«Если, конечно, я хочу что-то исправлять, — ядовито подумал Аллен. — Может быть, без тебя, вмешивающегося в мою жизнь и пытающегося занять там место, мне будет спокойней. И тебе со временем. Особенно после произошедшего, когда мы оба поглощены чувством вины. Ты ведь тоже чувствуешь это, так?»

Аллен вскинул голову, на мгновение встречаясь взглядом и вновь сбегая. Вместо речи, прозвучавшей в голове, наружу просились другие слова:

— А есть, что исправлять? Ты же желал вычеркнуть семью из своей жизни и обитать на стороне! — детские обиды жгут дольше всякой иной, да порой с такой силой, словно их нанесли только сегодня.

— Но сейчас я… сейчас я знаю, что это неправильно!

— А я не Ной!

Выглядела и ощущалась их встреча немного сюрреалистично. Старая, знакомая, почти не изменившаяся за годы комната Аллена, он сам подросший и обновлённый Тики. И часы словно издеваются, не издают ни звука. Сломались, видно. Очень вовремя.

— Я помню, Аллен. Хорошо помню. — Тики сложил пальцы в замок, нервно оглянулся. Не зная, куда себя деть, куда пристроиться.

Впрочем, Аллен находился в подобном положении. Продолжая стоять перед дверью, не двигаясь с места.

— И что же?

— И я всё ещё желаю наладить наши отношения.

— Хочешь восстановить нашу дружбу?

— Вроде того.

А разговор шёл тяжелее, чем думал Аллен. Гораздо тяжелее и глупее. Юноша чувствовал себя пойманным в ловушку собственной уверенности, будто всё пройдёт так, как он задумал. Но оно уже пошло не так!

— Ты меня пугаешь! — взмахнув рукой, выдохнул Аллен и поспешил к креслу. Там к нему Тики подсесть не сможет, кресло слишком узкое, как и ручки, и юноша почувствует себя немного комфортней. — С тобой что-то не то.

Тики вздохнул, закрыл глаза, может быть, досчитал до пяти, а может, ещё что-то проделал. А потом сел рядом, на краю кровати.

— Ты знаешь, что со мной произошло.

— И мне от того не легче.

— Тебе не нравится?

— Что?

— То, как я действую сейчас? Вопросы и рассуждения, что я задаю прямо? Действия, что я совершаю? Это не что-то новое, оно всегда было во мне, и я вёл бы себя чуть более нагло и похоже, если бы не переживал за твоё состояние после злополучного боя.

— Я в порядке. Моя чистая сила в руке и на мозги никак не давит.

— Аллен, — Тики подвинулся чуть-чуть, вытягивая руки, будто пытаясь прикоснуться к юноше, — тёмная сущность не заставит меня видеть мир иначе. Я тот же самый… Ной.

— И обращаешься со мной, словно я хрустальный, а ты одна из тех певиц, разрушающих стаканы голосом.

— Чарующее сравнение.

— Я знал, что ты оценишь, — Аллен едва расслабился, улыбнулся, вернулся к рассматриванию Тики. Ему казалось, будто всё это время Ной лишь только и делает, что пялится на него. Сверлит взглядом, изучает. Ан нет. Тики не смотрел на Аллена, изучал комнату, прямо сейчас — книжные полки под самым потолком. Дотянуться как следует до них, не свалив ничего лишнего, юноша мог, только приставив стул, а вот Тики наверняка сумел бы.

Юноша обернулся, заглядывая на ту же полку, смутно припоминая лишь некоторые из книг, большинство из которых обрели здесь своё место года три назад. Он вытянул шею, прищурился, стараясь разобрать полустёртые буквы на старых корешках. Он полюбил читать, ещё когда учился у Маны, правда, не всегда показывал свою любовь. Он вообще редко показывал свою любовь в то время, и смерть Маны, множество упущенных возможностей и не сказанных вслух благодарностей должны были научить его уму. Пусть даже Мана лучше мальчика понимал, что ему нравится и что ему во благо, но он должен был показать это так ясно, как мог.

Аллен обернулся, встречаясь с внимательным взглядом Тики, следящим за каждым движением выгнувшегося юноши.

— Почему ты… — Аллен запнулся, усаживаясь обратно. Хотелось вставить замысловатую словесную конструкцию, но она привлечёт внимание к нежеланию юноши озвучивать произошедшее. Впрочем, уже замолкнув, он привлёк внимание. И сейчас, каким бы хорошим шулером не был, не переиграл бы Тики на этом поле.

