Неа умолк, и Аллен так же молчал, с силой сжимая кулаки и закусывая до крови губы. Молчал, пытаясь понять, каково это быть тем, кем был Неа. Рассказ, похоже, был окончен, но Четырнадцатый явно хотел его чем-то дополнить. Вот только ему было сложно это сделать.
— Мне было плевать, — вздохнул Неа. — Я стал Ноем с таким же, как и у остальных, отношением к людям: презрительно-негативным. Скажу прямо, у Ноев есть веские причины для такого отношения, они действительно несколько… продвинутей? Но всё равно. Это странно, но я смог испортить всё пуще прежнего. Кстати, после пробуждения я так же заметил у себя неизвестно откуда взявшийся браслет. И иногда стал замечать странную тень за спиной, всё чаще в зеркалах. Но тогда не обратил внимания. В общем, после разговора с отцом я отправился на поиски брата и, найдя его.. я сморозил глупость. Такую глупость, что сойти с ума можно. Как уже сказал, мне было плевать на смерть матери и на то, что я чуть было не убил Ману. Совершенно плевать, и я сказал ему об этом.
Неа снова сделал паузу и начал нервно растирать ладони. То, о чём он говорил, давно уже прошло, но вспоминать об этом вновь, сейчас было действительно трудно. Аллен жалел, что коснулся этой темы с одной стороны, а с другой понимал, что этот Ной хотел хотя бы высказаться.
— Более того, я понял, что он едва не убил меня. Что это было действительно опасно именно для меня, и был взбешен. Сейчас это воспринимается почти со смехом, но тогда.. Я не знаю, что руководило мной в то время. Даже сущность Ноя не может сделать таким безумным. Может быть, сыграло свою роль именно первое пробуждение? А может что-то ещё. Я не знаю.
Утомлённая гримаса, и Неа опустил голову, сухо закашлявшись и потянувшись к графину с водой на тумбочке. Хорошенько принюхавшись и убедившись, что никаких лекарств там нет, он сделал несколько глотков и снова рухнул в кресло, теперь уже садясь боком к Аллену, но откидываясь спиной на спинку.
— Много позже во мне по какой-то причине начали вновь просыпаться человеческие чувства. И до этого было заметно, что даже у других Ноев их больше, чем у меня, так что, думаю, это было в пределах нормы, но... Это было слишком поздно. Я начал понимать и осознавать то, что произошло тогда. А потом ещё эти проблемы с браслетом.
— Какие проблемы?
— Разные: здоровье, неудача, хотя подобное всё больше на палачах отражается. А тут палачом был Мана, потому что несмотря на самозащиту, он нанёс смертельный удар. А ведь был таким болезненным ребёнком и слабым человеком. А вот так вот взять и насмерть. Вот что с людьми делают обстоятельства.
— Звучит не очень, — заметил Аллен, понимая, что Неа снова замолчал.
— В конечном итоге получилось, опять же, глупо. — Заговорил Четырнадцатый, кивая словам Аллена. — Я пытался помириться с Маной и даже, вроде бы, помирился, причём с помощью Мечты, которая в своё время узнала о том, что Мана и я вот так вот рассорились. Другим это было неведомо, ну, может, ещё мой отец знал. Всё это так — пустяки. Важно то, что я возненавидел Ману. Возненавидел за то, что теперь понимал, что это за парные браслеты, ненавидел за то, что Мана был прав, а я виноват, за то, что тогда я всё-таки не умер, за то, что вообще всё так получилось. У меня было полторы тысячи причин ненавидеть, и ни одной перестать это делать. Глупо получилось.
Аллен не мог с ходу сказать, правильно ли он сделал, что поднял этот вопрос. С одной стороны, и ему, и Неа, возможно, станет легче. Ману оправдали в его глазах, но ещё сильнее очернили Ноев. Хотя Неа и упомянул, что его состояние было непривычным даже для них.
— О чём со мной хотел поговорить ты? — спросил Аллен, отлично понимая, что этот разговор может оказаться для него очень и очень неприятным. Но он был к этому готов. Неа ведь тоже не о каком-нибудь кратковременном романе рассказывал.
— Тикки. Тикки Микк.
Ну вот. Всего одно имя, а сразу же становится неприятно. Очень неприятно, и вспоминается ещё и сегодняшний поцелуй, а вместе с тем зарождается желание пойти и как следует прополоскать рот, потому что Аллен вдобавок согласился на что-то. На что?
