— Они уже идут не так, пока Ковчег заблокирован.

Лулу нахмурилась. Из-за некоторых повреждений памяти прошлого поколения иногда члены Семьи Ноя вставали в ступор от самых очевидных вещей. От тех, что они знали тысячи лет назад, а значит, должны смутно, но помнить. К тому же Лулу уже и в настоящем обсуждала тему Ковчега, а вот до сих пор впадает в ступор.

Мудрость должен был разобраться с этими проблемами у всех, кто погиб от рук Четырнадцатого и был повреждён. Сначала ему, скорее всего, придётся разбираться с нанесённым ему самому ущербом, конечно, но всё же…

Граф с нетерпением ожидал членов своей Семьи.

— Вы всё ещё не придумали, как….

— Это невозможно, — мгновенно сориентировался в темах разговора и мыслей Граф. — Ковчег не сможет сдвинуть с места никто, кроме Четырнадцатого. Это окончательное решение, не подлежащее обжалованию. Это хорошо, что мы внутрь смогли попасть и сейчас строим глобальные планы по созданию нового Ковчега. Копии старого.

— Копию сделать легче?

— Разумеется. Создание Ковчега занимало столетия, тысячелетия, если считать все разработки, что мы внедрили позже. Да, правду говорят, что если уж дети что-то ломают, так самое дорогое.

— Обычно, когда так говорят, имеют в виду, что любимые дети разбивают сердца, — пробормотала Лулу и замолчала, опять понимая, что именно она сказала. На сцене как раз молчали, звучала лишь громогласная, тревожная мелодия, не испорченная человеческими голосами.

И тревога нарастала сейчас и внутри Страсти.

— Господин Граф… — неловко и тихо пробормотала она. Граф не должен был даже услышать.

— Это наш случай, — словно в ответ на реплику Лулу, пробормотал Граф, и тут Лулу скорее уловила движение губ Тысячелетнего Графа, чем услышала нечто подобное.

— Мне жаль.

— О чём?

— Что я подняла эту тему столь неосмотрительно…

— А мне жаль, что Четырнадцатый предал нас. Мне жаль, что…. Что так получилось с Маной.

— Как? — едва дыша спросила Лулу, но, конечно же, ей не ответили. Она вообще сомневалась, что есть какая-то большая история. Ей казалось, что Граф вообще переживает больше всего от того, что причина того конфликта, приведшего к таким ужасающим событиям, была мелкой и незначительной. Небольшая ошибка, оговорка, не те взгляды, поступки, сомнения, тревога – все сплеталось друг с другом, постепенно превращаясь в огромный снежный ком, что с огромной скоростью нёсся всё ниже и ниже, к самой пропасти… Предательства.

Прямо как у людей. Не то подумал, не так понял, произнёс вслух то, что должно было остаться в мыслях, и при этом никто раньше не встречавшийся с такими семейными проблемами не понимал, что ситуацию необходимо срочно разгрузить, расставить точки и запятые, уточнить, успокоить.

Каково было этим двум мальчишкам, что всегда росли вместе среди «демонов» и один из которых таким стал им сам, а другой нет?

— Как он вообще смог убить всех нас? Он был столь силён?

— Он был умён. Гениален. Вот уж и впрямь, сын Тринадцатого по всем законам эволюции, — Граф усмехнулся, прикрывая глаза и погружаясь в воспоминания. Однако улыбка увяла спустя лишь мгновение, и он глухо продолжил: — И Мана тоже был удивительно одарённым ребёнком. Только вот в определённый момент у него начались проблемы со здоровьем. Да… Какую же ругань выдавал тогда Майтра, как носился, разрывался между делами, детьми и женой!

— Была женщина, что терпела его речи?

— Она не знала, что это ругательства. Просто считала экспрессивными выражениями на разных языках. Он ведь ругается и когда рад, и когда разгневан. Кто сможет понять, почему худшими выражениями он выражает и радость, и счастье, и вообще всё, что у него в голове происходит?

— Но в итоге… После того, как Четырнадцатый предал нас, он ведь скрывался несколько лет, так? Вместе с Маной?

— Он и планировал скрыться. Он понимал, что меня убить не сумеет, скорее всего. Может быть, он хотел отвлечь меня на убийство Семьи. Может быть, он даже надеялся суметь скрыть факт убийства остальных и попасть в списки жертв, незаметно исчезнув.

