— Граф… — медленно выдохнул Тикки. — Но зачем?
— Зачем? Я хочу избавиться от этого мальчика. Что, этого недостаточно?
— Но он нам уже даже не враг. Он не экзорцист больше!
Граф посмотрел на Тикки, как на ребёнка. Нет, ну в самом деле, рассуждает, как ребёнок. Он точно сейчас Ной, а то не похож? Как ему объяснить, что сам тот факт, что Уолкер выжил после встречи один на один с Ноем, до этого убившим стольких экзорцистов, вполне может стать не самым лучшим примером. Примером идиотизма и слабости Ноев. А этого Граф пока себе позволить не мог. Пока его Семья и впрямь была слаба. Но эти дураки ведь не могут оценить весь упадок собственных сил!
— Он должен умереть. Я пошлю акума третьего всё же уровня, чтобы наверняка. — Чего уж сразу не четвёртого? — ядовито поинтересовался Тикки. — Четвёртого нет в наличии, — вздохнул Граф, отворачиваясь с одним единственным намерением – наконец-то погрузиться в работу. — Вы не можете убить его! Он не экзорцист, Граф! А вот это уже было поводом для тревоги: слишком открыто и прямо. Слишком очевидно, что Тикки отчего-то желает видеть Уолкера живым. К тому же тот странный приказ: Граф не сказал Тикки, что знает об этом, не желая слышать его оправдания, но тот дал акума очень странный приказ там, в бамбуковой роще. Тикки приказал им найти и уничтожить голема экзорциста, простого голема… Разумеется, ни один акума не кинулся за золотым големом Уолкера! С этими недомолвками и сомнениями следовало подождать. — Он мой и твой враг. Даже если бывший. Даже если калека. Мне надоело, что ты постоянно просишь кого-то пощадить и не трогать: твоих друзей, твою жизнь, твою светлую сторону, твои принципы и правила, а теперь вот и мальчишку Аллена Уолкера! А потом ты попросишь за весь Орден, и я должен буду с тобой согласиться?
Тикки уже сообразил, что ляпнул лишнее, но он так же понял, что теперь можно и в омут с головой.
— Но вы не можете убить Малыша! — Малыша? — пронзительный голос Мечты Ноя, и девчонка возбуждённо выскакивает из ниоткуда. — Подождите, а ведь Тикки уже так называл какого-то паренька. Юного мальчишку, давно, ещё когда только стал Ноем… Тикки, — вкрадчиво протянула она как раз в тот момент, когда Граф попрощался с покоем, — а что у тебя с ориентацией? Оба мужчины подавились.
— В смысле? — попятился Тикки.
— В прямом. Что это ещё за Малыш-то? Не Аллен ли? Так он мой!
И, видно, сегодня был день длинных языков, до Роад тоже поздновато дошло, что она ляпнула не то.
— Твой? — переспросил уже Граф, в то время как Тикки давился смехом с возмущением.
— Ну… да! Мой Аллен!! И никто не смеет его делить!
— И не будут, потому что сегодня его убьёт акума!! — наконец-то выдал Граф. — И делить будет уже некого! И я больше не буду слышать ни этого имени, ни этой фамилии, вы меня поняли? — Моего Аллена грязному акума? — в два голоса. — Роад, немедленно приступай к подготовке загрузки Ковчега, а ты, Тикки, — Граф ткнул в него, — готовься встречать гостей! Экзорцисты достигли берега, и нам надо организовать им подобающий приём. Всё это было произнесено таким тоном, что перечить никто не стал. — Мы можем притащить Уолкера сюда и убить на глазах у друзей, — наконец-то предложил Тикки. — Хочешь реабилитировать себя? — устало поинтересовался Граф и покачал головой. — Хорошо, я скажу акума об этом, звучит неплохо, да и для встречи тоже подойдёт. Идите. Но Роад всё ещё переминалась, и Тикки явно не знал, как ему готовиться к приёму, но они молчали до тех пор, пока Удовольствие Ноя не зашептал Роад: — А что у нас тут... В смысле, с чего ты на меня так с ориентацией наехала? Какие-то проблемы здесь у нас что ли? — Какие проблемы? После наших Уз? Ты хоть знаешь, в каких они отношениях состоят? Тикки, надо отдать ему должное, призадумался. — Садо-мазо? — осторожно поинтересовался он. — И оно тоже. — Я сидел с ними за одним столом… — протянул Тикки в ужасе, кажется, поверив Роад без доказательств, что было весьма неосмотрительно с его стороны. А Граф, в уме повторив все свои задачи на ближайшее время, попытался отмести подальше странную мысль о том, что он о чём-то безнадёжно забыл. О чём-то необязательном, но важном… Главное было не забыть послать акума убить или забрать Уолкера. *** Аллен рефлексировал почти полдня и очнулся только, когда желудок начал требовать внимания и напоминать, что одному молодому организму, даже с оторванной чистой силой необходимо питаться. Но Аллен опять задумался на сей раз насчёт того, жрёт ли чистая сила и сейчас его энергию или нет? Этот вопрос настолько заинтересовал его, что Аллен вскочил на ноги и приготовился прямо сейчас опять бежать к чистой силе. Традиционно никакой комнаты ему здесь не выделили, у Аллена был свой уголок в госпитале, из которого он мог уползать в любой момент и где мог отдыхать, когда ему заблагорассудится. Было удобно, да и Аллен никому не мешал. Хотя он сомневался, что в этом огромном подземелье он мог хоть кому-нибудь помешать.
