— Руки или рот, выбор за тобой.

— Я же сказала, что нет.

— Эти номера не только для танцев. Я знаю это не хуже тебя.

Да, эти номера не только для танцев, но это не значит, что я готова делать больше. В этом нет необходимости, особенно если мужчина плохо относится ко мне, данное правило ввел для нас Иван. Искаженная форма защиты. Начинаю отстраняться, но его рука сжимает мой затылок. Неподвижно замираю.

— Я не причиню тебе вреда, — тихо произносит он.

Страх бежит по моим венам. Он уже причиняет вред, держа меня здесь, хотя я хочу уйти. — Тогда как ты называешь это? — шепчу я.

— Удерживаю тебя. Ненадолго. Это то, для чего ты здесь, не так ли?

Боже. То, что он говорит, звучит вполне разумно. Но это не так. Я знаю. Если бы это был любой другой человек, то я бы вырвалась и убежала из комнаты. Позвала бы Блу. Я уже далека от человека, с которым недавно разговаривала о поэзии и детской мечте, но все еще могу простить ему то, что он делает. Это один и тот же человек, светлый и темный, лепесток и шип.

— Отпусти меня, — произношу я колеблющимся голосом.

— Руками или ртом? — повторяет он.

Я закрываю глаза. Они горят от непролитых слез. Не хочу плакать. Слезы действуют на подобных ему мужчин как красная тряпка на быка. Тем не менее, его руки скользят по моему телу удивительно нежно. От моего пресса и до…

— Что ты делаешь? — я рывком вскакиваю, но его рука удерживает меня за бедро.

Его темные глаза пронзают меня.

— Если ты не можешь решить, то это сделаю я.

— Я не собираюсь сосать у тебя, — говорю я, чувствуя себя маленькой и теряющей контроль над ситуацией.

— Я этого и не предлагаю, — он проводит одной рукой между моих ног. Тыльной стороной кисти скользит по моей киске. — Я хочу трахать тебя пальцами. Играть с клитором, пока ты не кончишь. А, может быть, я буду скользить по твоей киске, пока ты не будешь плакать так громко, чтобы услышал весь клуб, а? Выбор за тобой, Хани.

Весь воздух выходит из меня. Я не знаю, почему меня это шокирует. То, что он предлагает, менее грязное, чем минет. Но у меня никогда не было мужчины, желающего получить нечто подобное от меня. Обычно они возятся у моей груди, а потом кончают. Я должна отказать ему так, как делала это раньше. Блу меня не поддержит. Но Иван меня защитит.

Но часть меня заинтересована этим предложением.

— Почему?

— Обычные причины. — Веселье мелькает в его глазах

Это сумасшествие, и мой смех сейчас такой же ненормальный.

— Я не собираюсь кончать, ты же это знаешь.

Он обдумывает мои слова и поворачивает руку, обхватывая моё лоно. Не ждет, пока мы обсудим цену. Или моего разрешения. Я позволяю ему. О Боже. Он находит мой клитор и нежно кружит по нему большим пальцем.

Ласкает мозолистыми руками мою киску снова и снова. Медленно. Сосредоточенно. Так, словно изучает меня, помечая моё тело.

— Я хотел прикоснуться к тебе с тех пор, как только впервые увидел тебя на сцене. Я плачу тебе, и мне похуй. Собираюсь трогать пальцами эту красивую пи*ду, пока ты не кончишь в моих руках. Буду продолжать, пока ты не станешь скользкой, и мои джинсы не промокнут от твоих соков, а запах секса не начнет витать в воздухе.

Я смотрю на него в легком шоке, как будто никогда не слышала таких грязных слов или не была свидетелем подобных действий. Словно я не слышала слов, произносимых в таком порядке. Моё тело реагирует, становясь узким и влажным для него. Я думаю, что на самом деле смогу кончить для него.

— Нет. — Шепчу я.

Но его пальцы не прекращают гладить меня. Еще чуть-чуть, и они проскользнут внутрь меня.

— Вот что я жажду ощутить вокруг моего члена. Не руки или рот. Я хочу сок из твоей киски. Когда ты кончишь, я погружу пальцы вглубь твоей влажной, прекрасной киски. Покрою свой член твоими соками, как это было бы, если бы я трахал тебя без защиты.

Представляю себе этот момент: его возбужденный и толстый член, блестящий от моей влажности. Он огромен, как и его большие руки и тело.