— А после его убийства вы искали Ману?

— Я хотел быть уверен, что всё закончилось на самом деле. Что нет больше иных планов, такое больше никогда не повторится. Мана, он многое знал о Семье. Он вполне мог пойти в Орден и получить там защиту. Но он даже Кросса послал подальше, вроде бы, сразу после смерти брата. Кажется, там был грандиозный скандал, судя по свидетельствам очевидцев. Мана обвинял Мариана, и хотел бы я знать, в чём именно. Хотел бы я убедиться, что всё… что всё хотя бы приблизительно так, как думаю, а не так, как я боюсь. Знаешь, Лулу, я не получил ничего взамен на смерть Четырнадцатого. Я уже не хотел убивать Ману. Искал его лишь для того, чтобы… — голос Графа вдруг дрогнул, — чтобы убедиться в его существовании вообще. Я сходил с ума. И не пытайся возразить, тебя там не было, ты не видела. Я словно очнулся лишь тогда, когда пришёл на это кладбище и встретил это имя там, где ожидал меньше всего. Мана Уолкер.

— Разве они были не Кэмбеллы?

— Уолкер — фамилия по их матери. А я даже не пытался искать по ней, хотя это тоже был очевидный выбор. Странно. Я хотел найти его, лишь чтобы доказать, что они существовали, и в то же время я не искал его, опасаясь своего первоначального намерения убить его.

— Это выглядит немного запутанно, — тихо прошептала Лулу.

— Этот мальчик, Аллен…

Граф покачал головой, не спеша пояснять, что именно он имел в виду. Лулу покорно ждала, пока тот соберётся с мыслями и силами.

— Этот мальчик странный, должна признать. Я плохо представляю себе людей, что смогли бы так влиться в Семью, но он… Действительно странный.

— Как будто и впрямь родной, — усмехнулся Граф. — Мана не просто так выбрал его, даже если мальчику кажется, что всё произошло случайно и что Мана давно сошёл с ума. Да, непорядок с головой у него начался почти сразу после смерти брата, но, с другой стороны, он соображал о таких интересных вещах. Безумные люди, те, которых называют безумными, ведь по большей части всего лишь повреждены, более чувствительны, чем иные, и открыты тому, что другие не видят. В людях есть что-то интересное, но они с таким усердием запирают это внутри себя, внутри тюрем, больниц, могильных ям.

— Может быть, стоило отпустить Аллена к Тики? Всё же он с Шерилом и впрямь не очень ладит. Шерил ревнует Роад.

— Одна кошка?

— Что? — шокировано переспросила Лулу.

— Цена твоей лояльности?

— Это кот!

— Ну да, это меняет дело, Лулу. Тебе везёт, что здесь нет мальчишек, они бы развили эту идею и научили тебя подбирать слова, как следует. И да!

— Это не везение. Это следствие определённых, известных нам условий, в которых Узы не появляются, даже если их тащить за собой за шкирку. Когда вы пытались затащить их в театр, они, кажется….

— Спалили его. Да ещё и акума наслали, экзорцисты понабежали, весело, конечно, было, но это не значит, что подобное стоит превращать в привычку. Это будет подозрительно, если подобные заведения одно за другим будут громить акума. Хорошо ещё хоть Узы тогда вовремя успели смыться.

— И они сейчас близки с Уолкером, — показательно вздохнула, Лулу сцепляя руки за спиной.

— Да. И это хорошо.

— А то, что он в конфронтации с Шерилом?

— И это тоже, — Граф усмехнулся, видя непонимание Лулу. — Ему нужно, чтобы были в семье не только люди, которые его обожают. Он привык к иному. Он привык принимать окружающих в штыки. Я до сих пор удивляюсь, как Мана так быстро сумел его покорить. Но то был Мана, конечно, это всё объясняет. Воспитывающий его Шерил, которому Аллен не сильно нравится. Ну или нравится до той степени, что Шерил пытается его всеми силами исправить. Он пришёл одновременно с Узами, и Аллен после этого наконец-то начал наглеть. Проявлять себя. Хитрить. Выворачиваться всячески. С одной стороны, у него появился настроенный враждебно Шерил, с другой, Узы – сообщники. И наконец-то от него отлипла Роад. Честно, её первоначальная забота должна была душить мальчика, а теперь Мечта занята в своей новой семье людскими делами. Так что всё складывается хорошо.