По сравнению с Центральным Отделением, где царил бардак, суматоха, бурлила жизнь, шум и гам, здесь было… тихо. Безлюдно, нешумно, все заняты своими делами, да и людей здесь, кажется, было поменьше. Или помещения были действительно огромными. К тому же Аллен не все успел увидеть за эти дни, хотя бы потому, что занят был только тренировочными боями, которые едва не превращались в настоящие сражения на смерть.
Аллен потянулся к как всегда заботливо свёрнутому на уголке тумбочки с лекарствами и водой листочку бумаги, где был набросан простой план прохода до той запертой двери, из которой и появлялась Фоу. Эту карту ему выделили после того, как он, однажды оставшись в одиночестве, забрёл в какие-то немыслимые, вроде бы, совершенно точно запертые коридоры, а теперь она помогала ему доходить до нужных мест без лишних приключений. Карту ему, кстати, нарисовала та девушка, Лоу Фа. От этого ещё меньше хотелось пересекаться с ней.
Аллен опять опустил взгляд на план и вспомнил, что на деле хочет есть. Время было уже довольно позднее, но столовая должна была ещё работать. К тому же путь до столовой он находил почти всегда безошибочно.
Злые языки могли бы пошутить о том, что он находит направление по запаху, но на деле столовая просто располагалась по соседству с госпиталем. На редкость удачное архитектурное, инженерное, тактическое и вообще решение. Почти гениальное — подумал Аллен, потихоньку выбираясь из госпиталя и осматриваясь в поиске нежелательных лиц. Но, видно, никто не подумал о том, что в конце дня Уолкеру приспичит начинать новый бой с Фоу. Кстати, он снова впервые подумал о том, не может ли Фоу оказаться занята чем-то более важным? А чем она вообще может оказаться занята, какие у неё обязанности? Оказывается, он ещё столько всего не знал! В столовой этого отделения работал мужчина восточной наружности, довольно молчаливый, но, как успел выяснить Уолкер, дружелюбный, но предпочитающий не лезть в чужие дела. И готовил он тоже очень вкусно. Но Джерри всё же лучше! Поздний ужин так же прошёл в тяжёлых и не очень размышлениях. Аллен ел гораздо меньше обычного, но полагал, что это, возможно, не от того, что чистая сила отделена от него, а от того, что его пичкали, как хотели, различными витаминными добавками в огромных количествах. Аллен не спорил, понимал, что ему же нужно, и что так будет лучше. Да и добавки эти были хоть и специфического вкуса, но ничего неприятного. Кисленькие в большинстве случаев. А Аллен хоть и был сладкоежкой, но умел есть всё. Суровая школа Мариана Кросса. Вот ведь засел он у него в голове в последнее время! Аллен подумал, что это точно не к добру. К скорой встрече с Кроссом, что звучало совсем уж жутко. Хотя удостовериться, что Учитель всё-таки жив, действительно хотелось. Не то чтобы Аллен верил, что его демон, то есть его Учитель, может погибнуть, но всё равно так было бы спокойнее. Но в идеале Кросса должен был встретить кто угодно, кроме него самого и передать эту радостную новость Аллену без дополнительной пачки долгов. Почему его Учитель ассоциируется у него только с этими дрянными долгами? Приближалась угроза окончательно грохнуться в собственнические объятия депрессии, которые сейчас угрожающей тёмной тучей нависли прямо над ним, напоминая о той непроизносимой сумме…. Никогда ещё Аллен Уолкер не был так рад боли, прострелившей его проклятый глаз. На мгновение всё вокруг даже окрасилось в алый, а изображение потеряло чёткость, но всё равно он был рад этому избавлению от мыслей. До тех пор, пока не ощутил в полной мере подступающую к горлу желчь, сдавливающие виски иглы и болезненный спазм, скрутивший его внутренности в три узла как минимум. А всё от одного пылающего глаза. И чёртово онемение конечностей, и невозможность вздохнуть, и даже отвратительный запах, который ему явно чудился, но продолжал настойчиво забивать ноздри, потому что открыть рот, когда зубы крошатся друг о друга в попытке сдержать боль, просто невозможно. Акума. Несчастные пленники Тысячелетнего Графа. Он чувствовал их, слышал, знал, что они есть, что они пришли в движения, и что их много, так много, что хочется выть в голос от бессилия, подобно волку, обдирая ногтями ближайший косяк, пол, сбивая кулак, только бы отвлечься, заставить себя вспомнить о реальности. Давно на него так не накатывало. Он не просто знал, что они есть, не просто мог ощутить их местоположение. Нет, на таком расстоянии он даже не мог рассмотреть в подробности то, что сталось с измученными душами. Он их… чувствовал. Нет, не так… будто бы он был ими, как-то по-другому. Но менее паршиво от того не становилось. Он стоял, прижавшись к стене, стоял, сжимая кулак, закрывая слезящийся воспалённый глаз и повторяя бескровными губами словно мантру:
