Однако сейчас молодой человек уже многое знал о Семье Ноя и Тысячелетнем Графе: многое из того, что было позволено знать людям, разумеется. И был другом Аллена, с которым тот мотался по светским и не совсем светским мероприятиям. Всё же с тех пор, как ему исполнилось четырнадцать, а потом и пятнадцать, молодёжь определённых слоёв общества, сформировавшаяся в свои группы по интересам, выгоде и развлечениям, стала активно присматриваться к подростку. А Аллену, в свою очередь, было среди них неуютно.

Наличие Кея, что был старше всего на три года, но всё же гораздо опытнее в подобных делах, Аллена успокаивало.

Правда, вчера он узнал о великом и прискорбном событии: его друг был официально помолвлен, и свадьба должна была состояться в конце лета. Что влекло за собой новое знакомство для Аллена и большую занятость для Кея. Полгода было, конечно, но молодой парень восторга по этому поводу не испытывал. Избранницу он знал. Знал и то, насколько выгодным и гладким будет подобный союз. И не имел ничего против.

Но этот факт его раздражал.

Вместо того чтобы отправиться с компанией друзей постарше и напиться или провести время подобным образом, Кей нашёл Аллена и поделился печалью. Часто он говорил, что мальчик, несмотря на то, что выглядит ещё несформировавшимся подростком, на самом деле оказывается взрослее многих избалованных наследников, давно перешагнувших все рубежи совершеннолетия.

Аллен отлично это понимал. Он знал, что порой поступает взрослее, нежели взрослые. И в то же время то и дело попадал в мелкие, совершенно детские, нелепые ситуации, из-за того что думал или поступал именно как ребёнок. Или подросток. Или неопытный юнец.

В любом случае сутки с лишним, проведённые в обществе друга, помогли развеяться и ему, и другу, и Аллен не видел проблем в приглашении этого самого друга домой, а потому сегодня вечером он возвращался не один.

Кратко расспросив встречающих его слуг, Уолкер выяснил, что Графа дома нет. И нет ещё со вчерашнего вечера. Зато есть Лулу, сейчас находившаяся в своих комнатах, и Узы. Последнее сообщение было удивительным: насколько помнил Аллен, близнецов здесь сегодня быть не могло.

Так что быстро распрощавшись с Кеем и убедившись, что того приняли в надёжные руки слуги, Аллен извинился за невозможность поужинать с ним, сослался на усталость и поспешил якобы к себе в кровать. Кей был парнем сообразительным и был здесь не впервые. Знал, что ночью и вечером и вообще без спросу лучше не бродить. Нет, его никто не убьёт, конечно, его все здесь знают. Достаточно было одного появления. Просто перехватят, уточнят, что ему нужно, проводят, куда следует…

Но всё равно всем, кто был хоть чуточку посвящён в курс дела, нарываться на неприятности и лишние беседы с акума, служащими здесь, не хотелось.

Зевая и подумывая о том, как действительно привлекательна идея рухнуть в постель, Аллен расстегивал воротник и пуговицы на рукавах, дабы дать себе побольше свободы, выдирая тонкую рубашку из-за пояса и оставляя навыпуск. Рубашка, кстати, была изрядно помятой. Но последнее, о чём беспокоился Аллен, направляясь к Узам, это его внешний вид.

Уточнив, где точно находятся здесь их комнаты и как до них добраться, Аллен наконец-то добрался до нужной двери, совершенно не удивляясь тому, что она приоткрыта. Привычка не закрывать двери была так же стара, как Узы. По крайней мере, так утверждал Тысячелетний Граф.

Подросток потянул дверь на себя, и та бесшумно распахнулась, являя взору юноши просторную ярко освящённую электрическими лампами, как всегда захламлённую спальню. Но она была настолько велика, что даже хлам и мелочи не могли перекрыть ощущения простора. А светлые тона стен, ковра на полу, даже мебели ещё больше расширяли пространство.

Полностью занятой можно было назвать лишь полкомнаты в лучшем случае. Большая кровать, диван (тоже весьма внушительный), пара тумб, захламлённый стол в углу у двери с тремя стульями, полки на стенах с цветами, стопками бумаг и коробками. Две двери. Одна, определённо, в шкаф или гардеробную.

