Свои религиозные убеждения Джозеф Белл издавна привык подтверждать делами. Отвага и самоотверженность Белла стали также причиной появления у него резкого, пронзительного голоса и хромоты. В начале 60‑х годов XIX века молодой Джо Белл, в те времена перегруженный работой фельдшер, оказывал помощь страдающим и умирающим больным во время многочисленных эпидемий. В воды реки Лит, которая, извиваясь, лениво течет через Эдинбург, разделяя город на две половины, видимо, сбрасывались также и все нечистоты города²⁵. В течение нескольких лет жители Эдинбурга страдали от эпидемий холеры, тифа и оспы, но в начале 1864 года в измученном городе началась еще более свирепая вспышка дифтерии. Артура, которому на тот момент еще не было и пяти, судьба от этой болезни уберегла.

Дифтерия получила свое название от греческого слова, означающего «кожа, пленка». Один из симптомов дифтерии был увековечен после эпидемии в Испании в 1613 году, который получил наименование «El Año-dе-los-Garrotillos»: «Год удушенных». У заболевших дифтерией в гортани появляются серая слизь и кожистые пленки, затрудняющие дыхание²⁶. Кроме того, у больных сильно болит горло, воспаляются и распухают гланды, поднимается высокая температура, и, как правило, начинается воспалительный процесс в сердце.

Выпускник и преподаватель Эдинбургского университета, знаменитый хирург Фрэнсис Хоум писал, что горло перекрывается удушающими серыми дифтерийными пленками подобно «устланной одеялами кровати»²⁷. Именно Фрэнсис Хоум ввел в обиход название «круп», звукоподражательное местное словцо, которое имитировало характерное хрипение в горле при определенном респираторном заболевании²⁸, но дифтерия была страшнее крупа. Фрэнсис Хоум, родом из Бервикшира, был в университете профессором фармакологии, преподавал происхождение, состав и свойства лекарственных средств. Фрэнсис Хоум впервые в мире произвел вакцинацию против кори и даже служил хирургом в драгунском полку во Фландрии. Он был одним из титанов медицины, до которых таким студентам, как Джо Белл, казалось, никогда не дотянуться.

Симптомы дифтерии были известны уже много веков, но лишь незадолго до описываемых событий врачи признали, что именно это заболевание в середине XVIII века называлось эпидемическим крупом, злокачественной ангиной, а также страшным morbus strangulatorius[5]²⁹. Причину возникновения дифтерии объясняли по-разному: от трупных газов, которые выделяют разлагающиеся туши животных, до холодной погоды, от болотных испарений до неизбежных сверхъестественных манифестаций³⁰. К счастью, магия как причина возникновения дифтерии больше не рассматривалась. Помимо этого, в 1876 году (Артур Конан Дойл был тогда студентом-первокурсником) было сделано открытие, что возбудителем сибирской язвы является определенный вид бактерий. Это научное открытие давало надежду, что вскоре будет обнаружена и причина заболевания дифтерией, от которой люди страдали уже столько веков.

В 1864 году доктор Белл, движимый состраданием к детям, задыхавшимся от дифтерийных пленок, страстно желал найти способ их удаления из горла больного. До тех пор никому еще не удавалось изобрести такой инструмент. Когда он с помощью пипетки попытался высосать дифтерийные пленки из горла ребенка, часть удаленной слизи и пленок попала ему в рот³¹.

После этого он сам заразился дифтерией и проболел несколько месяцев³². Три недели у Джозефа Белла ужасно болело горло, затем боль понемногу пошла на убыль, а друзья впервые заметили, что он начал гнусавить. Джозефу Беллу казалось, что у него в носоглотке появилась какая-то мембрана, мешавшая ему говорить отчетливо. Три недели спустя у него почти пропал голос, начало двоиться в глазах. Боль в горле вроде улеглась, но глотать становилось все труднее. Нередко получалось так, что при глотании часть жидкости попадала в носовые проходы, и Джозеф Белл делал понюшку табака, чтобы с этим справиться. Кроме того, у него отказала одна нога, появилась боль в груди.

