— Мы с ним необычные. Мы с Маной. Может, потому что новые, но наше пробуждение странное. Особенно у него. Первое пробуждение было неудачным, а потом мы и вовсе махнулись своими тёмными сущностями, и это ненормально. Это дико. Но мы были близнецами и решили, что в том вся мысль. Мы не думали много. Мы извлекали выгоду. Но перерождение Маны сейчас идёт совсем по другим законам. Ещё до нормальной активации тёмной сущности он начал вспоминать. За месяцы. Это удивительно. И сейчас, когда мы прибыли к Ноям, мы точно знаем, что это такое и что такое медленно пробуждение. Постепенное. И что может от того, что мы молоды. Или от того, что мы махнулись сущностью, она не связана абсолютно с нашими душами. Связь есть, и она нерушима, но это не плотное переплетение, а, скорее, поводок. И это может быть губительно. И.. Мана, как и я, из тех странных новых Ноев, что не умирают как таковые. У нас сразу же осуществляется привязка к чему-то. В моём случае привязка существует к зеркалам. И то лишь от того, что смерть моя была слишком быстрой и насильственной. Иначе могло случиться как с Маной. От зеркал моя привязь пошла к уже зачатому мне, вместе с чистой силой, суть которой так переплелась с душой моей. И родился такой странный я. У Маны было по-другому. Он медленно угасал. Однажды родился ребёнок, названный Эваном, и к нему пошла привязка тёмной сущности. А сам Мана начал медленно угасать и сходить с ума. Адаптация в новом теле затянулась лишь от того, что Мана встретил меня, и его душа застряла, не желая уходить в новое, далёкое вместилище. В это время Эван был очень болезненным, слабым, инертным ребёнком. И лишь когда Мана умер, всё стало именно так, как должно было. Но так как душа его долго не уходила за сущностью, сразу их связь не восстановилась. От того Граф и сумел призвать только душу, что ещё сильнее повредило связь. Вообще, если бы Граф сделал такого акума, то… либо он со временем был бы разрушен, от того что к душе вернулась бы тёмная сущность, которая не смогла бы ещё долго поддерживать жизнеспособность Эвана, либо он был бы уничтожен другим способом, но душа Маны от того не пострадала бы. Она бы пошла к сущности. Но всё это сильно подорвало бы процесс перерождения, и, быть может, он бы погиб.

Аллен вздохнул после долгой речи и позволил Лави её обдумать. Но, видно, тот принял всё рассказанное очень просто.

— Итак, — он должен был поторопиться, чтобы иметь возможность хорошо соображать во время разговора, — этот ребёнок точно будет защищён с самого рождения? Он сразу же станет членом Семьи? Это точно? Или только если он ребёнок тебя и Тикки, а если это не так? Если Тикки не при чём, постаралась чистая сила? Или ещё лучше, чистая сила не взяла ничего от тебя, но приняла за отца Тикки?

— Это невозможно. У Пробуждённого Ноя могут быть дети лишь от потенциального Ноя.

— А чистая сила и экзорцист – носитель чем тебе не нравятся? Мы говорим не о людях, стоит продумать все варианты. Что думаешь об этом? О том, что Хелеос хотел получить Сердце от чистой силы и полноценного Ноя?

— Я предпочитаю не думать об этом! — резко отодвинулся Аллен и тут же ахнул. — И ему твои домыслы тоже не нравятся! Это было почти больно, так что бери слова обратно!

— Он ничего бы не понял, даже если бы слышал.

— Он слышит. И он может быть кем угодно, даже ребёнком, понимающим смысл слов или хотя бы недобрых интонации ещё во чреве.

— Сомневаюсь, что твой кокон можно назвать чревом…

Злобный огонёк Тёмного Аллена появился в серых глазах.

— Лави, я тут подумал, а ты, как книжник, не хочешь посмотреть, как действует мой дар Ноя? На себе, к примеру.

— Что? Нет! То есть, я беру свои слова обратно! Доволен?

— Поменьше грубости, — хмыкнул Уолкер с тёмной, но полной удовлетворения улыбкой на устах.

— Хорошо, что ты думаешь делать теперь? — пришёл к тому, с чего следовало начать, Лави.

