Мерный перестук колёс убаюкивал. Поезд мягко пошатывало, колёса поскрипывали, или это просто был еле слышный лязг от рельс. Но звук шёл снизу. Аллен приоткрыл глаза и сонно улыбнулся. Похоже, он уже в поезде, только… Странно, полка совсем не застелена, а стенка прямо перед ним какая-то ободранная.. А металлические крепления, на которых держалась откинутая верхняя полка, покрыты ржавчиной. Чувствуя, как нехорошие подозрения начали формироваться в его голове, Аллен резко сел и поражённо выдохнул, увидев, что вместо двери теперь красуется такая же сплошная стена. Резкий поворот головы, чтобы только осознать, что здесь всё не так: например, вместо окна кривая чёрная дыра, за которой было видно лишь тьму. Поезд двигался вперёд, ветер врывался в это странное окно и кружил по купе, но снаружи ничего не было видно. Или там просто ничего не было. Но удивило его совсем не это. На сидении напротив устроился черноволосый, похоже, слегка задремавший юноша. Аллен с удивлением скользил по странному гостю взглядом. Колёса продолжали свой круговой перестук, наверху что-то протяжно поскрипывало, полка над этим юношей тихонько дребезжала в своём расшатанном креплении. Юноша с чёрными волосами распахнул жёлтые глаза и резко обернулся к Аллену, наконец-то давая рассмотреть своё довольно симпатичное лицо. Тонкие губы искривила какая-то жалкая усмешка. — А, ты проснулся, Аллен.

====== Глава 15. Странная поездка. ======

— Чух-чух, чух-чух… Ветер, врывающийся в рваную дыру, заменяющую окно, кружил по маленькому помещению, приятно дул в лицо, перебирал волосы и ледяными лапами сквозняка обвивал замерзающие ноги. — Чух-чух, чух-чух, чух-чух….. Аллен устремил свой взгляд прямо в пугающую темноту, иногда ему казалось, что где-то там, вдалеке, или в глубине что-то проносится. — Чух-чух, чух-чух, чух-чух… Ему казалось, что ничего не изменится, и если он закроет глаза, там тоже будет темно. — Чух-чух, чух-чух… Купе слегка потряхивало, под ногами что-то протяжно поскрипывало, верхние полки тряслись с жалобным лязгом, того и гляди готовясь выскочить из крепления. — Чух-чух, чух-чух… Дверь не появилась, вместо неё так и осталась стоять светло-серая стена, местами замызганная чем-то желтоватым. — Чух-чух, чух-чух… — Да заткнёшься ты когда-нибудь или нет? Сосед в ответ рассмеялся. Больше всего на свете Аллена Уолкера удивляло, поражало и пугало вовсе не то, что он оказался непонятно где и как, а вот этот самый неприятный парень, расположившийся в этом же купе. Чёрные волосы, утончённые черты лица, выразительные жёлтые глаза, глядящие на него с насмешкой. Парень был одет в классические рубашку и брюки, на плечи небрежно наброшено почти сползшее светлое пальто. Да тут, наверное, было слишком жарко для подобной одежды, даже не смотря на холодный ветер. Отчего-то этот парень вызывал у Аллена неприятное ощущение, что-то внутри него неуютно ёрзало и сжималось, подкатывало к горлу чувство тошноты, охватывая всё тело дрожью озноба. Был ли это сон, было ли это что-то настоящее Аллен не разобрался, да и желания разобраться тоже не имел. Странно, он мог бы попробовать проломить эту стену, активировав свою чистую силу. Мог бы, да почему-то не делал этого, каким-то шестым чувством ощущая, что ничего не поможет. Наверное, это всё-таки было нереально, и он ждал момента пробуждения. Он мог так же попытаться ущипнуть себя, но боялся, что почувствует боль и поймёт, что это никакой не сон. Это был странный, очень странный поезд, который двигался быстрее, чем все поезда, на которых он раньше куда-либо ездил. Либо это сон, либо какая-то извращённая реальность, либо воздействие какой-нибудь чистой силы, либо козни Ноев. Про них тоже не следовало забывать. В этом мире было слишком много странных вещей, чтобы Аллен удивлялся подобному. К тому же у него была откуда-то взявшаяся уверенность, что за дверью этого купе такая же темнота, как в этом окне. А он её боялся. Очень боялся. Даже странно, сколько и чего бы он ни видел за свою жизнь, но подобный сковывающий ужас ощущал лишь тогда, когда умирал. — Там ничего нет, да? Кажется, парень был откровенно