Сам профессор Джеймс Сайм прописал ему для восстановления здоровья уехать куда-нибудь в сельскую местность и соблюдать постельный режим, и Джозеф Белл удалился в свое родовое имение в Гледойке на реке Тэй, к северу от Эдинбурга. На какое-то время доктор Белл утратил способность самостоятельно передвигаться, даже опираясь на трость, и ему пришлось в конце концов согласиться, чтобы сначала кто-то один, а потом и два человека поддерживали его под руки, когда нужно было куда-то идти. Со временем Белл смог снова глотать без затруднений. Постепенно восстановилась дикция, но тембр голоса навсегда остался высоким и пронзительным. Белл проболел дифтерией целых четыре месяца, и только после этого к нему вернулась способность ходить почти так же быстро, как и до болезни, но от хромоты он так никогда и не избавился³³. В январе 1865 года Джозеф Белл выступил на заседании медицинского хирургического общества с докладом об этой болезни, о ее течении и полученном на этой основе медицинском опыте³⁴. Позже этот доклад был опубликован в журнале «Эдинбург Медикал Джорнал», и, несмотря на исключительно спокойное и подробное изложение событий от третьего лица, читатели постепенно понимали, что перед ними автобиографическая драма.

Много лет спустя доктор Белл не уставал вновь и вновь повторять, что врачу в равной степени важно уметь сопереживать своему пациенту и ставить точный диагноз. Показывая Артуру Конан Дойлу и другим студентам, как опытный наблюдатель замечает тренированным взглядом особенности и признаки, которые не видят люди неподготовленные, и может на основе этих сведений быстро понять характер и образ жизни другого человека, Джозеф Белл тем самым доказывал им, что его метод диагностики при всей своей театральности не был просто театрализованным представлением. Он призывал своих студентов постоянно повышать уровень своих теоретических знаний, неустанно штудируя профессиональные журналы, и подкреплять таким образом свой практический опыт. Доктор Белл всегда оставался для Артура Конан Дойла образцом настоящего ученого, интеллектуала – и при этом в высшей степени нравственного человека. Артур Конан Дойл часто расспрашивал доктора Белла о его построенном на наблюдении методе диагностики, а тот любезно отвечал на все вопросы своего студента. Артур Конан Дойл навсегда запомнил уроки своего наставника и практические занятия с ним.

Ранние годы Артура Конан Дойла прошли в одном из узких тупиков Эдинбурга. Писатель сохранил о своем детстве самые яркие воспоминания. Он вырос в бедной семье, и, как и остальной шпане из соседних улочек и переулков, ему пришлось научиться драться. Между мальчиками, жившими на противоположных сторонах улицы, постоянно тлела вражда. Заняв главенствующее положение среди ребят из бедняцких квартир, Артур, как их временный король, в один прекрасный день решил бросить вызов мальчишке из богатой виллы неподалеку. Они сошлись в поединке прямо в саду виллы. Противники были равны друг другу по силам, и ни один не желал сдаваться, пока оба не были избиты и исцарапаны в кровь.

«Ох, Артур, – воскликнула мать, увидев его, – какой у тебя ужасный синяк под глазом!»

«А ты вон лучше посмотри, какой у Эдди Таллоха сейчас фингал!» – ответил ей сын, ничуть не смутившись¹.

В другой раз парнишка-рассыльный сапожника с зеленым суконным мешком в руках случайно забрел на улицу Артура и его друзей. Артур затеял с ним драку, и мальчик в ответ так треснул его по голове этим мешком, набитым башмаками, что Артур едва пришел в себя.

На улице Артур не боялся ввязаться в драку, но дома ему были нужны лишь тихий уголок и книга. Он родился в творческой семье. Сколько он себя помнил, литература всегда неудержимо влекла его, и с самого раннего детства жизнь дарила ему встречи с писателями. По линии отца, который сам был художником и иллюстратором, в семье было много других весьма талантливых людей, получивших признание и популярность. Благодаря им Артур и другие дети в семье познакомились со знаменитыми писателями и художниками, некоторые из них даже бывали в гостях у Дойлов в Эдинбурге. К сожалению, семейство эдинбургских Дойлов, в отличие от других родственников, не могло похвастаться благополучием и достатком. Так что Артуру порой приходилось испытывать острое чувство стыда за скромную квартиру своих родителей, когда состоятельные родственники и знакомые приезжали к ним². Одним из таких посетителей был высокий, улыбчивый, рано поседевший человек лет пятидесяти, который часто усаживал Артура, в то время малыша лет четырех, себе на колени. Мальчику он казался глубоким стариком. Позже, уже повзрослев, Артур с гордостью вспоминал, как, бывало, сам Уильям Мейкпис Теккерей, знаменитый автор романов «Пенденнис» и «Ярмарка тщеславия», держал его на коленях³.