— И что с ним?
— Может быть, лучше сказать с вами?
Аллен даже не пытался скрыть свои гримасы. Но Неа был непоколебим. Видимо, и правда разговор был важным.
— А что с нами? Он палач, а я — жертва. Всё логично и просто. Мы друг друга не переносим, хотя, должен признать, что куда больше негативных эмоций испытываю именно я. Но это вполне логично. Разве не так? — Аллен сглотнул густую слюну и приготовился ждать ответа. Даже такая недлинная речь далась ему с трудом, и если Неа заставит его рассказывать сейчас что-то такое же длинное, как и его проблема, то Аллен просто взвоет и заберётся обратно под одеяло.
— Я говорю не о вашем положении, сложившемся благодаря браслетам.
— Я должен отгадать? — недовольно просипел Аллен.
— Нет. — Неа вздохнул. — Я говорю о ваших отношениях. О том, что, судя по всему, не связано с действием браслетов.
— Я его ненавижу. А он играет со мной, как сытый кот с мышкой. Вот и всё. Хотя это тоже может быть связанно с браслетами.
Аллен оставался невозмутимым и в меру наглым. Но вот сердце, забившееся быстрее и слегка сжавшее от страха, подсказало, что, возможно, только возможно, Неа узнал и о другой стороне их отношений.
— Аллен, — твёрдо начал Неа. — Посмотри на меня. Если все здесь дураки и ненаблюдательные идиоты, делающие вид, что их заботит твоё состояние, то я подобным не страдаю. Но я признаю, что ты важен. И, более того, хочу тебе помочь. И всё отлично вижу. — Отчётливо произнёс Неа. — И я так же отлично вижу, как именно на тебя смотрит Тикки Микк. Вижу с самого первого дня. Его желание очевидно.
— Желание?
— Он хочет тебя. И, разумеется, я заметил, что это его желание.. несколько странное.
— Он само по себе странное, по сути, — отозвался Аллен.
— Я не о том, — ответил Неа. — Разузнав о вас обоих побольше, я понял, что, вообще-то, он должен страстно желать тебя убить, ведь ты повредил его тёмную сущность, а это, поверь мне, не мало. Но отчего-то он начал просто тебя желать. Это некоторое время сбивало меня столку.
— Как ты узнал, что я ранил его?
— Эта битва происходила в Ковчеге, а я могу узнать о многом из того, что происходило в нём, — ответил Неа. И Аллену сразу стало как-то неуютно. Нехорошие мысли про чьи-то извращения поползли в его юную голову. Неа, видимо, что-то заподозрив, не дал ему долго размышлять над этой темой. — Как ты это сделал?
— Чистой силой. Другой формой, мечом, который очень похож на меч Графа, — ответил Аллен, — ты же и сам должен знать?
— Я думал, мне показалось. А значит, отражение. Мда... Всё это не меняет сути того, что всё это не моё дело. Однако, наблюдая за вами, я так же отметил, что подобное желание Тикки.. как будто поутихло. Понимаешь, подобное может произойти, только если он уже.. уже получил желаемое…
— И зачем ты сейчас говоришь на эту тему? — хмуро спросил Аллен.
— Затем, что я пытаюсь понять, что происходит у вас с Тикки.
— Ты и так уже всё понял. Он уже получил однажды то, чего хотел. В тот же день я впал в кому.
— Вот значит как, — Неа снова уронил голову, уткнувшись куда то в ручку кресла. — Ты возненавидел его как никогда прежде, и пришло Сердце, понимая, что вы больше не сможете помириться. Или же она с самого начала ждала этого момента и спешила убить тебя, чтобы обезвредить Ноя. Уверен, она уже успела отметить для себя новую цель…. Извини.
Аллен вздрогнул от неожиданности и непонимающе посмотрел на Четырнадцатого. Тот поднял голову и криво усмехнулся.
— Я надеялся, что вы не наломаете ещё больше дров. Хреново вышло. — Неа поднялся на ноги и снова покачал головой, осторожно подходя к кровати Аллена. — И что ты планируешь делать?
— Искать зеркало? — улыбнулся Аллен в ответ. Почему-то вместе с желанием разрыдаться пришло некоторое облегчение.
— Ничего, Аллен, ты достаточно сильный, раз не сломался до сих пор. А значит, никакая чистая сила тебе тем более не страшна. Ты опора Тикки.