шокирован. Или уже не ожидал, что Уолкер вообще с ним заговорит. — Где? Аллен только кивнул в ту сторону, где должна была быть дверь. — Нет. Для тебя — нет. — А для тебя? — тут же заинтересовался Аллен. На этот раз ему никто не ответил. Зато парень теперь не «чух-чухал», а молча с интересом рассматривал Аллена, снисходительно улыбаясь краешком губ. — Ладно, — Аллен перестал таращиться в окно и повернулся к этому парню, задумчиво подперев подбородок руками, — тогда кто ты? — Подожди секунду, я пока немного удивлён тем, что ты вообще начал обращать на меня внимание, — парень, сделав задумчивое выражение лица, уставился куда-то поверх Аллена, начиная словно для успокоения или улучшения мозговой деятельности стучать пальцами по раскладному столику, — честно говоря, я немного оскорблён тем фактом, что ты меня не узнаешь. — Единственный человек, на которого ты действительно похож, это Тикки Микк, — отозвался Аллен, — не думаю, что это именно то, чего ты от меня пытаешься добиться. — Кто такой этот Тикки Микк? — Ной. Мой враг. Подожди… — Аллен даже вскочил на ноги, с удивлением понимая, что практически протупил. — ты ведь тоже Ной, я только у вас такие глаза видел! Парень только пожал плечами, отчего его пальто окончательно съехало на сиденье. — Так выходит, что ты Ной? Парень закусил губу, задумчиво посмотрел в потолок, а потом, фыркнув, пожал плечами. — И чего ты такой молчаливый? — Не болтаю всё, что хочу, — странно ответил ему парень, демонстративно отвернувшись к окну. — Я домой-то, в реальный мир вернусь? — осторожно поинтересовался Аллен. Ему не улыбалось вечность провести в этом постоянно куда-то двигающемся поезде. Интересно, кстати, у этого поезда есть конечная остановка, или тут существует только это купе? — Сейчас — да. Странный парень, странные ответы с уточнением. Для тебя, сейчас… Другой бы не заметил, но их слишком уж выделяли голосом, словно эти слова были важны в отличии от остального сказанного. Сейчас… Ты… — А что с тобой будет? — Это не так уж важно. Странно. Говорит так, будто на смерть обречённый или… Уже покойник? Странные мысли лезли в голову Аллена Уолкера. Но по крайней мере сейчас он сможет вернуться обратно. — А у этого поезда есть какая-нибудь цель или конечная остановка, или это просто… — Аллен развёл руками. — Декорация, — продолжая смотреть в окно, ответил парень. Ветер развевал его волосы и должен был нещадно дуть в глаза, но тот даже не пытался зажмуриться. Напротив, Аллену казалось, что этот парень чем-то наслаждается. Странный парень, странный вагон, странное купе, странная ситуация. Что ж, если заменить все странности на «забавно», то ничего плохого здесь не происходит. — Почему я оказался здесь? — Поговорить хотел, наверное, — ответил парень. — Я или ты? — Оба. И снова тишина. И этот парень на экзорциста даже не смотрит и, видимо, не собирается продолжать разговор. Или Аллену надо задать правильный вопрос? Правильный вопрос? Аллен совсем недавно мучился с этим, когда… — Ты так ничего и не рассказал о себе, — напомнил Уолкер. — Я думал, ты меня узнаешь. — Вот ведь! — кажется, его подозрения оправдывались. Серьёзно, перед ним сидел Ной, знакомый Ной, в непонятном практически состоянии. Который считает, что Аллен может его узнать. — Ты Четырнадцатый? — Меня и так называли, — согласно кивнул парень, всё ещё смотря куда-то в сторону. Издевательство какое-то. Чем теперь вопрос не угодил этому… Четырнадцатому? Что за ерунда, почему он сидит, отвернувшись к этой чёрной дыре, и ответы из него приходится едва ли не клещами тянуть? — Что происходит? Если мы здесь для того, чтобы разговаривать, почему ты не разговариваешь? — Есть вещи, о которых во время беседы не упоминают в силу самых различных причин: негативное отношение одной из сторон, нежелание распространять непроверенные данные, обещание сохранить сказанное в тайне, ну и золотое правило «всё сказанное может быть обращено против тебя». — И что это было? — Хм. Наверное, я попытался завязать с тобой разговор, но в силу определённых, довольно прискорбных причин, ты меня просто не понял, я прав? — Я не особо хорошо