Комната не казалась такой уж жилой, со всеми этими бутылкам, коробочками, не желающими распаковываться, словно использовали эту комнату чаще как склад ненужных вещей. И часть комнаты всё равно пустовала. Как раз та, что заканчивалась (или начиналась – это как посмотреть) двумя большими окнами и распахнутой между ними дверью на затемнённый в это время суток балкон. Именно в этой более свободной части комнаты сейчас и находился единственный житель. Второй, очевидно, скрылся в душе – Аллен слышал доносящийся из-за двери шум воды и, не обращая внимания на отсутствие приглашения войти, направился к длинноволосому блондину. Тот как раз сидел прямо перед дверью на балкон в середине небольшого беспорядка, включающего в себя бумагу, карандаши, разбросанные книги, одна из которых располагалась на коленях парня, разноцветные мелки. Аллен уже видел такое несколько раз, да всё не было возможности присмотреться и разузнать, с чего бы это Узы рисовали. И как они рисовали.

Джасдеро был полностью сосредоточен на своём рисунке: тонкие пальцы, вымазанные разноцветной пылью, сжимали длинный мелок и быстро перемещались от угла к середине, короткими, рваными штрихами обозначая что-то, что пока видел только Ной.

До тех пор, пока Аллен не зашёл блондину за спину и не выглянул из-за плеча, Джасдеро его не замечал.

— Свет не загораживай, — промычал он, как только подросток заглянул с одной из сторон, и Аллен подобрался с другого бока, удобно усаживаясь рядом и складывая руки в замок.

— Всё время забываю, что вы рисуете.

И, на вкус Аллена, рисовали Узы неплохо. Только что-то своеобразное, если рассмотреть все раскиданные по полу зарисовки.

— Угу.

— Я мешаю?

— Не-а.

Аллен фыркнул, ухватывая один из сломанных карандашей, острый нож и начиная затачивать его прямо над полом. Судя по валяющейся там и тут стружке, это было как раз то, что делал Джасдеро. Заметно грязнее тут всё равно не станет.

Ной отложил красный мелок, растирая пальцем контуры. Аллен пока честно не мог сказать, что именно рисовал парень.

— Почему вы рисуете?

— Вариант «нам нравится» не рассматривается? — промычал Джасдеро, нагибаясь ещё ниже и склоняя голову на бок, словно пытаясь увидеть всё под другим углом.

— Я уверен, что вам нравится, — страшно было представить, кто мог бы заставить Узы заниматься чем-то столь тихим без их добровольного согласия и желания. — Но всё-таки?

— Веришь в существование страшной-страшной тайны? — посмеиваясь, уточнил блондин, подбирая с пола синий мелок. — Майтра.

— Одарённость?

— Да, это вроде одного из тех упражнений, помогающих нам развиться.

Аллен кивнул. Насколько Аллен знал, в иные времена дары Ноев были не особо-то и нужны. То есть не нужно было развивать их до высоких уровней. И врагов не было достойных, и больших слишком предприятий. Практически… единственное, что делало их лучше, был Правосудие. Но это взгляд на ситуацию под немного другим углом.

Да, различные сражения были, стычки, и гораздо более интересные, чем можно было подумать, но именно этому поколению выпало кое-что действительно захватывающее и глобальное. Потому развитие было так важно. Потому во многих предыдущих перерождениях Нои могли проживать жизни, не парясь по этому поводу.

Однако причина, по которой Узы так старались, была вовсе не в планах Графа. Скорее, это было что-то, что оставалось лишь между ними двумя. Быть может, они не чувствовали себя правильно, как Аллен не чувствовал себя правильно с низко синхронизированной чистой силой.

— И в чём заключается это упражнение? — поинтересовался Аллен.

— Один из нас выходит куда-то, или идём вместе и слушаем. Первое слово, что мы услышим, становится вдохновителем. А потом мы раздельно рисуем всё, что приходит в голову от этого слова. Не конкретно его значение; порой слова и не имеют точного образа, являясь описанием сложных процессов или состояний. А бывает и нечто точное, как тот же «стол». Но там тоже всё не так просто.