— То же, что и раньше. Моя цель – не дать Графу уничтожить людей. Не давать ему даже вредить им. Кажется, мы пришли к тому, что ни Графа, ни Сердце никто убить не сможет, и я подумал, что нам останется только вечное противостояние, и только от нас, экзорцистов, будет зависеть, насколько хороша будет жизнь людей, как будут беспокоить их Нои и Граф со своими бредовыми идеями. У меня нет большого выбора. Что ещё я могу делать? Только ломать голову над тем, как мне договориться с Семьей, не стать изгнанником и в то же время быть этим самым Шутом. Отказаться от этой чистой силы уж точно не так-то просто.

— Да уж, оторвёшь опять руку, а она обидится и в голову вообще вживется.

— Думаю, она способна на это, — согласно кивнул Аллен. — Есть момент с уже Жрецами, не экзорцистами. Я мог бы уже за них заступиться. Тебе позволили увидеть меня.

— Чем они отличаются?

— Во-первых, уровнем синхронизации. Он у них у всех за сотню. Но это не единственный показатель. Это что-то вроде посвящения своей жизни именно этой войне. А некоторые экзорцисты – совсем редко, но ты мне сам рассказывал об этом – приходили в Орден безо всякого желания. То есть не то пугались перспективы борьбы с монстрами, не то ещё что-то. В мотивах людей вообще сложно разобраться. Думаю, чистая сила и Сердце понимают их гораздо лучше. Что касается внешнего проявления, то такая чистая сила технического типа обязательно перетекает в кристаллизацию, то есть связывается с носителем через кровь, но это вы и сами знаете. У паразитического типа внешнего проявления как такового и нет... считают большинство, но оно есть, и именно то, которое было у меня, к примеру. Полное изменение вида чистой силы и более сбалансированное взаимодействие. Паразитический тип чистой силы убивает носителя, это сложная связь, что известно всем в Ордене, но на самом деле при нормальном содержании, напротив, чистая сила становится катализатором, работающим на щадящем носителя топливе. Короче говоря, она как раз таки защищает нас и так же даже продлевает жизнь.

— И кристаллическая тоже? — уточнил Лави через некоторое время. Он уже хотел домой. Домой, потому что думать о чём-то ином было почти мучительно. — Линали, когда она тот удар совершила. Она должна была пострадать сильнее и позже тоже… стой, а если я уже Жрец, я что, бракованный, что ли? Или… ох…

Он свернулся калачиком, затихая на некоторое время и ожидая ответа Аллена.

— Ты точно в порядке?

— Да.

— Не похоже.

— Просто ответь на мой вопрос!

— Я думал, ты и сам должен отлично знать, что чистая сила, созданная для книжников, последняя чистая сила, отличалась от другой. У вас другой и уровень связи.

Что-то такое старый Панда рассказывал — Лави помнил. Но говорить по этому поводу было не чего. И он, уткнувшись в подушку лицом, предложил Аллену поделиться планами на светлое будущее мира человеческого и отношение между Ноями и чистой силой.

И обсудили. Аллен заверил, что его комната никогда в жизни не будет просматриваться или прослушиваться кем-либо, и они могли говорить о чём угодно. Иногда Лави прерывался, иногда подумывал о том, что жидкость с компресса нужно принять внутрь. Но за такое его покалечил бы уже Книжник.

Возвращение Майтры он воспринял почти с ликованием, особенно когда тот протянул Лави его повязку на глаз и заметил:

— Время подошло к концу, у меня, конечно, есть некоторые вопросы, по поводу… Но я придержу их пока при себе. Думаю, мы ещё встретимся. Так и передай Книжнику, что мы заинтригованы.

Лави был уверен, что да, они увидятся. И он определённо заставит Старика рассказать и о происхождении его неудачного лечения глаз, и о том, кто был его дедушками-прадедушками. Вот только, подняв голову, он так и замер, неуверенный, стоит ли придавать значения тому, что он видит. Оглянулся к Аллену, уже держа оба глаза открытыми. Затем опять остановил взгляд на Майтре и спокойно завязал повязку на место.

Тринадцатый Ной чему-то улыбнулся. Он определённо знал больше об этом проклятии, чем кто-либо.

— Как выглядит чистая сила и реагирует на тьму? — Лави обернулся уже на выходе.