общаюсь с людьми, — просто отозвался Аллен. — Иногда это сложно, — неожиданно согласился парень. Теперь даже Аллену было как-то не по себе пытаться снова начать разговор. Они оба замолчали и оба были этим довольны. И всё же творилось что-то невероятное, а Аллен сидит на месте и не пытается ничего узнать. Но, не смотря на слова этого Четырнадцатого, Аллен всё-таки обладал неплохим чувством такта и не хотел лезть к собеседнику прямо сейчас и просто так. — Наверное, это будет невежливо, — заранее решил предупредить Аллен, но парень лишь фыркнул. Странно, такой молодой, больше двадцати пяти не дашь, скорее даже около двадцати, но такая аура у него, даже не смотря на то, что он, вроде как, покойник. «Аура силы» по-другому и не скажешь. Ощущение, будто ему больше, чем было на самом деле… И больше, чем тот возраст, на который он выглядит. И высокомерие тоже такое проскальзывает, будто перед ним умным таким сидит какое-то дитя несуразное и болтает чёрт знает что. — Короче, раз ты Четырнадцатый, то ты, вроде бы, мёртв, да? — Убит Графом, — лаконично подтвердил парень. Ещё лучше. — Значит, ты действительно предал семью и перебил их там всех? — Почти, Мечта выжила, — ответил Четырнадцатый. Аллену надоели эти глупые короткие ответы. Он же знал, что если собеседник только захочет, то разговорится на все темы сразу и будет болтать безумолку. Ему что, так Аллен не нравится? Так и Аллен от него не в восторге! Хотелось подойти и встряхнуть хорошенько этого парня, но… Ему словно что-то мешало не просто подойти к Четырнадцатому, а встать с места. Наваливалось что-то тяжёлое и не давало двинуть ни одним суставом, мышцы не могли сопротивляться этому противоестественному давлению, и было немного страшно. Особенно, когда верхняя полка, взвизгнув слетевшим на пол креплением, обвалилась с одной стороны. Полка, под которой сидел Четырнадцатый. Ной даже не шелохнулся. А вот Аллен заметил, что перестук колес стал со временем каким-то фальшивым, то и дело запинающимся, скрип и лязг усилился, а оконная дыра начала медленно расширяться. — И зачем ты это сделал? — Была причина. — Причина убить Ноев? — решил уточнить Аллен, ибо если что, то и у него тоже была такая причина. — Причина попытаться убить Графа. Ну да, с этим не поспоришь, Граф был всему началом, он же мог положить конец. И его смерть тоже могла положить конец, только вот уже его планам. Вот такое вот интересное положение дел. — А ты, значит, экзорцист? Аллену было действительно интересно, этот Четырнадцатый просто пытается перевести тему, или что-то другое? — Ну, да, а разве раньше не было видно? — может быть, это хорошо, что он экзорцист. Если этот Неа был врагом Графа, то, возможно, он друг экзорцистов, так ведь? — Можно подумать, что ты видел меня через эти стекляшки, — фыркнул Четырнадцатый, — то-то ты меня сразу узнал! — Подожди, то есть ты меня тоже видел в виде не пойми чего? — удивился Аллен, — а как же ты тогда со мной общался? Я ведь тебя не слышал, значит, и ты не должен был… — Я стал слышать, когда ты обращался ко мне, кроме этого почти ничего. Я мало чего о тебе знаю. — Но имя узнал… — Гораздо раньше, — заметил Четырнадцатый, наконец-то переводя взгляд на Аллена, — ни этого живописного шрама, ни белых волос у тебя тогда не было. — Да ладно, — шокировано замер Аллен, неожиданно чувствуя, как засосало под ложечкой. Кажется, что-то в его памяти было согласно с этим Четырнадцатым, был в его детстве странный инцидент. — Твой несуществующий, воображаемый друг. Ты меня тогда видел некоторое время, — ответил Четырнадцатый, — меня уже тогда, заранее понимая, куда катится дело, поставили твоим… ха-ха, ангелом хранителем, — последнее слово парень произнёс с нескрываемой издёвкой. На этот раз замолчал Аллен, и отвёл взгляд тоже он. Четырнадцатый смотрел на него, лениво пробегая глазами по всей фигурке застывшего мальчика, но, видимо, не особенно им интересуясь. Юноша просто не знал, что делать, вроде бы надо разузнать всё о Ноях, о Графе и его слабых местах, а он сидит и тупо отводит глаза, присматриваясь к полу… довольно необычному полу, потому что поверхность