— Если бы... — Не бог весть что, но… он выразил своё собственное мнение. — Что там дальше-то у нас? Куда пойдём?

— К Комуи? Вдруг Старик решил вообще нас покинуть и меня не предупредил. Маразм у него уже, так что мог и такое сотворить.

— Не наговаривай на книжника, — тоном самого примерного мальчика на свете отозвался Аллен, неуверенно следуя за своим товарищем. Лави шёл какими-то подозрительно захламлёнными коридорами, а только что они оставили за собой целую забитую дверь. Это всё больше напоминало заброшенные складские помещения со всеми самыми опасными прибамбасами их главного учёного. — Ты уверен, что мы здесь совсем ничем не можем отравиться? Или наткнуться на дикого Комурина?

— Комурины бывают не дикие? — со смехом Лави отворил следующую дверь и тут же поднял палец. — Слышишь? Там люди!

— Комурины бывают вполне нормальными, но у них срок безопасной эксплуатации меньше часа.

— А откуда ты такие слова умные знаешь?

— Какие? А! Так меня же Кросс всё время моего ученичества эксплуатировал. И нефиг ржать по этому поводу!

— Да-да! Это трагедия всей твоей жизни, мы знаем! — Лави замахал на него руками, боком вваливаясь в приоткрытую дверь и делая это так неосторожно и резко, что Аллен не удивился бы, если бы узнал, что тот решил покончить жизнь самоубийством, и, точно вторя его предположениям, с той стороны раздался двойной вопль:

— Осторожно!!

Юный книжник замер в позе ласточки, зацепившись одним «крылом» за косяк и выпучив глаза на двух парней — единственных живых обитателей зала, одетые почти в нормальную, но выпачканную одежду, которую, видно, было не жалко.Один из них так же замотал себе голову, а второй невозмутимо тряс своей пушистой – иначе и не скажешь – светлой головой. Волосы у него буквально стояли торчком, хотя и были не такими уж короткими. Аллен подумал, что это либо от удара тока, либо парень уже вдохнул что-то из препаратов Комуи. А Лави задумчиво обозревал расставленные перед дверью кастрюли и вёдра со сгруженными в них пластиковыми и стеклянными бутылками и искал место, куда можно безопасно поставить ногу.

— Приветствую живых в этом царстве смерти и ужаса! — наконец-то обретя равновесие и приподняв руку для приветствия, произнёс Лави. — Я вас помню, ребята, вы здесь новенькие, помогаете в лабораториях и вообще. Эван и…

— И одуванчик, — закончил представленный парень со смешком. Он был повыше своего товарища. Почти как Лави. А его друг, видно, не первый день получавший подобное прозвище, обиженно ткнул его локтем и пробормотал что-то о невоспитанных идиотах.

— И Эрик, но одуванчик ему действительно идёт больше, — склонив голову на бок и состроив задумчивый, оценивающий вид, пробормотал Лави.

И Аллен был с этим согласен. Со своей лохматой, почти белой, воздушной головой, тёмно-зелёными штанами, кофтой и почти такого же цвета тряпкой, повязанной на поясе, парень и впрямь казался цветочком. На который дунешь, и голова сразу станет лысая. Уолкер едва удержал смешок при этой мысли и совсем уж оказался на грани, когда Эрик услышал слова Лави и, схватив первую попавшуюся бутыль под ногами, с азартом швырнул ее.

— Эй, полегче, нам же сказали, что это что-то очень опасное!

— Вот именно! — бутыль была пластмассовой и пролетела в полуметре от юного книжника, но он, как обиженная сторона решил, что имеет право возмутиться. — От этого и умереть не долго! Почему вас послали разгребать этот склад?

Лаборанты переглянулись и вздохнули.

— Нужно свободное место! — хором, будто тренировались уже раз десять, произнесли они.

— Грёбанный Североамериканский отдел со своими опытами, — сразу же сообразил, о чём идёт речь, Аллен. — Я слышал, Комуи в последнее время всё больше и больше сцен на виду у всех устраивает, когда ругается с Эпстейн.

— И что Бак ему пытается противостоять и вернуть разум, снова и снова нелегально проникая в наше управление, — дополнил орденские сплетни Лави.

— Что, всё действительно так плохо? — удивился Уолкер.

