Неа в зеркале сидел перед инструментом, отвернувшись от Аллена, и, кажется, тяжело вздохнул, когда услышал юношу и понял, что сейчас им придётся о чём-то говорить.
— Это очень важно. — Что именно?
Зазеркальный товарищ не горел желанием общаться.
— Это касается твоего отца. — Узнал что-то о нынешнем Тринадцатом? — Я говорил с ним…
Неа поперхнулся, резко оборачиваясь. Аллен вздрогнул, когда понял, что видит его в естественном, мёртвом виде, со всеми ранами и остекленевшими глазами, но попытался не подать виду, что его что-то смущает или отпугивает.
— Как ты мог с ним говорить? Это же Ной? И… Это не точно, но я думал, что он и в этом поколении будет таким же, но если он не такой, то вы влипли в неприятности, раз встретились с Ноем. Как это произошло? — Я смотрю, упоминание отца вызывает у тебя довольно бурные эмоции, — заметил Аллен, прикусывая губу. Он слишком хорошо разбирался в людях – покер заставил – и его несколько покоробило, что как только речь зашла о Тринадцатом, Неа сразу же заинтересовался разговором, а до этого совсем не выказывал интереса. Как будто ему вообще ничего от Аллена не надо. — Есть такое. Но там была довольно запутанная история, — согласился Четырнадцатый. — Хорошо. Примерно предполагаю, о чём ты, потому что он нам рассказывал, но говорить о Тринадцатом Ное мы будем позже. Сначала я бы хотел узнать, что там произошло у тебя, что ты столько времени сидишь, не хочешь общаться, не желаешь участвовать в обсуждении. — Просто я давно мёртв и застрял в странном месте, где далеко не курорт, и нет никаких надежд на освобождение, — ответил Неа, созерцая отражающую поверхность, соединяющую эти два мира. — Странно… Интересно, могу я использовать их.. трещины.. откуда… — До этого всё было так же, но ты не вёл себя, как истеричка. У меня тут тоже, между прочим, не курорт, — ответил Аллен, довольно холодно не прислушиваясь к бормотанию Неа. — Я заметил. Думаешь, я не понимаю, что ты должен был не просто так провалиться в ту кому? И наверняка не только Сердце было виновником этого происшествия. Отлично видно, как ты тогда шарахался от одного упоминания этого Тикки Микка, Удовольствия Ноя, к которому ты оказался привязан. — Отлично, мы оба разглядели проблемы друг друга, теперь мы можем побеседовать? Если в том, что у тебя произошло, действительно нет ничего страшного, то ладно, мы можем это опустить и перейти к моей встрече с Тринадцатым. Кстати, я думал, что ты мог наблюдать за той встречей из того же окна. — Я вижу в основном только тебя, а в последнее время предпочитаю не приглядываться.. Благодаря моим ухищрениям, у меня есть некоторые привилегии, например, те встречи с тобой, это ведь я тебя затягивал за зеркало. Потому что сломал систему, умерев перед Палачом, и потому что был Ноем. Но сейчас у меня такое ощущение, будто есть что-то в мире живых, с чем я связан. Частица моей сущности, та, что привязана к душе, оказалась тут же.. Так всегда бывает при перерождении. — А можно поподробнее, а то я что-то не понимаю. — Можно. Когда Ной погибает, его душа уходит, но не просто так, а с частицей внутренней тёмной сущности. Всё остальное это всего лишь продукт тела, который пробудить в человеке очень сложно. Вы называете это генами Ноев. — То есть в каждом человеке есть эти гены, так? — Да. Они все латентные Нои, и пробудить их может лишь душа Ноя, которая будто ключ содержит в себе. Души Ноя перерождаются в человеческих телах поколение за поколением и с годами подводят к пробуждению этих генов. Поэтому мы всегда в принципе может помнить, что происходило раньше и что происходило до наших пробуждений. — А разве таких людей нельзя вычислить сразу? Ну, раз они с рождения особенные? Я то думал, что пробуждаются Нои в любых людях, а тут оказывается, что это кто-то определённый. — Вроде бы, Граф когда-то пытался проделать подобные вычисления, но не смог. Или потратил на них слишком мало времени, или отвлёкся на что-то другое. Если ты имеешь в виду своё начальство, то, возможно, они просто не до конца разобрались в механизме нашего перерождения. Или же думали над этой проблемой, но так же не смогли ничего сделать. Скажу тебе честно, в мои времена верхом надежд Ватикана было поймать живого и совершенно обессиленного Ноя, чтобы хорошенько изучить. Но тогда они знали о нас ещё меньше, потому что мы предпочитали не светиться. — Вполне естественное стремление, врага надо знать в лицо.. — И во внутренности, и во всё остальное, — хмыкнул Неа, — я несколько удивлён тому, как трезво ты оцениваешь ситуацию. — Ну, я ведь не говорю, что это хорошо, я говорю, что это было рационально, вот и всё, — отозвался Аллен. — Поживи с таким учителем, как Кросс, и ты научишься не только практичности и рациональности, но и ещё чему-нибудь обязательно. — А ты говорил, он плохой учитель, — хмыкнул Неа. Судя по тому, что он улыбался и пытался подколоть Аллена, настрой на разговор у него наконец-то появился. — Он не учит тому, чему должен, и если бы мне везло меньше, или если бы я не имел руки, удар которой в любом случае довольно мощный, не рос бы в цирке и не был вёртким и ловким, то.. То я мог бы погибнуть практически на каждой недели жизни у Учителя. — Закалялся на будущее. Мариан не дурак, знал, к чему тебя готовит. — Ну конечно! Только вот одно непонятно, нахрена он навесил на меня тогда столько долгов? — Может быть, он сделал это для финального экзамена. — Ну да, и умер, не успев его мне назначить. Или, хочешь сказать, что его смерть и была этим экзаменом? — Смотря что ты называешь смертью, — заметил Неа. — Это всем понятно, что я имею в виду его инсценировку. Мне даже стало интересно: на него в самом деле нападали, или он слинял, едва почуяв неладное? — А может быть, он понял, что в данной ситуации просто исчезнуть на несколько лет не получится, и решил исчезнуть из Ордена навсегда. Ушёл в бессрочный отпуск, — предположил Неа. — И по-твоему это нормально? — обвиняющее ткнул в зеркало пальцем Аллен. — Не совсем.. слушай, а что с твоей чистой силой? Выглядит она несколько, — Неа задумчиво склонил голову набок, теребя кончиками пальцев воротник расстёгнутой на пару пуговиц рубашки. — Проблемы, — лаконично отозвался Аллен, надеясь, что Ной из-за зеркала отстанет. — И что это за проблемы? Мне кажется, или она у тебя сглаживается вся и темнеет, будто скоро чёрной станет. — А ещё образует наросты. Мне сломали её, когда я впал в кому. Переломили в нескольких местах.
Неа на этот раз отвечать не спешил, внимательно наблюдая за Алленом, изучая. Потом шумно вздохнул, поднялся, подошёл прямо к зеркальной глади.
— Тикки, да? Не буду уточнять, что там произошло, пусть это останется так. Ты сейчас ведь с ним путешествуешь? — А что мне ещё делать? И прекрати на меня так смотреть! — возмутился экзорцист, когда увидел в глазах Ноя жалость и сострадание. — Не хочешь быть жалким? Но ты так выглядишь и так произносишь фразы про Тикки, что мне хочется провалиться сквозь стекло. — Неа! — Обнять тебя сильно-сильно… — Неа, я же прошу… — Подставить свою жилетку или хоть рубашку… — Ну что за бред? — И порыдать с тобой в один голос… Кажется, под конец фразы Неа уже едва-едва удерживал в голосе драматические нотки, а когда попытался шмыгнуть носом, Аллен, не удержавшись, схватил небольшую подушку с дивана и бросил её в стекло. Видя, что ничего не мешает Ною продолжать строить из себя сострадающего страдальца, Уолкер взял в руки стул. Зеркала здесь тоже были необычными, противоударными, по крайней мере это было первым, о чём подумал Аллен, когда стул грохнулся под зеркалом, а Четырнадцатый изумлённо заморгал, переводя взгляд со стула настоящего на тот, который был в его зазеркалье и почему-то тоже вдруг поднялся в воздух и полетел, едва не задев его. А спустя мгновенье комнату огласил дружный мальчишеский хохот. Смеялись юноши, как один – от души. — Ладно, повеселились и хватит, — наконец-то успокоился Неа и погрозил Аллену пальцем, — ты только больше предметами мебели в меня не кидайся, а то ещё пианино загубишь. — Как я его тебе подниму? — Своей левой? Или она всё ещё в нерабочем состоянии? — Она, похоже, мутирует или эволюционирует. И активировать сейчас я её не могу, — спокойно ответил Аллен. — И ты вот таким незащищенным ходишь один рядом с Ноем, который пытался тебя убить и вряд ли исправился? Даже не знаю, чем я больше восхищаюсь: твоей храбростью или полным отсутствием мозгов… — Неа, не начинай снова, у меня здесь есть ещё диван, — прозрачно намекнул Аллен, и Четырнадцатый по ту сторону сразу же сделал вид, что испугался, схватившись за голову. — Какой ужас. Меня собираются задавить диваном! — Кроме шуток, будто бы у меня есть выбор ходить с Тикки или нет! Пока мы рядом, хоть какая-то активность браслетов наблюдается. Сам же говорил, что обычно Сердце может засечь меня, когда браслет мной не доволен. Мол, так оно и отслеживает тех, кто уже бесполезен, и пытается отсеять. — От своих слов не отказываюсь, но это говорила Люсинда, хотя я с ней и согласен. Она даже с телом покойника находилась вон сколько времени, а браслет, не смотря на команды Сердца, продолжал её оберегать. Браслет и Сердце несколько разные вещи. У браслетов своя программа, которая задана, и от которой они не будут отходить. — И пока мы с Тикки, она не сможет меня убить? — Шансов, что сможет, по крайней мере, у неё будет гораздо меньше. Вот это правда. А теперь давай выкладывай, что там творится: вы встретились с Тринадцатым и до сих пор живы и здоровы? — Так он же третью жизнь, вроде как, с дефектом и наказан, — пожал плечами Аллен. — Я не мог знать, что и в этой жизни всё так же, — напомнил Неа, хмурясь, — но как тогда вы могли с ним встретится, не к нему же пробирались? — Он назначил встречу мне и Лави через книжника, хотел поговорить о Сердце, о её планах на этот мир... — Наверное, тебе понравилось. — Я не поклонник подобных идей, — пожал плечами юноша, — говорили мы о разном. И не долго – ему нужно было возвратиться, пока никто не заметил его отсутствия. — Он выбирался из своего места заключения? Скажи мне ещё, что он не носит маску и откликается на имя… — Но так оно и есть. И не смотри на меня так — это правда. Он сказал, что нашёл способ избегать некоторой части влияния на себя этого обезличивания. Судя по реакции Тикки, вся семья действительно считает его безликим. Не знаю, как он это делает, но оказалось, что мы встречали его раньше даже, когда охотились за чистой силой, которая оживляет людей. — И что, много он интересного разболтал про Сердце? — с трудом удерживая маску показного равнодушия, сухо поинтересовался Неа. — Об этом позже. Сейчас я хочу услышать, что ты думаешь о Тринадцатом. — Стоит ли ему доверять? Нет.