неожиданно стала слегка проседать. Будто там не сталь и ещё что-то, а какой-то передутый батут, который вот-вот лопнет от напряжения. Что-то нехорошее творилось с этим поездом. — Должен заметить, что ты стал странным, — наконец-то произнёс Четырнадцатый, шокируя Аллена тем, что первым начал разговор. — В каком смысле странным? — не понял Аллен, — знаешь ли, проклятия и седые волосы обычным не сделают. — Я о твоих манерах. Ты какой-то не такой. Я понимаю, что все вырастают рано или поздно, но… Твоим Учителем на поприще экзорциста был Мариан Кросс, да? — Значит, вы действительно знакомы? — Было дело, — кивнул парень, — Было… Орден ваш совсем с катушек съехал, отдавать ученика в лапищи этого монстра? — Орден и не знал, он меня подобрал, сказал, что я вот экзорцист, предложил учиться… — И чему же научил? — Я смотрю, ты не плохо его знаешь, да? — немного раздражённо поинтересовался Аллен, всё же вспоминать об Учителе не особо хотелось даже сейчас, непонятно где и непонятно с кем. — Мариан Кросс — ужас моего отрочества, — рассмеялся парень, — вернее ужасно было не для меня, а для тех, кто понял, с кем я связался и начал дружить. Знал бы ты, как и кто пытался меня образумить и вправить мозги. Правда когда он экзорцистом стал, пришлось сразу же переходить в режим «тайная дружба и взаимовыгодное сотрудничество», но это тоже было неплохо. Эй, ты чего на меня так смотришь? — Меня пугает человек, который утверждает, что дружить с Учителем весело, — жестко ответил Аллен. — А что он тебе сделал? — Тебе перечислить весь список или уже итоговую сумму? — «очаровательно» улыбаясь, поинтересовался Аллен, — боюсь, на весь список долгов, которые он повесил на меня, времени не хватит, а от просмотра всей суммы всем моим знакомым становится вдруг очень плохо. — Ладно, — Четырнадцатый в примиряющем жесте поднял ладони, — не будем о Мариане. Но он ещё жив-то? — Жив, здоров, живет за счёт Ордена, — тут же отрапортовал Аллен. — Вот ведь устроился, наверняка доволен жизнью, — усмехнулся Четырнадцатый. — И как его совесть то не мучает? Хотя, что это я, у него совести никогда не было… — Сказал Ной. — Не такой уж плохой Ной, — парировал парень, — не спорю, некоторая кровожадность у меня в крови. Ах, эти гены Ноя, что они творят с людьми! — пропел Четырнадцатый, и Аллен, не выдержав, улыбнулся. Да, это был тот самый голос, что пел с ним в Ковчеге колыбельную. Поезд продолжал набирать ход, только теперь ощутимо потряхивало даже стены, а разложенный столик начал медленно сползать куда-то в расширявшееся окно. Аллену это не нравилось, словно последний островок настоящего, это купе, постепенно растворяется в темноте и скоро совсем исчезнет. Успеет ли он вернуться в реальный мир до этого? Или ему всё равно ничего не угрожает и волноваться не о чем. — Так откуда у тебя этот шрам? — поинтересовался Четырнадцатый. Разговорился Аллену на беду. Уолкер даже на пару мгновений прикинул возможность самому демонстративно отвернуться и промолчать, но всё же ответил: — От Маны, с которым я путешествовал, он был мне вроде приёмного отца. — Это шрам от акума, и ты назвал его проклятием, — медленно напомнил явно удивлённый парень. — Я превратил его в акума. — И ты до сих пор жив… Аллен демонстративно приподнял левую руку и стянут с неё перчатку. Слегка поддавшийся вперёд Четырнадцатый удивлённо выдохнул: — Чистая сила сработала что ли? Как, или вы её управление по наитию понимаете? Мне казалось, что экзорцистов учить надо. — Не совсем, — ответил Аллен, — а тогда я её не контролировал. Я же ничего не понимал и никогда бы не решился убить Ману, хотя бы и в таком обличии. Оба снова замолчали, погрузившись в свои тяжёлые думы. По крайней мере так оно выглядело со стороны. Аллен пытался понять, как отогнать от себя воспоминания о Мане. Ведь после этой странной встречи с мальчиком по имени Броз его душу и так словно всю вывернули наизнанку и знатно покопались во внутренностях: в его ценностях, в его страхах, в его мечтах. Может этому Четырнадцатому почему-то и любопытно, но всё равно неприятно. — Он долго умирал? — Ась? — не понял Аллен. — Твой