа даже стало жаль. Впрочем, предыдущий Четырнадцатый отлично знал, что все они должны будут переродиться вновь, если у них будет Граф.

И Правосудие, и Граф уже точно знали об этой маленькой слабости Майтры перед Неа, но Тысячелетний Граф не сказал ни слова, потому что и для него Неа Уолкер отчего-то значил гораздо больше, чем все другие члены Семьи. Только сейчас Одарённость (и наверняка не он один) задумался, отчего вообще это произошло.

Но объект споров был мёртв. На его место пришло ещё более загадочное, но очень хрупкое существо, и проблем меньше не стало.

И вообще, Одарённости последние два дня казалось, что он что-то упускает. Что-то связанное с Алленом. “Аллен”... ему постоянно казалось, что много раньше он уже это слышал. Это имя. Было в нём что-то неуловимо знакомое, словно он уже действительно его слышал, и это было важно. Вот только кому оно принадлежало, и кто его произносил, Тринадцатый Ной вспомнить не мог. К сожалению, его памяти было далеко до идеальной памяти книжника.

А потому Майтра, озабоченно повертев в руке ручку, решил заняться откровенным бездельем и, поднявшись, прошёлся к невысокому заборчику, отделяющему балкон от пространства свободного полёта. Отчего-то вспомнилось, что Неа обожал большую высоту и эту башню Ковчега. Наверное, поэтому он и поместил свою комнату управления на самом верху. Так ему нравилось гораздо больше. Да и признаться, вид отсюда на город иногда открывался очень впечатляющий. Другое дело, что в Чёрном Ковчеге всё ещё очень не хватало жизни. Впрочем, в Белом, после предательства Неа, тоже всё замерло. Кажется, оживить его вновь мог теперь только Аллен. Но он не знал и половины его секретов.

А Неа умер.

Вообще-то Одаренность никогда не верил в возможность его смерти. Было в нём что-то такое, отчего казалось — он будет жить всегда. Так, смотря на Графа, ни один Ной не сможет представить, что он может проиграть или умереть. Или что он не прав в своих стремлениях. Что-то подобное было и с Неа, и Одарённости было довольно неприятно осознавать, что, скорее всего, Четырнадцатый просто неведомым образом провёл их всех, для того чтобы заполучить место Графа. И даже смог узнать, как это можно сделать.

Получалось, что он начал думать об этом гораздо раньше, нежели казалось. Значит, он с самого начала думал о том, как можно убить Графа. Но почему такая идея вообще пришла ему в голову?

К тому же Одарённость, кажется, никогда не сможет поверить, что Неа действительно мёртв.

Это странно и абсурдно, но он не верил. Даже если этот другой мальчик стал Четырнадцатым. Даже если сам Граф почувствовал смерть Неа. Всё равно его смерть казалась невероятной.

Хотя мальчик, что пришёл ему на замену, тоже оказался довольно интересным. Правда, вся Семья, так или иначе, относилась к нему настороженно. Вдруг он тоже строит планы по убийству Графа, а они опять ничего не заметят? Тем более, учитывая прошлое Аллена, глупо было полагать, что он так просто забудет про их вражду и вольётся в Семью.

Правда, на этот раз Правосудие утверждал, что всё не так уж плохо.

Но вдруг новый Четырнадцатый сумеет перехитрить даже Правосудие?

Они все относились к новому Ною с куда большей осмотрительностью, чем раньше. Единственными, кто, кажется, совсем не искали в Аллене какого-либо недовольства, были Роад и Тикки. Роад с самого начала очень полюбила этого экзорциста, возможно, предчувствуя, что тот окажется членом Семьи.

Тикки был отдельной историей, потому что никто раньше не замечал, чтобы его тянуло на мальчиков. Нет, Тикки было действительно плевать с кем спать, с женщинами или мужчинами, но обычно его любовникам на одну-пару ночей было минимум лет по девятнадцать. Ему вроде как даже не нравились слишком молодые. Особенно много раздражения в нём вызывали юные леди со своими смазливыми личиками, которые особенно отчаянно приставали к нему во время различных приёмов. Тикки даже пару раз жаловался, что если бы он был уродом наподобие Гниения, то проблем было бы в разы меньше. А потом он около двух месяцев скрывался от Фидлера, потому что всем Ноям было известно, какой Гниение бывает вспыльчивый и злопамятный. Этой чертой Гниения постоянно пользовались, или, правильнее будет сказать, злоупотребляли Узы. Правда последняя выходка с кислотой конечно была уже выходящей за рамки.

— Интересно, Граф сегодня вообще появится? — поинтересовался Тикки, нервно тарабаня пальцами по столу. Он делал так всегда, когда под рукой не оказывалось сигарет, а согласно последним слухам, отбирать сигареты у него неожиданно начал Аллен. По крайней мере он поступил подобным образом уже дважды, никак не объясняя свой поступок. Кажется, ни сигареты, ни их дым ему не мешали, его раздражал именно образ невозмутимого, курящего Тикки. Учитывая всё то, что сейчас творил Удовольствие, Одарённость был удивлён, что Аллен до сих пор реагирует так мягко.

Либо мальчик был сбит с толку, либо… Он был в общем-то не против. Просто сам до этого ещё не дошёл.

И, судя по тому, что Тикки всё ещё не терял энтузиазма, Аллен всё-таки был не против. Впрочем, Удовольствие умел быть обольстительным, и уж если он так долго топтался вокруг да около, это тоже что-то значило. Либо то, что подступиться к сбивающему с толку Аллену действительно сложно, либо то, что Тикки (какая неожиданность!) был в себе не уверен.

Уже вся Семья гадала и едва ли не ставила ставки на то, когда и как Тикки соблазнит юного Ноя. И в то же время почти все были готовы закопать Удовольствие заживо, если только он посмеет обидеть мальчика. Возможно, именно эти угрозы и стали причиной того, что Тикки так долго думает и никак не начинает действовать.

— Судя по тому, что здесь нет половины Семьи, мы перепутали время, — заметил тоже откровенно скучающий Шерил.