Майтра захохотал.

Тысячелетний уставился на него с изумлением, но тот только замахал руками, поднимаясь. — Я думаю, мне стоит вплести ещё одну команду в программу. Да… И я только что выполнил одно из ваших поручений, Граф. — В смысле? — В том самом, Граф. Разве это не очевидно? Похоже, мне в вечности суждено исполнять обязанности вашего психолога и указывать на очевидное, — Тринадцатый прикрыл лицо ладонью, но его плечи всё ещё подрагивали от сдерживаемого, неслышного смеха. — Граф, вы просили меня подумать над тем, почему вы не смогли убить Аллена Уолкера. Но ведь это очевидно!

— То есть?

— Вы не знали, что Мана Уолкер — наш Мана, пока не обратили того в акума, не так ли? И вы всё ещё чувствовали перед ним вину. Вы не смогли убить этого мальчика, потому что он был воспитанником Маны и настолько скучал по нему, что даже вы услышали. Граф отрицательно качнул головой, пытаясь что-то сказать, оправдаться, возможно, дать иное определение, но Тринадцатый лишь приложил палец к губам и зашипел, призывая к молчанию. — Не важно, Господин Граф. Мне просто обидно, что в сентиментальности здесь обвиняют меня, тогда как это именно вы так привязаны к нам всем, что оставляете в живых врагов. А сейчас... сейчас мне стоит выяснить, не было ли в запасном архиве, попавшем в руки этих варваров из Ордена, чего-то стоящего, например, о нашем прошлом, или… или даже о наших исследованиях, благодаря которым появились мои дети… Я думаю, у вас так же скопилось немало работы. Фигура Тринадцатого изящно выпорхнула из комнаты, а гулкое эхо тут же подхватило лёгкий шаг веселящегося Ноя. Тысячелетний Граф опустил взгляд на выключенный экран, на чертежи Ковчега, на горящие пламенем символы, собранные им данные и с тяжёлым вздохом всё же предпочёл окунуться и дальше в работу.

====== Глава 13. Суматоха после. ======

Автор планировала выложить это раньше. Но…

Но теперь автор почётный выгребальщик, обожает горячую воду, легко ориентируется в темноте и ненавидит сырость, сырость и сырость, хлюпающий палас, фонтаны из люстр и розеток, соседей сверху — особенно.

Короче говоря, я сейчас самый счастливый человек на свете!! У меня снова есть электричество!!! Даже не смотря на то, что сушка ещё не кончилась.

Глава немного скучноватая. Первая их трёх скучных (я перехожу от эмоций к делу). Но так надо для сюжета. Мы начинаем разгребать последствия Ковчега. Но, будьте уверены, после трёх бедных на события глав нас будет ждать небольшая награда))К тому же в прошлой главе начали раскрывать отличия «местной» Семьи Ноя от каноной. Это тоже не просто так.

В общем, приятного чтения, надеюсь, это получилось не слишком скучным.

Глава 13. Суматоха после.

Тёмная, неприветливая старая Башня Чёрного Ордена вопреки обыкновению была наполнена жизнью и теплом.

В обычные дни, проходя по холодным, каменным коридорам, осторожно перебираясь обходными путями в попытке избежать встреч с комуринами, обедая, ужиная, завтракая в шумной просторной столовой и даже тренируясь, — всегда ощущалась некая аура темноты, присущая лишь подобным зданиям. Зданиям, о которых рассказывают истории, пугают привидениями, обитающими в самых заброшенных закоулках, боятся обвалиться вместе со слишком старыми, пронзительно скрипящими ступенями. Зданиям зловещим, а уж вытянутая в высь, в самое небо форма, скала, тёмный лес и то и дело бушующее внизу море не прибавляли Башне света.

С этим все свыклись, старину и мрачность обжили, приспособились и продолжили травить друг другу байки если уж не о приведениях (впрочем, хватало и таких историй), то, по крайней мере, о комуринах, Комуи или о злом, жестоком Канде Юу. Истории о последнем особенно любили нашёптывать страшным голосом новичкам, припоминая все его «подвиги» против искателей, акума и Ноев. К тому же теперь, когда стало известно, что куда более мрачный, нежели эта башня, японец сумел победить Ноя, рассказы о нём приняли ну совершенно нереальный характер.