отец, как он умер? — вопрос прозвучал почти фальшиво, словно сбитый с толку Четырнадцатый знал или догадывался о причине, по которой умер Мана. — Это была какая-то болезнь, — ответил мальчик, — ему становилось всё хуже в течение месяца, может быть больше, но он тогда не показывал. А может, я не точно помню…. Почему ты такой странный Ной? Чего ты хотел добиться, отправляясь убивать Графа? Аллен решил просто свернуть с этой темы. Она была ему неприятна и, кажется, его собеседнику тоже. Но новый вопрос ему тоже не понравился. — Я был таким Ноем всегда, — ответил Четырнадцатый. — И Аллен, чего бы я не хотел добиться, отправляясь на Графа, я этого добился. Почти. Я не думал, что полученный результат откажутся засчитывать, и я пролечу в трубу, как и все до меня. — Ты вообще о чём сейчас? — О том, что со мной случилось. — А если я спрошу тебя о том, что происходит со мной, что ты мне скажешь? Четырнадцатый слегка приподнялся, выдёргивая из-под себя мешающееся пальто, и внезапно улыбнулся. — Ты не видишь, да? — Аллен только уставился на него вопросительно, и Четырнадцатый провёл рукой по груди в районе сердца и по плечу. — Что не вижу, руку? — Не важно, — отозвался Четырнадцатый, вздыхая. — Ты спрашивал, что я могу сказать о твоей жизни, и я мог бы ответить, если бы позволял себе особенно грубые ругательства. Только в этом случае. — То есть ничего цензурного о моей жизни ты не скажешь, не смотря на то, что знаешь не так уж много? — хмыкнул Аллен, — ты противоречишь сам себе, разве нет? — Я знаю достаточно. Купе неожиданно резко подбросило вверх, а потом оно тяжело начало заваливаться на бок. Аллен даже испугался, что сейчас всё перевернётся и покатится куда-нибудь с обрыва, но, к счастью, наклон остановился примерно на тридцати градусах. А Четырнадцатый продолжал выглядеть спокойным и невозмутимым. — Что это значит? — решил уточнить на всякий случай Аллен. — Что время разговора постепенно заканчивается, — ответил парень. Столик отвалился от своего крепления и, шумно ударившись о край одной из полок, с грохотом съехал к стене. — Какого хрена вообще творит Граф? Аллен даже не мог точно сказать, отчего задал именно этот вопрос. Вроде он знает, что Тысячелетний Граф собирается уничтожить мир, и ему всегда хватало этой информации. А сейчас он, похоже, был раздражён и немного напуган и поэтому спросил первое, что пришло ему на ум, и произнёс вопрос с такими интонациями, словно ругался, а не спрашивал. Наверное, всё-таки сдают нервы. — Он безумен. Аллен вздрогнул. — Безумен? Граф? — О, вот только не надо дальнейших вопросов, — замахал руками Четырнадцатый, — это та самая тема, о которой я могу говорить часами, и если я начну, то меня же не заткнуть. — Да ладно? Ты разговаривать безумолку умеешь? — О безумии Графа? Запросто. Только ни тебе, ни мне, ни миру это не поможет. Граф сошёл с ума, даже некоторые члены Семьи Ноя способны это видеть. Только вот сделать ничего не могут, предпочитают игнорировать этот прискорбный факт. Хорошо хоть я успел стопорнуть Ковчег, и то нашёл ведь другой способ… — Ты потому пытался его убить? Потому что Граф сумасшедший, пытающийся уничтожить мир? Глаза Четырнадцатого удивлённо распахнулись, он улыбнулся, и сходство с Тикки Микком стало ещё большим, нежели раньше. Странно, будто бы они родственники, но ведь Четырнадцатый, по словам Линка, ребёнок некоего Тринадцатого Ноя. — Не верь в детские сказки и не будь столь наивен. Я не настолько благородный и правильный, чтобы заниматься подобной благотворительностью. Я — Ной, не забывай об этом. Нои не любят людей. Они существуют, чтобы… А ладно, ты всё равно вряд ли поймёшь. Аллен даже почти обиделся. Только его собеседник собирался рассказать что-то важное, как сразу же решил, что Аллен, видите ли, слишком туп для таких вещей. Это нормально вообще? — И почему ты не хочешь мне рассказать о том, чем должны заниматься Нои? — Хм, это ты успел уяснить, да? — Я не настолько тупой. — А я не совсем свободен во всём этом. Юноша откровенно не понял смысл последних фраз. Разговор снова не клеился. Аллен про себя решил, что, наверное, пора