Любовь и всё, что связано с любовными отношениями, Тики явно понимал лучше. А Аллен предпочитал не говорить о подобном ни с кем из Семьи, кроме Уз, те сами располагали. Невольно вспомнился, рассмешив, момент из детства, когда Тики привёл его к братьям для «беседы».

— Почему ты поцеловал меня тогда? Ну, кроме того, что хотел сделать себе лучше…

— Ты мне нравишься, я некоторое время гадал, каково это — целовать тебя, — спокойно объявил Тики. И так же серьёзно продолжил, — Это был самый удобный случай. И думаю, полное пробуждение открыло мне глаза на некоторые вещи и помогло справиться с противоречиями из разряда «ты ещё ребёнок», защитило от построения сравнений тебя сейчас с тобой раньше, придало решимости. Я по-новому взглянул на мир, осознав, как тупо теряю время. Потом, признаю, растерялся, да и не был уверен, стоит ли как-то ещё пытаться объяснить тебе ситуацию.

— Это потому, что ты пробудился так, да? Поэтому появились подобные мысли и планы?

— Аллен! Это потому что я раскрыл глаза и перестал обманывать себя, прикрываясь несостоятельными мыслями о том, как ты ещё молод! — вот теперь, когда Тики говорил, едва не срываясь, он был похож на себя прежнего, разгневанного. Вскочил на ноги, начал метаться по комнате.

— Хорошо, я понял…

— Ничерта! — а вот теперь он замер перед и над Алленом. Так что Уолкер инстинктивно вжался в спинку. Но ведь это же Тики, так? Он ничего не сделает! Он друг!

Или не совсем…

— Я знал, что ты привлекаешь меня, ещё до того как пробудился! В этой чёртовой комнате, куда привёл нас Майтра! Он задал пару дурацких вопросов, ты уснул, он ушёл, а я остался смотреть и думать. Думать и смотреть! Какого чёрта я не могу лечь с ним рядом? Наверное, потому что он этого не поймёт! И что вообще подумает? Что он обо мне и без выкрутасов такого характера думает? Что вообще происходит в этой умненькой рыжей головке? Чем он живёт? Чем он дышит? Как он общается с Майтрой, со своим дедом? Как с другими членами семьи? Что думает о нас сейчас и не опостылели ли мы ему? Он человек, а что если мы для него слишком жестоки? Ты знаешь, сколько вопросов о тебе было у меня тогда? Как я жаждал прикоснуться хоть к чему-то, чем ты живёшь?

— А я спал? — в отличие от Тики, давняя встреча размылась в платах памяти Аллена.

— А ты спал, — с непередаваемо горькой обидой ответил Тики.

Но не мог же Аллен быть виноват в том, что спал! Откуда ему было знать о терзаниях Ноя?

— Да я даже не думал, что ты можешь…

Лицо залилось краской. Он и Тики одновременно поймали обидные слова: «даже не думал, что ты», равное «даже не думал о тебе», что было неверно и требовало разъяснений.

— Я не думал, что ты можешь ко мне испытывать нечто подобное, — Аллен затруднялся сказать, о чём шла речь, и использовал максимально размытое определение. — И я был рад твоему появлению-возвращению в семью после долгого отсутствия. Рад, что появляешься рядом. Знаешь, как я скучал и ревновал тебя к твоим друзьям? Будто был лишь игрушкой на время и в итоге оказался выброшен в пыль под кровать, как только перестал быть интересен. Позже возникло чувство, будто ты любил меня лишь за остатки человечности своей светлой стороной, а я после смерти матери оказался так близко к Ноям, сам стал им подобен. Пришли мысли о её словах. Показалось верным многое ею сказанное, ведь Нои не слишком хороши собой. Вы, по сути, демоны. И я как будто становился таким же. Даже хуже — ведь то ваша природа, а я падший человек. Чувствовал себя грязным и неправильным.

Тики наблюдал за Алленом, не дыша, широко распахнув глаза. На первых порах он был убеждён, будто никаких проблем с принятием смерти матери у мальчика нет. Также казалось, будто он не принял всерьёз её слова. Тики был уверен в светлом будущем ребёнка.

Как оказалось, уверился он слишком рано. Оказался унизительно глуп. И когда у Аллена опять наступали проблемы с самим собой, природой семьи, моралью, душой, сердцем и разумом, теперь Нои уже справлялись своими силами, даже не пытаясь звать Тики, как в случае с Эдо. А может, и звали, не так откровенно, просто так. Вроде в гости, ведь Аллен не был в критическом состоянии. Может, надеялись, что компания Тики поможет подростку снова развеяться.