И разрушительным.
Аллен протянул руки к спокойной глади воды, которая тут же пошла кругами. Ветер за спиной зашумел громче, будто уговаривая не совершать безрассудства. Аллен должен был оставаться на этой стороне, удержать лавину. Но он собирался нырнуть. Аллен должен был спать, но он собирался проснуться. Сегодня он знал, что у него это получится легко.
Он знал, что, если проснуться, будет слишком просто удержать камнепад. Возможно, ему снова что-то поможет, как в прошлый раз, когда он увидел отправную точку. Нет, он должен был пойти к смерти и распахнуть глаза, в реальности дав выход этой разрушительной мощи.
Он глубоко вдохнул и отпустил себя, падая вниз, в холод, который тут же сменился жаром пламени, тенью безликой чёрной луны.
Безликой луны, которая вырвалась в реальный мир, стоило только с болью разодрать слипшиеся веки. Реальность надсадно трещала, хрипло покачивалась, волны землетрясения безжалостно рушили здание, прорвавшись к своему долгожданному виновнику. Аллен даже чувствовал пульсирующие кольца энергии, природу которой разобрать невозможно. Но кольца эти сужались и расширялись, неизменно оставляя в центре юношу. И разрушали всё вокруг. Разрушали…
Разрушали.
Пол под ним был зеркальной гладью, отражающей два мира, тёмное, мелькающее под потолком пятно повторяло контуры луны. Смрад из мёртвого мира запустил отвратительные, невидимые щупальца, и остановить их было сложно. Аллен даже не знал, как. Знал, что надо, но заторможенное сознание не предлагало ничего дельного.
Огромная плита опрокинулась, ломая доски, поднявшееся облако пыли загородило от взора Аллена вторые двери, а с потолка, если он ещё остался там, полилась вода. Холодная такая вода, трубы повредило, очевидно. Прямо как маленький водопад, очень приятно, учитывая, что Плащ снова жарил, будто задумал подать вместо второго блюда. Рука привычно легла на живот, взгляд упёрся в зеркальный пол.
Это опасно. Круги сужаются вокруг него. Эти круги уничтожат его. А это… это…
Он медленно обвёл взглядом окружающее пространство, сложил руки перед грудью.Его плащ медленно разматывался, отлипая от его тела, своими призрачными слоями расходясь по всему зданию, медленно, мучительно медленно нити, формирующиеся в его ладонях, из которых и был соткан его плащ, оборачивались вокруг пальцев, и каждый новый оборот равнялся новому замкнувшемуся слою Плаща.
Он развёл руки, чувствуя, как отзывается чистая сила везде и сразу, вокруг и будто внутри него, здесь и не здесь; всего один разворот, и плащ взорвался ослепительным сиянием, активируя то, что когда-то называли Покровом.
Покров Шута, тот единственный вид щита, что мог быть практически всесильным, тот, чьим предназначением была лишь защита Сердца. Покров снова был развёрнут и снова защищал Сердце.
А Аллен улыбался, потому что это было… было… Восхитительно.
Сил не было. Не было совершенно, когда подросток упал коленями на мокрый пол; он слышал, что кто-то зовёт его, кто-то был здесь и видел его, кто-то был рядом. Но это было уже и не важно. Землетрясение, вызванное разрывом времени, его последний Камнепад был преодолён. Финальная точка. Сердце было здесь, Сердце вернулось, пусть даже пока не рождённым ребёнком.
Голова только болела. И ладони жгло отчего-то. Будто он положил их в ведро с битым стеклом, получил раны, но кровь не потекла. А боль — вот она. И это было даже немного знакомо. Это жжение, эта боль в голове, будто вознамерившаяся взорвать его мозг. Его левая рука тоже пульсировала, пульсация, исходя из ладони, поднималась вверх.
Кто-то наступил совсем рядом.
Ему нужно было уйти, и он попытался сказать тому, кто оказался рядом. Он знал, что это его брат. И лишь когда уже тащился в лёгкой дымке по коридору, сообразил, что что-то не то. Что это же не брат. Уже не брат, и что он вспомнил его в прошлой жизни. Вспомнил себя и его, и это было так странно – помнить и то, и другое, не понимать, что реально, и отчаянно цепляться за чужое тепло с этой раскалывающейся головой и подгибающимися ногами.
Его тянули за плечи, за руку, уговаривали отойти ещё, ещё немного.
— Ма… Эван, иди, иди отсюда. Это плохо!