прощаться, как вспомнил, что никто вокруг не знает имени Четырнадцатого Ноя. — А как тебя зовут? Кажется, Четырнадцатый, посмотрев прямо на него, был приятно удивлён, словно действительно ждал этого вопроса, но успел решить, что не дождётся. — Неа. Меня зовут Неа Уолкер, — просто ответил собеседник. Аллен не верил в совпадения, а это означало, что… Что, возможно, ответ на вопрос, откуда Мана знал секретный шифр, сидит прямо перед ним. — Получается, что ты… — Что ты мог бы быть моим племянником, — усмехнулся Неа Уолкер, — но не получилось. А жаль, ты в детстве был забавной вредной гадостью. — Чего? — настолько странную характеристику Аллен о себе ещё не слышал. — Подожди, я ничего не понимаю. Зачем я здесь? — сбитый с толку экзорцист решил вернуться к началу. — Поговорить, видимо. — Наверное, и сам новообретённый дядюшка тоже не был в курсе. — Ты что, не умер что ли? — Граф убил меня вполне успешно. — Но как ты здесь оказался тогда? Если ты мёртв, то что ты здесь делаешь? — Действительно, что я здесь делаю? — после некоторой паузы глухо пробормотал Неа и неожиданно напрягся, напряжённо вслушиваясь во что-то. А затем свет стал тусклым и замигал, погружая купе в полумрак. Что-то заскрипело, поезд будто бы начал тормозить, а Неа бросился прямо к Аллену и, схватив его за ворот, прошипел прямо в лицо каким-то странным, не своим голосом, в котором словно смешались с десяток различных голосов: — Пожалуйста, разбей его! Аллену показалось, что лицо Неа искажено маской агонии, глаза остекленели, а затем… — Аллен, ну вставай ты уже — голос Линали с трудом пробился через заслоны странного сна, и Аллен, с трудом приоткрыв глаза, увидел встревоженное лицо девушки, — давай, поднимайся, Аллен, ты должен был уже успеть отдохнуть, а нам через пятнадцать минут сходить с поезда и отправляться домой. Там отдохнешь. Волей неволей пришлось отгонять от себя воспоминания о сне, под конец превратившемся в ужасы. Наверное, всё из-за миссии. Однако Аллен, пытаясь вникнуть в последние новости, посмел понадеяться, что, судя по словам Линка, на этот раз его в Ордене никто с допросами ждать не должен. Если бы он знал, как сильно ошибается… *** А в это же время на окраине сгоревшего, страшно представить, целого городка, на который, по слухам местных, с небес опустился огненный столб, тёмноволосый мужчина, известный под именем Самми, задумчиво вертел в руках светящийся тусклым зеленоватым светом кристалл. Со стороны просёлочной дороги послышался шум, и кристалл тут же исчез в складках длинного свободного плаща. Мужчина с наслаждением хрустнул пальцами, не обращая внимания на появившуюся из-за зарослей ореха повозку, запряженную старой и, видимо, едва перебирающей копытами кобылой. Мужичок, плетущийся рядом, гневно ругал палящее солнце, которое и было настоящим виновником уничтожения целого города, кажется, со всеми его жителями, а так же поминал нехорошими словами какой-то новый продовольственный налог. Самми же пошёл прочь от дороги, но прошёл совсем небольшое расстояние, прежде чем остановиться и дождаться, как прямо перед ним распахнутся вытянутые вверх тёмно-серебристые врата. И только мужчина решил войти внутрь как замер, тяжело вздохнул и, покачав головой, таки сделал шаг вперёд. В небольшом затемнённом помещении его уже ждал беспардонно устроившийся на столе гость. — И где это мы бродим интересно? — поинтересовался гость, даже не соизволив обернуться к прибывшему, — мне казалось, ты, вроде бы, должен… как бы это помягче выразиться? оставаться здесь. — Просто недолгая прогулка, — скрещивая руки на груди, ответил тот, что назвался Самми, — ты ведь меня не выдашь? — Хм, забавно. Я, конечно, промолчу, но… ты что-то задумал, так ведь? — сидящий на столе оглянулся попал в светлое пятно от струящегося сквозь плотные шторы света, отчего сразу стало возможным разглядеть его светлые волосы и странный тюрбан или что-то подобное на голове. — Просто хотел кое-что увидеть собственными глазами. Находиться постоянно за кулисами довольно утомительно. Но извини, кажется, я забыл о правилах приличия. Рад твоему пробуждению, Мудрость.