— Да, Аллен, мы вот в первую же неделю с подобной очень большой ссорой столкнулись. Насколько поняли, там едва ли не сцепились как раз трое глав отделений и какие-то учёные. Впрочем, возможно, учёные пытались всех разнять, — заметил Эван.

— Или всё же поучаствовать в этом веселье, — вздохнул Эрик, оттирая пот со лба рукавом и кивая в сторону расставленных всюду и разбросанных ёмкостей. — Вот мы и отпросились куда подальше от нового конфликта, правда не знали, что это едва ли не так же опасно…

— В Ордене вообще везде и всё опасно! — хмыкнул Аллен, присматриваясь к лаконичным наклейкам на бутылках. — Вы их сортируете, да?

— Да, обычно на них есть наклеенные ярлычки с названием и кодом, вот по этому коду и сортируем. Ну, ещё неопознанное есть, его мы запаковываем каждую отдельно, — Эван помахал рулоном белого, воздушного обёрточного материала, — и убираем в сторонку. Ничего интересного. А что тут понадобилось гиперлюбопытным начинающим книжникам?

Лави, практически засунувший свой нос в огромный, ящик, попытался изобразить что-то заумное рукой в воздухе, но вышло, скорее, что-то совершенно нецензурное. Аллен даже покраснел. Эван, к радости Уолкера, тоже. Эрик смотрел не в их сторону, наблюдая за тем, как на верхушке стеллажа, под самым потолком, неуверенно покачивается стальная труба. Что она там вообще делает и кто её туда запихнул?

— Мы с Алленом мимо проходили, искали моего Старика, — Лави с самого начала, конечно, вёл себя так, словно давно знаком с этими двумя пареньками. Но теперь это было уже очевидно.

— Мы то его точно не видели.

— Но я слышал, — тут же вставил Эрик, стягивая с рук перчатки и кивая Эвану. — Время завтрака уже давно прошло, но моего голода никто не отменял!

Эван оглядел фронт предстоящих ему ещё работ и шумно вздохнул:

— А плевать, пошли есть.

— Стоп, а где вы Панду-то видели?

— Панду? — Эрик даже запнулся у выхода, но, потрепав свою пушистую шевелюру, очевидно, осознал, что его друг не единственный любитель придумывать дурацкие прозвища. — Так он со Смотрителем о чём-то болтал!

Аллен с Лави мрачно переглянулись. Ещё несколько минут назад Комуи утверждал, что не видел сегодня пожилого Книжника и не знает, где тот может сейчас находиться.

— Значит, заговор. Ладно, ребят, приятного аппетита! — юный книжник стоически перенёс очередной удар злодейки-судьбы и махнул знакомым на прощание.

Парни уже из коридора отозвались, попрощавшись, и Лави, не дожидаясь решения Уолкера, тоже отправился в коридор и прямиком к ближайшему тупику. — Идём в лаборатории, твоё время уже подошло. Может, придёшь немного позже.

И жестом фокусника юный книжник раздвинул стену. Аллен даже услышал тот глухой стук, с которым его челюсть встретилась с полом.

— Что, хочешь сказать, ничего не знаешь о старых лестницах? Они, между прочим, указаны в планах эвакуации.

— Эвакуации?

— Да, и ты раз в полгода подписываешь документ, что знаком с этим планом и знаешь, что и как делать при любом возможном ЧП, будь это катастрофа или критическое нападение Графа.

— Да? — что-то Аллен не помнил, чтобы подписывал что-то такое. А он имеет привычку тщательно вчитываться в документы, под которыми ставит свою личную закорючку, а то мало ли. Мог ли Комуи его провести?

Ничего умного он сказать не мог, а потому молча двинулся за Лави к довольно широкой и удобной лестнице, если бы там был свет, и она не была завалена старым стройматериалом, мешками какими-то и кирпичами. Особенно много всего этого было у двери. Будто для того, чтобы не дать войти и выйти.

— Слушай, а ты с этим парнем знаком, что ли? — снова подал голос Лави.

— Ась?

— Ну, с Эваном? Вы так открыто общаетесь, и он твоё имя знает.

— Да я всегда так общался, — легкомысленно отозвался Аллен и ткнул Лави в спину, не сильно, но не ожидавший этого парень всё равно опасно накренился и едва не запнулся о ступеньку в темноте. — А насчёт имени, ты уж извини, но я, пожалуй, самый известный и популярный экзорцист. Канда ещё известен, но уж точно не популярен.