Людям лучше сейчас рядом не находиться. Эван чертыхнулся, схватил его за плечи, пытаясь заглянуть в глаза, и Аллен услышал это удивительно ясно.
— Ладно, здесь уже пустынно. Скоро должен прийти Тикки, я послал за ним, слышишь?
Но Аллен уже не слышал. Он сжимался в комок, закрывая лицо руками.Обе, кстати, выглядели уже обычными, выдохшаяся чистая сила слишком уж расстаралась на устранение лавины и на активации Покрова, и Аллен был слишком неопытным, чтобы тратить силу экономно.
Больше ничего не могло сдержать прятавшуюся в его теле тьму. Ему казалось, что коридор вокруг него вдруг треснул и обуглился, будто от невидимого огня. И это зрелище было почти привычным. Почти — если бы только не расплывалось всё перед больными глазами, если бы не было так невыносимо больно и хреново.
Он очнулся от этого кошмара уже у кого-то на руках, совершенно обессиленный и всё ещё больной. Медленно, но верно к нему возвращалась возможность дышать, а стук сердца отдавался в висках, глаза открылись с легкостью, но всё, что его окружало, было лишь яркое белое пятно.
— Похоже, он очнулся!
— Эй, Аллен, ты слышишь? Ты нам нужен!
— Нам врата бы поставить, мы уже почти снаружи!
— Ага. Без тебя пешим ходом как-то не очень хочется убираться отсюда.
— Уверен, они вот-вот заметят пропажу, даже несмотря на хаос.
— Тикки? — из всех голосов Аллен зацепился именно за него. И словно это осознание стало точкой опоры, через которую он вновь сумел увидеть мир: и звуки, и краски, и обоняние, и всё сразу стало приходить в норму. Довольно быстро. Достаточно для того, чтобы Уолкер наконец оглядел компанию, отмечая, что Вайзли-Ной выглядит забавно, сам он на руках у прибывшего Тикки, все они уже во дворе башни, и эти трое почему-то все в крови.
Нет, был смысл в том, почему в крови Вайзли и сам Аллен, хотя себя он не особо разглядывал, сосредотачиваясь на плане побега и сжимая пальцами воротник Тикки.
— Ворота белого открыть я так не смогу. Сам сглупил. Нужен Тёмный Ковчег. У тебя же туда есть допуск, Тикки?
— Да, а что?
Всё же крови было многовато. Интересно, они хоть как-нибудь, хоть немного замаскировали тех, кто умер от их рук, под несчастный случай?
И ещё интереснее – это нормально, что он думает об этих смертях настолько безразлично?
Юноша жестом попросил опустить себя на землю и вздохнул:
— Мне нужна тишина и немного времени. И тогда да.. я открою вам врата в Чёрный Ковчег от Тикки. Всё вот-вот закончится.
====== Глава 49. Милый дом. ======
Джасдеби всегда стремились оказаться в центре назревающих беспорядков. И занять этот центр, само собой. Что может быть интереснее участия в беспорядках, драках, сражениях и вообще в чём угодно, включая приёмы Шерила? Главное принять участие и погрузить мероприятие в хаос! Это было их собственное искусство, их религия, их образ жизни.
Разумеется, Семья отлично об этом знала. Слишком хорошо знала вкус Уз и частенько срывала их проказы. Некоторые из их планов действительно могли оказаться слишком опасными для жизни целых стран, и иногда они даже воплощались в жизнь, но чаще всего подобные безобразия Узы проводили с кем-нибудь в компании. Сюрприз для Графа – вот как они обычно называли подобные эскапады.
Но чаще Семья их проделки игнорировала или же останавливала.
Так что ничего удивительного в том, что их двоих отправили в Ковчег, не было. Узы могли бы и воспротивиться, это было возмутительно: то, как их гоняли и как с ними обращались. Им хотелось действий, и братья желали остаться в гуще событий, но…
Но кое-чему время, проведённое под бдительным оком Правосудия, их научило. Например, тому, что в таких случаях старших надо слушаться и не лезть, куда не послали. Иначе проблем не оберёшься.
А ведь в Ордене происходило что-то интересное, какое-то подозрительное землетрясение и, может быть, что-то большее. Самое место для Уз, по мнению самих Уз, разумеется. И Тринадцатый быстренько как-то сообразил, что их надо отослать подальше. Подозрительно быстро, словно давно готовился к чему-то такому или только и ждал момента и повода отослать их подальше. Как назло совершенно не вовремя в Ковчег вернулся Тикки, который куда-то смывался, а так как там никого больше не было, Майтра отправил Джасдеби проверить Удовольствие.