И хорошо, что Канда Юу, презирающий Искателей и не считающий необходимостью обращать внимания на их разговоры или прислушаться к шепоту, не знал об этих байках. Потому что кто знает, возможно, он счёл бы их лучшим из возможных руководств к действию?

В обычные дни Башня была полна мрачного (чего уж утаивать) очарования.

Но сегодня всё было не так. Аллен понял это, едва в окне забрезжили лучи лениво поднимающегося солнца, а в его длинном отчёте была поставлена последняя точка. Разгибая и сгибая затёкшую руку, он вскочил на ноги, оглядывая комнату и пытаясь сообразить, не забыл ли он чего, а затем аккуратно сгрёб листы в одну папку.

Кажется, всё наконец-то было сделано.

Отчёт, длинный отчет обо всём, начиная со встречи с Крори, наконец-то был дописан со всеми необходимыми юноше неточностями и поправками. Обследования у врачей удалось успешно избежать, соврав в Азиатском управлении, что он залечит раны в Центральном, а в Центральном заявив, что уже полечился в Азиатском. Сам он тоже уже был совершенно здоров и свеж, а всё благодаря его чистой силе, — юноша провёл ладонью по воротнику умеренной пушистости, который теперь почти всегда висел на его шее. Правда, как выяснил Аллен, он мог так же повесить его на руку, словно манжету, а вот свернуть плащ полностью, чтобы тот исчез, не удавалось. Словно его чистая сила распалась на две: технический плащ и паразитическую руку. Однако обе ощущались как одно целое, и Аллен не видел повода беспокоить остальных своими задумками.

Так же Уолкер был рад, что манжетой или воротником, но его плащ наконец-то начал подчиняться хозяину и сворачиваться. Он не совсем понимал: виновато ли его ущербное мастерство или всё же упрямая, подвисшая чистая сила, но он всего-то несколько часов как сумел стянуть её с себя. До этого плащ изводил его своими уж слишком жаркими и в некоторых местах обтягивающими объятиями. Будто живое существо, которое наконец-то само дорвалось до тепла нового носителя и, никак не смея поверить в такую реальность, плащ, эта наглая, заставившая его несколько часов потеть без остановки, тряпка, никак не желала с него слазить. От жары и перегрева начинала болеть и даже слегка кружиться голова, а ещё ныли рёбра, ноги, плечи и вообще все кости сразу… А потом Аллен начал догадываться, что уже просто выдумывает свои недуги и ему просто слишком жарко на самом деле. К сожалению, объяснять остальным, отчего он такой раскрасневшийся, слегка невменяемый и почему не снимает плащ чистой силы, Аллену было неловко. Правда была уж слишком глупой: не может разобраться, как снять плащ с себя!

Вчера вечером он наконец-то неожиданно осознал, что высокий воротник плаща, до этого наглухо застёгнутый, расстёгнут, и с восторгом стащил с себя порядком надоевший материал… И какого же было его удивление, когда он обнаружил, что на боку нет и следа раны. И вообще на его теле нет никаких следов ран, ни синяков, обычных для любых сражений, ни ссадин, ни чего-то более серьёзного. Даже прошлые шрамы, некоторым из которых был не один год, совсем потускнели и почти исчезли. Он был совершенно здоров.

А ещё Аллен был пристыжен: выходит, чистая сила его ещё задарма лечила, а он ходил, жаловался. Мало ли, какие у него там были раны? Аллен не всегда следил за своими повреждениями, не то чтобы в Ковчеге его сильно побили, скорее…

Скорее…

На ум приходило единственное уместное, по его мнению, в данном случае понятие: скорее его залюбили.

Но к этой теме Аллен пока возвратиться готов не был. К тому же на теле не осталось никаких следов их с Тикки времяпровождения.

Следовало думать о другом: о том, что Аллен не сделал. Например, он не поговорил нормально с Кроссом, оттого что Учителя уволокли сначала Бак, потом нервничающий Комуи, а вот теперь бродили слухи о появлении в управлении начальства.

А так хотелось узнать о Ковчеге!

Всё же юноша так и не смог понять, что произошло там. И у него оставалось смутное ощущение, что, даже вспоминая о произошедшем наверху, сейчас, спустя всего-то пару суток, он что-то упускает.