В конце концов, меня привлекают не только его пальцы напротив моего клитора. И даже не темный, притягательный блеск в его глазах. Меня влечет чистый, древесный аромат, исходящий от него. Я прислоняюсь ближе к нему, утыкаюсь носом в его шею и, глубоко вдыхая, кончаю.

Остаюсь на месте, прижимаясь к нему и находя утешение в его твердом теле. Он является горой, а я — тенью, которая заполняет каждый уголок пещеры.

Реальность возвращается ко мне вместе со смущением. И путаницей. Я никогда не кончала в этой комнате. В этом здании. Не позволяла ни одному человеку делать это так медленно, обходиться настолько бережно, а рукам так нежно блуждать по моему телу. Боже, я даже не мастурбирую в этом стриптиз-клубе, месте, в котором прячусь.

Я скрываюсь в нем и сейчас.

Как ему удается делать это со мной? Еще час назад я никогда не видела этого человека, даже не думала о том, что могу возбудиться в этой омерзительной комнате. Грубая, слегка заросшая щетиной кожа не кажется мне успокаивающей до этого момента. Он меняет меня, учит желать большего, чем просто выжить.

Опасность.

— Хорошо? — спрашивает он грубым голосом.

Возможно, он и может сказать, что я эмоциональна. Но если думает, что я чувствую себя мертвой изнутри только для того, чтобы иметь возможность выполнять свою работу, то он ошибается. Лола очень сильная, и она делает работу, ничего не чувствуя. Кенди так же делает это, хотя ей и нужны наркотики, чтобы управлять собой. Но я не считаю себя бесчувственной. Помню все — каждое оскорбление и прикосновение. Каждый член. Теперь я запоминаю и его член тоже.

Это не самое страшное.

— Как ты хочешь? — мой голос дрожит, но его это не останавливает.

Пальцы лежат на моей киске неподвижно, и это позволяет мне прийти в себя. Он погружает свой палец в меня, там, где я все еще чувствительная и влажная. Затем поднимает руку к моему рту. Одно прикосновение, и образ моего возбуждения на губах уже разогревает все нервные окончания. Его голова опускается, и я знаю, что будет дальше. Но не отворачиваю лицо. И не говорю ему, что поцелуи не продаются.

Даю попробовать ему свои губы. Он слизывает мою влажность медленным движением языка, которое заставляет меня задыхаться. В полной мере использует мои губы. Его язык толкается внутрь, раскрывая меня. Рука на моём затылке остается единственным якорем в тот момент, когда его губы накрывают мои.

Этого слишком много. Слишком интенсивно.

— Как ты хочешь? — в этот раз я требую. Мне нужно знать. Потому что мне просто необходимо остановить эту странную близость, которая усиливается с каждым произнесенным словом и нежным прикосновением.

— Чего ты боишься, милая?

Мои глаза расширяются. Откуда он знает?

Может быть, он не настолько проницателен. Возможно, все мужчины, приходящие сюда, видят мой ужас, но это их не заботит до тех пор, пока я заставляю их члены стоять.

— Как ты хочешь меня? — мой голос охрип в мольбе. — Это всё, что я могу дать. Возьми это.

Его челюсть напрягается.

— Я хочу тебя такой. Открытым угощением. Которое ждет меня, чтобы я мог делать все, что захочу.

Его рука снова проникает в мою киску, и я чувствую облегчение. Но и разочарование. Мне больно от того, что он перестал меня целовать, потому что мне нравятся его поцелуи. Но я знаю, что, скорее всего, это больше никогда не повторится. Не сегодня. Никогда. Но это к лучшему. Я не должна к этому привыкать.

Он собирает еще больше влаги из моей киски и наносит ее сначала на один сосок, а затем и на другой. Я дрожу под его прикосновениями. На самом деле меня просто трясет. Потому что я знаю — дальше произойдет то же самое, что он ранее проделал с моим ртом.

Притягивая меня таким образом, что моя грудь оказывается перед его лицом. Он слизывает влагу с моего соска и продолжает его посасывать, я начинаю стонать. Затем он таким же образом лечит другую грудь.

Не могу ничего сказать. Не могу требовать ответа, как же он меня хочет. Затем он еще раз проникает в меня пальцами, очень глубоко, и словно вытягивает всю влагу, которую только может найти. Я сжимаюсь вокруг его пальцев и слышу его частое дыхание.